У паранойяльного накапливаются архивы. Он относится сверхценностно к каждой своей разработке, поэтому ничего из черновиков не выбрасывает, захламляет квартиру и офис, вызывая нарекания близких, но не дай бог тронуть архив – буря негодования. Хотя, может быть, и не стоит трогать, а? Даже если это затрудняет быт и ухудшает эстетику… Это я говорю для близких, ценящих его как личность.
Карьера, власть
Паранойяльный планирует свое продвижение по жизни. И если кто-то стоит у него на пути, он интригами, вероломством, убийствами, подлогами… или честным путем убирает соперников. Ричард III Глостер в фильме «Башня смерти» сделал себе стеклянный шкаф, в нем поместил кукольные изображения всех, кто стоял у него на пути к трону, и по мере устранения выбрасывал куколок.
Карьера паранойяльной личности зигзагообразна. Эпилептоид идет по ступенькам вверх, без каких-либо катаклизмов. А паранойяльный может низко пасть и высоко взлететь, а может долго стоять на одной ступеньке. Его обычно не пускают вперед другие, конкуренты.
Паранойяльный – всегда оригинал, нонконформист. Это о нем поэтические строки Павла Когана:
Я с детства не любил овал.
Я с детства угол рисовал!
По отношению к власти паранойяльный чаще всего диссидент, он в оппозиции, если он сам не у власти. И, будучи в оппозиции, он обычно не поступается принципами, не отступается от своих оппозиционных идей. Поэтому сопротивление продвижению его по служебной лестнице сильное – тут он и может застрять. Но паранойяльный рвется к власти. Он очень активен. В непосредственной близости победы в борьбе за власть он может лукавить, интриговать, пренебречь договором. Когда запах власти слишком густой – тут он устраивает революции, дворцовые перевороты, присоединяется к группировкам, раскалывает их, возглавляет один из осколков бывшей группировки. Будучи у власти внутри своей группы, партии, фракции и чувствуя оппозицию внутри, он набирает извне «опричников», которые помогают избавиться от оппозиции и подавить пока еще преданных ему, но склонных к инакомыслию людей. Все эти действия позволяют ему достичь власти в учреждении, на предприятии, в городе, в штате (области), в стране. Особенно на крутых макросоциальных виражах. Но, как говорил Анатоль Франс, если для достижения власти есть десятки способов, то для удержания ее нет ни одного. Может быть, Франс для остроты́ сатиры слегка и преувеличил. Но только слегка. Паранойяльного, достигшего власти, часто, очень часто низвергают. Он падает. А потом поднимается (если его не уничтожают физически) и снова начинает процесс продвижения.
Типичное поведение паранойяльного – прийти в чужой монастырь со своим уставом.
Типичное поведение для паранойяльного – прийти в чужой монастырь со своим уставом. Ведь создавать свое – долго, трудно. Поэтому паранойяльный склонен внедриться в готовые организационные структуры, вытеснить лидеров-отцов, возглавить созданную ими структуру.
Власть других людей над собой он в крайнем случае терпит, но до поры до времени. Как только появляется возможность взять власть, он ее берет, не гнушаясь психологическим или даже вооруженным насилием.
Паранойяльный любит командовать, управлять, он любит власть и в этом сходен с эпилептоидом, только его властолюбие более рьяное. Но, в отличие от эпилептоида, он совершенно не умеет и не хочет подчиняться, он не любит, чтобы им управляли. Он навязывает свои взгляды и программы партиям, навязывает новое государственное устройство или хотя бы детали, законопроекты, новые традиции, символику.
Он дает массу распоряжений. Но если у эпилептоида распоряжения четкие и непротиворечивые, то у паранойяльного они часто сбивчивые, и не поймешь, то ли «казнить нельзя, помиловать», то ли «казнить, нельзя помиловать». А если спросишь, как, мол, понимать его распоряжение «казнить нельзя помиловать», то нарвешься на гнев: сам не можешь разобраться?
Паранойяльный любит, чтобы люди клялись и каялись перед ним.
Паранойяльный любит, чтобы люди клялись и каялись перед ним, – это тоже атрибутика власти. Сталин устраивал целые политические спектакли с покаянием.
Любит паранойяльный и чинопочитание. Встав у руля, даже неформальной, даже только внутри небольшой группы, он требует соблюдения субординации, порядка приема людей. Любит лесть, поддаваясь на нее, а иногда и не поддаваясь. Чинопочитание паранойяльный любит, впрочем, лишь по отношению к себе, но не почитает чиновников верхних.
Мышление
Паранойяльный – человек творческий. Со своей спецификой. Паранойяльное творческое мышление зависит от организации мыслительного ассоциативного ряда. Он недостаточно широк. И сужен направленностью личности паранойяльного. Например, эпилептоид на слово «верная» даст стандартную ассоциацию «жена»: «верная жена». Шизоид быстро отреагирует, допустим, словом «гибкость» или словами «масть», «эмоция». Связи между вспомнившимися словами есть, но нежесткие: «верная гибкость» (не подводящее человека качество), «верная масть» (в картах), «верная эмоция» (то есть адекватная). Паранойяльный же ответит что-нибудь вроде: «верная политика», «верная мысль», «верная рука», то есть в духе его политических революционных интересов.
Творческое мышление паранойяльного человека – целеполагающее, оно работает на цель, а сам процесс мышления, его «побочные» продукты для него не интересны, он отбрасывает их, коль скоро они противоречат его целевой идее, в то время как именно они, может быть, и были бы более продуктивны. Может статься, он потрудится опровергнуть противоречащую идею, но не станет разрабатывать ее из интереса, как это сделает шизоид, которому важен не результат, а процесс.
Паранойяльному важен результат, а не процесс.
Процесс творческого мышления у паранойяльного носит как бы принудительный характер. Все подгоняется под основополагающий тезис. Вот шизоид – тот свободно творит, как птичка поет, бессистемно, он парит на абстрактной высоте.
Мышление паранойяльного обычно достаточно последовательное и одностороннее. Он копает глубоко в одной точке, понятно, в той, которая ему интересна и в которой и нужно копать для достижения поставленной цели. Здесь он сходен с эпилептоидом, с той, впрочем, разницей, что эпилептоид целей не формулирует, а осуществляет цели, поставленные ему кем-то со стороны, скорее всего, паранойяльным лидером. При этом эпилептоид копает менее глубоко, но в нескольких местах.
Паранойяльный ставит цели и перед собой, и перед людьми, принадлежащими к другим психотипам. Ему удается вести их за собой, если они сами не принадлежат к «святая святых» психотипов – паранойяльному; эти упираются и, искры из-под копыт, тянут в другую сторону, в свою.
Подобно эпилептоиду, паранойяльный видит мало альтернативных вариантов. Только свою полюбившуюся ему мысль. Он закрыт к мыслям со стороны. И если другие люди указывают ему на противоречия, он отмахивается от них. Его логика искажается его психологией. Паранойяльный может выкручивать логике руки с помощью софизмов (осознанных мыслительных подтасовок) и паралогизмов (неосознанных мыслительных подтасовок). И, в отличие от истероида или гипертима, которые просто пренебрегают тем, что их уличили в логической передержке, он выкручивается, чтобы сохранить свое лицо. Поэтому в отношениях с ним ничего не надо подразумевать, а надо все проговаривать, договаривать и договариваться. Если договорились, то ему труднее будет вывернуть руки логике; но договор лучше записать, причем так, чтобы исключить противоречия в его толковании. Потому что любые противоречия паранойяльный толкует в свою пользу.
В чем-то он выигрывает в наших глазах: целеустремленность тоже чего-то стоит. Но и проигрывает: потому что решение проблемы, может быть, совсем не «впереди», а «слева», но он уперся и «вперед, друзья, вперед, вперед, вперед». Зажигательная песня, пронимает. Но нельзя же так – только вперед. Пусть хотя бы «вперед и вверх» (как у Высоцкого: «вперед и вверх, а там: ведь это наши горы…»). А вообще-то и вправо надо бы посмотреть, и назад не грех оглянуться.
Цели паранойяльного всегда связаны с какими-то идеями. А вот своих идей у паранойяльной личности не так много, так что, повторим, приходится заимствовать их у шизоидов. Это шизоиды – генераторы идей. А паранойяльный облюбовывает три-четыре идеи шизоидного автора, цитируя или не цитируя его, а иногда трансформирует идею достаточно радикально, до неузнаваемости. Но почти всегда мысль асоциально мыслящего шизоида паранойяльный переводит в социально значимую плоскость, и в конце концов эта мысль приводит к каким-то социальным переменам. Ну, например… Гегелевскую триаду «тезис – антитезис – синтез» Маркс превратил в триаду «первобытный коммунизм – классовое общество – марксов социализм-коммунизм». Ну, а уж социализм надо строить, обязательно отряхнув прах старого мира с наших ног. И вот появляется понятие «могильщик капитализма» и т. п. Гегель таки – шизоид, а Маркс, так уж получается, паранойяльный. А эпилептоид с истероидными включениями Энгельс переводил Маркса с немецкого на немецкий для широкой публики, для «масс» (по паранойяльной терминологии).
Если паранойяльный испытал инсайт, озарение, то всему конец, с позиции усмотренной им истины все другие противоречащие ей мысли отметаются как неистинные, вредные для человечества.
Всем людям свойствен творческий инсайт, озарение, догадка. Но паранойяльный свой инсайт возводит в абсолют, для него это уже и не инсайт, а Инсайт или даже ИНСАЙТ. И все теперь работает на подкрепление этого инсайта, все аргументы «за» подшиваются, все аргументы «против» выбрасываются в корзину. Он не склонен к самокритике и принятию критики его предложений со стороны, к экспериментальной проверке своих позиций. Если паранойяльный испытал