отстоять истину. О паранойяльном и говорить нечего – все под свою парадигму. Даже психастеноид норовит больше себя обвинить. А шизоид – этакая умственная беспристрастная телекамера.
Шизоид оценивает людей более беспристрастно, чем другие психотипы. Ему важна истина.
Страдания
Страдание для шизоида – некое инобытие радости. Это тоже проявление жизни. Все надо испробовать, в том числе и страдания. Сократ спокойно описывал процесс своего умирания при отравлении цикутой. Врачи XIX века прививали себе заболевания, чтобы найти ответы на научные вопросы. Гюнтер ввел себе «материал» венерического больного с целью понять, разные ли заболевания «сифилис» и «гонорея». И на 50 лет утвердил ошибочное мнение, что это одно и то же. По иронии судьбы у больного было и то, и другое.
У шизоидов к страданию философское отношение, как и к смерти. «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать». Страдание по Франклу имеет большой смысл. Оно позволяет острее чувствовать счастье. Оно очищает душу. Вряд ли мы заподозрим в таком отношении к страданию паранойяльного, гипертима, истероида и эпилептоида.
Суицид
Шизоидный суицид – это не крик о помощи, как у истероида. Это – «не сложилась картина мира». Это – «мне не подходит такое человечество». Или: «надоело обуваться и разуваться». «Человек должен расстаться с жизнью так, как оливка падает с дерева, благословляя его за то, что оно ее породило» – с этими словами Эвкрит вынул из хитона спрятанный в нем кинжал и пронзил им свое сердце. Франс, великий шизоид, о том, как шизоиды-стоики покидают этот бренный мир.
Учение
Шизоид в отличие от эпилептоида учится неровно. Он может пренебречь какими-то занятиями. Правда, это не из лености, а в пользу других занятий. Так что где-то он знает очень много, а где-то провалы. Или лучше сказать иначе: где-то провалы, но очень много знает. Потому что он много ходит на занятия, сидит за книжками дома, в библиотеках, в книжных магазинах, роется в справочниках, конспектирует. Здесь он похож на паранойяльного, но интересы более разнообразны.
Как и паранойяльный, он читает сразу много книг. Но если паранойяльный выкапывает из них только нужное для его моноидеи, то шизоид, если и не дочитывает их до конца, все же прорабатывает фундаментально. У истероида тоже много книг, открытых на разных страницах, но из каждой книги он берет по фрагменту, которым может блеснуть.
Шизоид, учась в вузе, часто ходит в несколько разных научно-студенческих кружков, на разные курсы, в другие вузы.
Оценки: больше хорошо и отлично. Но это не принципиально для него. Не эпилептоид он и не психастеноид. Он учится потому, что интересно.
Творчество у шизоида, как и у паранойяльного – со школьной скамьи.
В процессе учения в вузе шизоид иногда обрастает истероидами и гипертимами, которые норовят у него «списать», зато обеспечивают ему со своей стороны «связи», неизолированность, некоторую уверенность в себе, защищенность, общение с противоположным полом. Такой вот симбиоз. Впрочем, истероиды склонны манипулятивно выманить у шизоидов интеллектуальную собственность и «не расплатиться».
Интересно кто куда поступает. У шизоидов и психастеноидов склонность больше к математике и философии. Здесь требуется абстрактный ум, хорошая комбинаторика. Так что математические и философские факультеты полны шизоидными «Шуриками» из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».
«Психфаки» «больших университетов», тех, которые были университетами «до перестройки», тоже забиты шизоидами. Понятно, шизоидов предостаточно и среди дипломированных психологов. В психиатрии и то меньше. Почему? О, причин много. Сравним. Истероид – тот «стихийный практический» психолог, он практикует психологию в обыденной жизни: интригует, всеми манипулирует… Истероид поступит на психфак, чтобы полюбоваться собой в психологии: я психолог, а вы автослесарь? Но скорее истероид пойдет в театральный, а не на филологию-философию-психологию. Шизоида же мама с папой манипулировать не учили. Но почти всех шизоидных людей очень интересует, как устроена психика, какие внутренние механизмы у меня самого (рефлексия) и у других какие шарики за какие ролики зацепляются. Шизоида вообще интересуют механизмы, он и автослесарь поэтому хороший. Так что он идет в психологию разобраться в механизмах памяти, во взаимодействии восприятия и мышления, в структуре мировоззрения, в технике общения.
Но есть еще объяснение. Психология отпочковалась от философии. Не только в развитии науки, но и в развитии образования. Были факультеты философии в больших университетах, и от этих философских «факов» отпочковались «психфаки». Ну а философы, как мы уже поняли, – большей частью шизоиды. Плюс то, что прием на факультеты психологии – через экзамен по математике. В МГУ его обычно проводят преподаватели с механико-математического факультета…
К тому же шизоиды более рефлексивны, острее осознают свои проблемы и хотят их решить через приобщение к профессии психолога.
Попробуйте здесь пробиться, если вы принадлежите к истероидам, эпилептоидам, гипертимам или, чего больше, к сензитивам. А между тем эти психотипы очень нужны психологии. Кто быстрее научит того же шизоидного человека выразительной речи и пластике: шизоид или все-таки истероид? Да и менеджментом в деле психологической помощи людям все же, может быть, лучше заняться психологу-эпилептоиду? А тренинги психологической активности пусть-ка лучше проводит гипертим. И неважно здесь, что они недопоймут философской глубины каких-то психологических концепций. А важно то, что в «психологии помогающей» они приживаются быстрее. Поймем, что ПСИХОЛОГИЯ – большая. Что в ней «мамы всякие нужны, мамы всякие важны». Нельзя, чтобы психология была только «шизоидной».
Я на собеседовании при приеме на наш факультет обращаю внимание не только на то, как студент уловит сходство мировых религий, но и на то, насколько пластично он поднимет с пола уроненный предмет. Я отдам предпочтение абитуриенту, который напишет «сноведение» (научим, это несложно), но расплачется в ответ на саркастический выпад по поводу такой вот грубой орфографической ошибки.
В то же время нельзя и слишком облегчать психологию. Нельзя, чтобы вместо серьезных тренингов проводили только гипертимную развлекательную культмассовую работу. Глубина проработки проблем тоже не помешает. Да здравствуют шизоиды!
Работа, карьера
Шизоиды – формалисты, на работу обычно не опаздывают. Но это обычно. В связи с общей нестандартностью с ними может по дороге что-то случиться, так что, бывает, и опаздывают. Рабочее место у него не обустроено. Кругом беспорядок. Мебель расшатана. Он еще ее и расшатает дополнительно.
Шизоид может работать на низко оплачиваемых должностях. Для него главнее быть в обойме людей, утоляющих свою любознательность за счет государства. Вечный МНС (младший научный сотрудник) – это он, шизоид.
Организация труда у него слабенькая. Записи о делах – на бумажках, которые теряются в карманах, их трудно разобрать – стираются.
Шизоид не в состоянии сам построить свою карьеру. Ему нужен импресарио. И если этот импресарио окажется проходимцем или даже преступником, шизоид не откажется ради карьеры от бессовестного проекта. Он скорее зауважает своего толкача за нестандартность маркетингового мышления. Но чаще шизоид просто работает, становится мастером, и его повышают.
Политика
Власть и шизоид – чаще несовместны. Он не стремится к власти и стремится не подчиняться власти. Это паранойяльный – вождь. Это эпилептоид берет под козырек. А шизоид – отщепенец… Не лезет в лидеры и гипертим, но тот считает себя народом, а шизоид – опять-таки отщепенец.
Шизоид может на некоторое время включиться в политику. И все же дело шизоида скорее наука. Он предлагает концепции, но не навязывает идеологию. Но если шизоид в сфере общественных наук выдает только абстракции, то паранойяльный почти всегда мысль асоциального шизоида переводит в социально значимую плоскость. А это уже приводит к каким-то социальным переменам. Как и с формулами, которые сдвигают горы.
Впрочем, иногда шизоиды участвуют в общественной сфере и более «жизненно» – пишут тексты малограмотным политикам. А то и диссертации. Но от прямого участия в политике шизоиды уходят. Им противна подковерная возня, «пиар»-технологии, неприятны далекие от науки и искусства личности политиков. А интересны творящиеся «в башне из слоновой кости» научные концепции и высокое искусство.
Но именно это все и чревато трагедиями для народа. Наплодив утопических социальных идей и отнюдь не утопических естественнонаучных технологий, шизоидная интеллигенция под благовидными мотивами уходит от политики. То есть, прямо скажем, передает в руки паранойяльных политиков и их эпилептоидной гвардии средства, которыми те не могут разумно распорядиться. Безответственность шизоидов-ученых не только в том, что они выпускают джина из лампы Аладдина, но и в том, что выпускают лампу из своих рук, отдавая ее в руки паранойяльных политиков. Курчатов, Сахаров, Теллер, Оппенгеймер. И на них один Гейзенберг. А спохватываются поздно, да и что, даже спохватившись, мог поделать Сахаров с Хрущевым и Брежневым, кроме как устроить голодовку. Драма Оппенгеймера и Теллера, которые разработали Трумэну атомную бомбу, обыгрывается уже в кинофильмах. Но никакие психоаналитики не смогут облегчить муки их совести, связанные с устроенной ими японской трагедией.
Эти шизоидно-паранойяльные отношения дают повод гетевскому Мефистофелю позлобствовать над «смешным божком Земли», то есть человеком.
Ему немножко лучше бы жилось,
Когда б ему владеть не довелось
Тем отблеском божественного света,
Что разумом зовет он. Свойство это
Он лишь на то и смог употребить,