Тот прохожий, который стеснялся в прихожей.
Тот приезжий, что пахнет коричневой кожей,
Неуклюжий, но дюжий, в тужурке медвежьей,
… Реки, рощи, равнины, печаль побережий.
Разглядели? В тумане алеют предгорья.
Где-то там, за горами, волнуется море.
Горы, море… Но где же оно, Лукоморье?
Где оно, Лукоморье, твое Лукоморье?
Коррекция
Мы много уже дали соображений психокоррекционного характера по ходу дела, когда они естественным образом встраивались в текст повествования о паранойяльном человеке. Но что-то осталось за этими пределами. Вот и добавим. А то, что уже обсуждалось, сведем воедино.
Эгоцентризм, оправдываемый общественной значимостью, тяжелая для собеседника психотехника общения, образ жизни, от которого страдают рядом живущие люди, делают даже в рамках рисунка личности паранойяльного человека трудным. Если вы паранойяльный, хотите – можете учесть. Смягчать все надо там, где мы при самом описании психотипа громоздили минусы. Не хотите? – как хотите. Но только, попав в те передряги, откуда выбраться можно с помощью людей, не надейтесь на тех же самых людей. Если удастся ввести в заблуждение новых – на время они будут с вами, но… на короткое время, а не на все время.
Паранойяльному человеку надо быть особенно осторожным с сензитивами и гипотимами. Не уподобляться слону в посудной лавке. Этих будет легко сломать. А истероид впадет-таки в истерику. С паранойяльным же придется туго, он пойдет на таран, и вы не избежите лобового удара. Эпилептоид? Ну разве что эпилептоид станет вас поддерживать, если вы реально понравитесь ему со своей парадигмой. Но он же тоже с самолюбием. Шизоиду вы размозжите мозговую ткань так, что он не сможет участвовать не только в мозговых штурмах, но и вообще потеряет дар речи вместе творческим даром.
Так что, сэр, пока вы еще не сир, советую вам не давать советов, а самому как следует проштудировать материалы по психологии и психотехнике общения, пройти тренинги. И мы к вашим услугам… по крайней мере с книгой, «Лабиринты общения», а если попросите о тренингах, то пожалуйста. Приходите в клуб «Маленький принц», тел. 354-70-61. Но за вредность при работе с вами – надбавочный коэффициент… Не хотите?! Считаете, что вы прелесть? Я – за! Только, когда вы придете с серьезными психическими травмами, надбавка за вредность возрастет, а платить будет уже нечем. Будете просить милостыню? Мы ее вам подадим. Но что будет с вашим самолюбием? Нет уж, лучше сейчас прочтите книжку и приходите к нам. Стоит зафиксировать в себе трудные для людей черты, хотя они кажутся целесообразными, и оттормозить их. Главное при этом – принять мысль, что люди могут быть дороже и важнее, чем цели, принципы и будущее.
Конечно, избавиться от своих минусов полностью – это перестать быть личностью (как мудро говорил А. Моруа), но существенно уменьшить отрицательные последствия проявления этих черт можно. Каждый человек может хоть слегка «подвинтить» себя в тех местах, где он бывает труден для других, вместо того чтобы «взвинтить». Чтобы оттормаживание вредных психотехнических коммуникативных привычек происходило естественно и быстро на бессознательном уровне, нужен тренинг. Успехи, пусть и не прямо пропорционально, но зависят от усилий в тренингах.
Все, что говорилось в последних абзацах, относится к ситуации «вы паранойяльный». Но если рядом с вами паранойяльный, то ему тоже не должно быть дискомфортно в вашем присутствии.
При нем и с ним целесообразно соблюдать правила психотехники общения. Интересоваться его предложениями, достижениями, отказаться от юмора в его адрес, от отрицательных оценок его личности и реликвий, обвинений и категоричности, от поучений и назиданий, даже от советов. Я дал ему в этом тексте всего несколько советов, безлично, и все-таки и мне это грозит недовольством со стороны паранойяльных людей. Паранойяльный в рамках рисунка личности и даже акцентуант все же иногда прислушивается к рекомендациям, например, по стилю управления, если он хочет удержаться у штурвала власти (а уже пошли какие-то волны, перехлестывающие через борт). Менее активно, чем эпилептоид, но все же что-то услышав на факультете повышения квалификации, по телевидению, от коллег, он может провести в жизнь и чужие новшества, чужие шизоидные идеи. Но радикал личности и даже многие сильно «насаженные» на него «насадки» все-таки трудно поддаются переделке.
Паранойяльному трудно дается открытие целесообразных элементов психотехники общения. Он не замечает своих оплошностей. А если на них указывают ему люди, паранойяльный психозащитно отмахивается: это не он плохо сделал, а вы неправильно восприняли. Я заметил, что и на занятиях по психотехнике общения паранойяльные, если даже придут на них, сопротивляются и в конце концов уходят, а если остаются и стараются, то трудно осваивают новые для них образцы коммуникативного поведения. Здесь «в грамм – добыча, в год – труды». Результаты в деле переделки характера зависят от стараний психологов в процессе тренинга, но далеко не пропорционально. Паранойяльный переделывается с бо́льшими для себя и для психолога муками, чем эпилептоид. Тот хоть верит книгам, специалистам, а этот считает все книги негодными, а специалистов продажными или неквалифицированными.
И все же психологу не стоит отчаиваться. Если хоть что-нибудь поддастся в паранойяльном человеке переделке, то это может сказаться многокаскадным усилением его достижений. Ведь без типовых для себя ошибок паранойяльный может свернуть горы. Только надо, чтобы это был в коня корм. Чтобы вы помогли хорошему паранойяльному, а не будущему сталину-гитлеру.
Эпилептоид
Этимология
Эпилептоида не будем путать с эпилептиком, как паранойяльного не путали с параноиком. Эпилептик и параноик – психически больные люди. На всякий случай скажу для непосвященных, что и среди эпилептиков есть гении, и среди параноиков, так что не будем к ним снисходительно улыбчивы. Великий психиатр и философ Карл Ясперс вообще считал психопатологическую психику иной формой существования психики, инобытием психики, равноценным, только другим, ее состоянием. И в самом деле, наши сновидения, например, для нас во сне равновелики нашему реальному самосознанию. То же и с психопатологическими состояниями. Так что давайте не будем! Но все же и путать не будем эпилептоида с эпилептиком.
Все психотипы мы обсуждаем в основном в рамках нормы. Помните «о рисунке личности»? Но имеем в виду: они могут «оказаться» акцентуантами и даже психопатами.
Почему же все-таки эпилептоид звучит сходно с эпилептиком? Эпилепсия проявляется в судорожных припадках, а эпилептоид взрывчат – тоже как припадки гнева вроде бы. Эпилептоид бывает злобен, как эпилептик. Злопамятен, как эпилептик. Тщателен, как эпилептик. Конкретен, как эпилептик. Но, во-первых, это только именно как, а во-вторых, главное, у эпилептоида нет эпилепсии. В этом существенное различие.
Любовь к порядку
Одна из базовых черт, от которой зависит многое в эпилептоиде, любовь к порядку. И как частное ее проявление, по логике психотипа, – любовь к порядку в вещах. А это проявляется в том, что эпилептоид любит, чтобы стулья стояли ровно, в линию, чтобы ключи не валялись в ящике, а висели бы на специально обустроенной витринке, каждый на своем месте, чтобы все нужные инструменты были под рукой.
То есть эпилептоид блюдет целесообразный в общем-то порядок. В противовес куда менее прагматичному психастеноидному порядку. Психастеноидка убирает, например, свежий слой пылинок, а через полчаса будет точно такой же. Эпилептоиды (и психастеноиды) в этом плане отличаются от других психотипов. Вот паранойяльный все-таки меньше следит за порядком. А шизоид тем более. Часто и у истероидки все в художественном беспорядке: ой, все время тороплюсь в бизнес-клуб и ничего не успеваю…
Итак, эпилептоид любит порядок в вещах. Но более важно, что он любит заставлять людей наводить порядок в вещах. Тоже базовая черта. Если у кого-то в доме стулья стоят неровно, это его очень тревожит. А если нет на своем месте ключа, надо рыться в куче других ключей и методом тыка отыскивать нужный – это уж просто выводит его из себя. И вот он заставляет.
Эпилептоид всех приучает к порядку.
Эпилептоид любит, чтобы был порядок и в отношениях между людьми. Он сам чаще всего женат и не терпит, когда другие неженаты, а занимаются любовью просто так. Это его термин – «беспорядочные половые связи». А беспорядочные – это уже и непорядочные. Эпилептоид – морализатор.
Он всех приучает к порядку. Чтобы стулья ровно ставили. Чтобы половые акты проводили два раза в неделю, не чаще. Чтобы на столах и в бумагах было все на своих местах, чтобы вовремя приходили на пятиминутки. И чтобы не зевали и не кашляли, когда выступает начальник. И без доклада чтобы не входили.
Эпилептоид не просто любит наводить порядок в отношении людей к вещам и в отношениях людей между собой. Он любит наводить ужас на тех, кто порядок не вполне соблюдает. Если где-то непорядок, для эпилептоида это криминал, он чувствует, как в нем нарастает глухое раздражение. А потом ворчание, а потом громыхание. Он любит ругать за беспорядок, подчас нагромождая злые эпитеты: хамы, лжецы, клятвопреступники, развратники, грязнули, проститутки, воры, грабители… Угрожая возмездием. Потрясая кулаками. Стуча ими по столу.
Потому что эпилептоид, как и паранойяльный, очень агрессивен. Я уже говорил, что в любви к порядку он сходен с психастеноидом. Но эпилептоид отличается именно агрессивным принуждением соблюдать и наводить порядок. В большей мере в области человекоотношений, чем в мире предметов. Психастеноид сам чтит и соблюдает порядок в вещах и в отношениях (мораль), но не может потребовать от других так, как это делает эпилептоид.