Паранойяльному свойственна самодостаточность с пренебрежением к высказываниям других. Он не говорит. Он изрекает. DIXI! (сказал!). Так говорил Цезарь и цезари. И за ним должны записывать, как записывали за Цезарем.
Речь у паранойяльных, надо оговориться, не всегда хорошая, иногда она торопливая или замедленная; паранойяльные могут быть и неговорливы. Может быть картавость или другие не очень выраженные дизартрические явления. Это вплетается в их комплекс неполноценности, который обсуждался в этой главе особо.
Секс, любовь, брак, семья
Паранойяльный человек в принципе сексуален и даже сластолюбив, но он, как уже говорилось, может наступить на горло собственной песне. Он может отказаться от сексуальной встречи, сию секунду может отказаться от сексуального соблазна, даже если он исходит от красивой женщины, если на чаше весов – доклад о его достижениях. И любовь у него, хотя и не побоку, но сбоку. В романе «Остров пингвинов» Анатоля Франса выведен один депутат, которого облюбовала в качестве будущего мужа некая тоже волевая дама. Однажды она принимала его у себя дома и всячески обхаживала, а у него впереди было какое-то депутатское заседание; он несколько раз вскакивал, но она его удерживала снова и снова ласками и сказками. Все-таки, когда времени уже было в обрез, он вскочил и помчался, а она, оценив его деловитость, укрепилась в своих намерениях добиться, чтобы он стал ее мужем. (Для прочитавших роман дам ремарку: дама эта – истероидка, но самоуправляемая, а ее поведение можно назвать манипулятивным.) И даже такая серьезная вещь, как женитьба, брак, отступает перед деловитостью. Вот О’Генри. О, О’Генри! Роскошь мягкого гуманистического юмора – рассказ «Маклер женится». Герой забыл, что уже обвенчался с секретаршей, и снова предложил ей руку и сердце.
В сексуальных отношениях паранойяльный не гонится за красотой, хотя, когда достигает высот, то может и покрасоваться по-истероидному: смотрите, у меня лучшие женщины. По его мнению, это они должны его ценить и гнаться за ним. Но это потом, а сейчас, когда он еще на взлете, он предпочитает сексуальные отношения с женщиной, которая будет для него одновременно машинисткой или устроит его быт, чтобы он сам мог спокойно творить.
У меня был знакомый паранойяльный. Он снимал комнату под лестницей, как Раскольников, правда, не в Петербурге, а в центре брежневской Москвы, и спал там на продавленном «на выброс» диване, положив голову на продавленный же валик (никаких тебе подушек). Писал диссертацию по физиологии, которая должна была перевернуть всю медицину новой парадигмой… Чтобы платить за комнату, подрабатывал на полставки участковым психиатром в моем родном (я в нем проработал много лет) психоневрологическом диспансере, а по совместительству – рядом сторожем в магазине. Пути наши разошлись, и лет через пять встречаю я его одетым с иголочки, чуть ли не с бриллиантовой заколкой на галстуке.
– Хау ар ю? – спрашиваю.
– Отлично, старик.
– Что, женился, вижу? – показал я на его обручальное кольцо. – Ну и кто она?
Я думал, сейчас скажет, что, мол, кожа, шея, ноги, дьявольски-ангельский голос… Ну так послушайте, что он мне ответил:
– Печатает десятью пальцами слепым методом, переводит на три языка!
Вы поняли: не тремя пальцами под контролем зрения, и не с трех языков, а «десятью», «слепым» и «на три»? Потом как-то я ее увидел. И подумал, что лучше самому выучить пять языков, чтобы на них переводить с русского самостоятельно, и печатать свои статьи одним пальцем, чем на такой жениться.
Итак, как было образно сказано ранее, жена у паранойяльного – машинистка. Дети – курьеры. Теща – домработница. Впрочем, жене может быть отведено и более почетное место: переводчика, редактора, импресарио. Детям может быть поручено верстать на компьютере его книжки. А теще – принимать почетных гостей. О, а если жена не хочет быть редактором его рукописей, то он склонен прочитать фрагмент из монолога Самозванца.
Не будешь ты подругою моею,
Своей судьбы не разделишь со мною.
Но, может быть, ты будешь сожалеть
Об участи, отвергнутой тобою.
Дети, если не захотят быть издателями, подвергнутся родительскому проклятию.
Паранойяльный – скорее вождь, чем родитель.
Ну а теща, если не захочет быть домработницей или даже хозяйкой его домашнего салона, то она глупая тупая мещанка, о чем можно разговаривать с таким человеком…
Семья для паранойяльного – это вообще непринципиально. Семья у него может быть, а может и не быть. Если семья нужна сейчас для продвижения его дела – он может ее организовать или хотя бы просто дать себя женить. Но он не опора для семьи. Он ненадежен, неответствен, иногда даже безответствен. Чужие люди ему могут быть важнее и интереснее, чем жена и дети и, тем более, чем дальние родственники.
Если жена придерживается иных точек зрения, то могут возникнуть конфликты, которых можно избежать, если оба освоят психотехнику общения и сбалансируют отношения. Впрочем, паранойяльный женится обычно на той, которая поддерживает его взгляды и образ жизни, которая может действенно помогать, играя роль, мы уже знаем, импресарио, экономки, машинистки, редактора. А эти роли сродни больше эпилептоидке, истероидке, ну, может быть, гипертимке. И все же, как бы она ни исполняла отведенные им ей роли, он находит причины быть недовольным, и нередко семья рушится. Разведясь, он бросается в новые отношения, новая жена начинает играть эти роли поначалу, с его точки зрения, лучше, и он совершенно забывает прежнюю жену и детей. Он мало общается с ними, если только в его паранойяльную систему ценностей дети не попадают как особая ценность. Тогда он борется за свои отцовские права и занимается ребенком, несмотря на развод. Новая жена этому чаще всего сопротивляется, но он более или менее успешно борется с нею.
Опять повторимся: красота жены важна для паранойяльного, но более важны ее деловые качества. Так что женщины, не преуспевшие на поприще фотомоделей, не отчаивайтесь, ищите своего паранойяльного, заверьте его в преданности, помогайте, и муж со всеми плюсами и минусами паранойяльного деятеля вам практически гарантирован.
Паранойяльный муж может изменять жене, если это не сильно мешает, а то, может быть, и в помощь его делу. Он прощает себе свои измены, полагая, что имеет моральные основания быть более счастливым, так как он служит человечеству. А если она изменит, то он переживает, не прощает, склонен резко разорвать отношения, считает ее предательницей, а уж если она уходит сама, то мстит ей, поносит ее в кругах общих знакомых, презирает, расценивает ее поступок как меркантильный (ушла к более выгодному мужу).
Впрочем, паранойяльный ревнует не смертельно, у него – работа, и крах отношений для него менее страшен, чем для эпилептоида.
Паранойяльный, как и эпилептоид, в принципе предпочитает красивых пластичных истероидок. Он любит красоту, любит владеть красотой и любоваться красивой женой, он гордится ею, хвастается перед обществом. Истероидок среди женщин больше, чем других психотипов, поэтому сочетание «паранойяльный плюс истероидка» – не редкость. И вот муж загружен работой, устает, ухаживать за женой некогда и нет сил, а ей нужны фиалки, духи, вздохи, комплименты. Цветы – дорогое удовольствие, и надо все время держать в памяти, чтобы их покупать. А он тратит деньги на ксерокопирование и на международные телефонные разговоры. Ей нужны выходы в свет и приемы гостей, а ему неинтересно, да и некогда. Ладно, если отпустит жену в воскресенье с детьми, но сам работает. И вот вам «ты меня не любишь» и «смотри, как я нравлюсь другим», слезы, капризы, измены. Он решителен и рвет отношения, как скорее вырвет больной зуб, чем будет его лечить.
Пухленькая сензитивочка вроде бы легче в общении. Но истероидка – более активная помощница, вывеска семьи, импресарио. Казалось бы, оптимум – жена-эпилептоидка. Но она при ее законопослушности может не идти на его авантюры, и это камень преткновения в их отношениях. «Для тебя более важны дурацкие предрассудки, безнравственные законы, а не муж-богоборец».
В общем, жутко тяжелы паранойяльные не только для сотрудников, но и для семьи. Конфликты у паранойяльного будут в любом случае. И задача – их минимизировать.
Детьми паранойяльные занимаются мало, в основном дети воспитываются по подражанию. Отец сидит над текстами не разгибаясь, весь в оргработе, и сын включается в это. В промежутках – обсуждение дел, и сын вовлечен в него. Но так, чтобы специально проверять дневники, ходить на родительские собрания и решать с ребенком арифметические примеры – это реже.
Паранойяльный не слишком ограничивает свободу передвижений ребенка и подростка, не опекает его сверх меры, и дети паранойяльного более самостоятельны. Он уравновешивает эпилептоидную или истероидную мать в рвении к ограничениям свободы сексуальной жизни сына и даже дочери. А до этого: пусть ребенок сам учится на собственных ошибках, за одного битого двух небитых дают. В детских конфликтах учит своего давать сдачи, не давать спуска, выстаивать. Может быть, тренирует в боевых искусствах с целью самообороны и для будущих классовых и национальных войн.
В сексе паранойяльный отнюдь не ханжа.
Он, правда, тоже несколько зависим от общепринятой морали, ограничивающей сексуальность, но его рамки шире, и он их старается расширить, в отличие от эпилептоида, который принимает суженные обществом рамки. Он, как гипертим и истероид, обычно приемлет эротическое искусство, склонен к «сексуальным экспериментам». Он способствует реформированию сексуальной морали в духе снятия запретов. Но это сейчас и в противовес сегодняшнему тоталитаризму других паранойяльных. А, например, в начале нашей эры паранойяльные могли проповедовать закрепощение.
Гениально показал противоречивость сексуальных переживаний паранойяльного религиозного подвижника в те далекие времена утонченно-глубинный Анатоль Франс в романе «Таис». Монах Пафнутий (шестой век, сексуально раскрепощенная Александрия) решает спасти, обратить ко Христу знаменитую и богатую куртизанку актрису Таис. Его «молитвами» она обращается к Богу и умирает просветленная. А Пафнутий понял, что, как бы он ни умерщвлял свою плоть, любит ее плотской любовью и проклял Бога за то, что Бог взял ее к себе и отнял у него.