И в художественном творчестве то же. Проведите такой эксперимент. Попросите найти эпитеты к слову «кости». Вам набросают множество вариантов. Тут будут и «белые», и «черные», и «игральные», и «рыбьи», и «трубчатые», и даже «гнилые». Но только один гениальный поэт нашел словосочетание «благородные кости» («И видит на холме у брега Днепра лежат благородные кости»).
Шизоидное творчество в литературе иногда поражает своей мрачной фантастичностью. Это вам не наивный Жюль Верн с приключениями капитана Немо и поисками капитана Гранта. Это холодный и отвратительный мир романов Уэллса с его морлоками и элоями, с мучениями невидимки. Это тяжеловесная математика рассказов Борхеса. Читайте его «Алеф» и «Бессмертный».
Эрудиция
Эрудиция у шизоида очень глубокая и очень широкая (то есть в очень разных сферах). Потому что он любит рыться в книгах. Он сидит подолгу в библиотеках. Читает, делает выписки, полностью конспектирует книги. Сейчас, когда книги малодоступны из-за своей высокой стоимости, а в библиотеку трудно попасть, я часто вижу шизоидов в книжных магазинах, сидящих по углам и конспектирующих с разрешения продавцов. Дома книги у шизоида в пыли, многие открыты на прорабатываемых страницах. Они валяются в разных, иногда малоподходящих, местах квартиры. Шизоид роется в книгах, когда нечего делать. А делать ему нечего всегда, так что он в книгах роется часто.
Эрудиция шизоида локализуется в сферах, далеких от житейских проблем. Он не расскажет вам, где что купить и сколько что стоит. Из этого и из романчиков складываются познания истероида. Впрочем, если шизоид – литературовед или теоретик стихосложения, то он может знать и подробности романических текстов. Или поправит обычные ошибки: не «тем больше нравимся мы ей», а «тем легче…», не «а он, мятежный, ищет бури…», а «а он, мятежный, просит бури…». И все же более значимы для шизоида не сколько жен было у Генриха Восьмого и не как миледи из «Трех мушкетеров» устранила Бекингема, а метафизика Аристотеля, метапсихология Фрейда, литературный сюрреализм Кафки, гештальтпсихология Коффки, агностицизм Канта, позитивизм Конта… (цитирую себя: см. выше).
Память
Мы уже здесь в одном месте отметили, что у шизоида цепкая механическая память. Он помнит про каждую бумажку, над которой работал. Помнит, что положил ее в такую-то папку с такими-то материалами.
Но в особенности хороша у шизоида смысловая память. Мостик назад: у гипертима смысловая память посредственная. Мостик вперед: у психастеноида очень плохо с механической памятью. Но шизоид свою механическую память еще и развивает различными мнемотехническими приемами. Он быстрее, чем другие психотипы, построит фразы типа «каждый охотник желает знать, где сидит фазан» для запоминания цветов спектра (красный, оранжевый… синий, фиолетовый). Он, чтобы запомнить телефон 354-70-61, построит целую теорию. 354 – это 3, 4, 5; только четверка поменялась местами с пятеркой; а 6 и 1 – в середине между 7 и 0, причем шестерка рядом с семеркой, а единица рядом с нулем. Он может для запоминания анатомических структур сочинить специальные стихи, «опоэтизировав» толстую и прямую кишки.
Он вообще склонен работать над своей памятью. Устраивает ей проверки, тренирует. Разбивает материал на мелкие фрагменты, в каждом из которых не более 7 единиц (запоминается 7 плюс-минус два), делает карточки по каждому из фрагментов. Допрашивает себя по этим карточкам.
Старается использовать феномен Зейгарник (запоминается лучше незавершенное действие). Закладывает значимый материал в края ряда, чтобы использовать эффект края Эббингауза (лучше запоминается начало и конец ряда).
Отыскивает закономерности своей «личной» памяти. «Делать ему больше нечего», вот и рефлексирует, развлекается.
Рефлексия
Шизоидный человек вообще живет не рефлекторно, а рефлексивно. Он рассуждает по поводу того, почему и как он мыслит, как рождаются и затухают его чувства, как у него складываются отношения с людьми. Он не может построить их просто, не задумываясь. Он обязательно задумывается. Один шизоидный интеллектуал показал мне кривые его взаимоотношений с сотрудниками, родственниками и друзьями. Эта рефлексия в глазах окружающих выглядит как «занудствование». Ведь гипертим плывет по течению и ни о чем не думает. Живет рефлекторно, реагируя на ситуации. Паранойяльный и эпилептоид деловито отбрасывают всякие размышления как интеллигентскую хлюпистость. А здесь размышление над мышлением, над смыслом жизни составляет смысл жизни, самоцель.
Комплекс неполноценности
Комплекс неполноценности у шизоида выражен, но не очень. Но чтобы испытывать гнетущий комплекс неполноценности и стремиться гиперкомпенсировать его, как это у паранойяльного или хотя бы у истероида, – этого нет. Можно даже сказать, что у шизоидов часто неполноценность без комплексов. Он не сильно переживет свой недостаток. Он его не осознает. Но комплекс все же есть. Шизоид стеснителен. И уединяется. Уединяясь, занимается (развлекается) интересным для него делом и часто преуспевает в нем. Но это не носит характер соревнования. Занимается и преуспевает. Нет собственно гиперкомпенсации. Есть скорее просто компенсация.
Психическая защита у шизоида развита слабо. Он раним. И если на него кто-то «наезжает», то он переживает. Кто-то любит распекать, высмеивать. Скорее всего такой начальник добьется того, что шизоид не только не сможет участвовать в мозговых штурмах, но и вообще потеряет дар речи вместе с творческим даром. С шизоидами стоит быть деликатными из гуманности, так как у них все же вырабатывается комплекс неполноценности.
Но не только поэтому. У психиатров по отношению к шизофренному дефекту есть выражение «феномен дерева и стекла». То есть эмоциональная нечувствительность и в то же время ранимость. Нечто наподобие отмечается и у шизоидов. Шизоид, будучи эмоционально не слишком отзывчивым, но ранимым, может язвительно защищаться, и это опасно уже для неделикатного человека, поскольку шизоид умен и остроумен.
Отношения
Отношения с людьми у шизоидов непростые. Им трудно выражать мысли, чтобы быть понятыми. Еще труднее, чтобы быть понятыми в своих психологических переживаниях. Все это из-за того что они косноязычны, говорят с паузами, невыразительно или даже с неадекватными интонациями. Сопровождая речь неадекватной же мимикой.
Поэтому общаются они избирательно. С теми, кто понимает их духовные запросы, кто может поддержать интеллектуальный разговор. Шизоид рад общаться и с человеком, более эрудированным, чем он сам. И с людьми, менее эрудированными. Обычно он не высокомерен, склонен принять чужую точку зрения и спокойно разъясняет свою. Ему интересно содержание. Но может быть и высокомерен, если это касается его творчества и профессиональной соревновательности.
Шизоиды предпочитают одиночество и не хотят пускать к себе во внутренний мир. Шизоидка ведет себя по принципу: на меня пусть не обращают внимания, и я не обращаю внимания. Шизоид ходит в одиночку в туристские походы, чтобы уйти от общения с обыденным окружением. В одиночестве часто онанирует, переживая само одиночество и устрашаясь тем «вредом», который врачи прошлого приписывали онанизму. Впрочем, в силу чтения разных книг, в том числе на темы сексуальности, переживания относительно приписанного вреда сейчас все реже. Но онанизм заставляет как бы обращать лишний раз внимание на сексуальное одиночество и страдать от него сильнее.
Когда я написал «предпочитают одиночество», я не имел в виду «любят одиночество». Шизоид стремится к уединению, если ему с этими людьми трудно. А не вообще стремится быть один. Шизоиды рады бы общению, но не доверяют. Боятся ударов по психике. Поэтому они сближаются далеко не сразу. А значит и не набирают большого круга общения. Все же как-то они общаются. Больше с такими, как они сами, отщепенцами. Больше по интеллектуальным интересам. Грузят друг друга своими идеями. Ходят друг к другу в гости, засиживаясь допоздна, обсуждая безжизненные проблемы, прокуривая воздух, квартиру, дом. Сигаретный дым в доме – это психологическое сопровождение их дружбы.
Для шизоида старый друг лучше новых двух. Не то что для истероида и паранойяльного. Дружат они годами. Расширяя круг общения по воле судьбы.
Шизоиды по обстоятельствам могут быть даже откровенны, подставлять плечо. Но тому, кто проявил известную надежность, интеллектуальное сродство.
В школе шизоиды иногда дружат с хулиганами, которым дают списывать, точнее, хулиганы «дружат» с ними.
Шизоид в своей жизни редко прибегает к вранью. Не истероид и не паранойяльный ведь (те врут манипулятивно). Не гипертим, который врет, потому что надо о чем-то говорить, а содержания для разговора и нет. А шизоиду зачем врать? Он ничего не выгадывает. Удовольствие его в размышлениях. Так что, чтобы получить удовольствие, юлить не надо.
Шизоиды, ну не как эпилептоиды и психастеноиды, но достаточно надежны. Вовремя отдают долги, выполняют обещанные работы. Слов на ветер не бросают. Они договариваются, а не манипулируют. Договора́ выполняют. Запишут – выполнят. Шизоид более или менее дисциплинирован, редко опаздывает. Он формалист. Доверять ему в целом можно. Он не вероломен. Но он может забыть об обещании. Не совсем как гипертим (с глаз долой – из сердца вон), но уж и не как эпилептоид. Шизоид может заработаться и забыть. Спохватывается: неудобно, но обещание не выполнено.
Шизоиду небезразлично его доброе имя. Но и благодарности особой не ждем – суховат.
Шизоид не будет жертвовать собой ради идеалов, но и жертвоприношений требовать тоже не будет, так как нет особых целей, нет сверхценностей.
Справедливость шизоидная тоже некая безэмоциональная формальная абстракция. Эдакая справедливость судьи из фильма «Десять негритят» Говорухина по Агате Кристи. Там, правда, он и вершит суд, и приводит в исполнение приговор. Я имею в виду ту безэмоциональность, с которой он вершит этот суд.