нтинуума осознавания какие-то важные переживания. Чтобы выделить из «мы» «Я» участника, провожу эксперименты с дистанцией, позой, «встречами и расставаниями».
Групповая конфлюэнция может появляться уже на самых ранних стадиях развития группы, способствуя ее сплочению («У нас общие проблемы. Мы похожи»). Конфлюэнция защищает от чувства небезопасности, характерного для начала жизни группы. Чрезмерное стирание границ мешает участникам проявлять индивидуальные чувства, блокирует выделение личностных проблем и работу с ними. На поздних этапах функционирования конфлюэнтной группы попытка кого-либо из участников выйти из привычного слияния (например, несогласие со сложившейся групповой нормой), вызывает единогласную враждебную реакцию группы. Если поведение «отступника» не грозит нарушением групповой работы, я поддерживаю его право на автономию. В то же время помогаю участнику осознать реакцию группы на нарушение им сложившихся норм. В работе с конфлюэнцией эффективны упражнения, активизирующие контакт с чувствами: разыгрывание ситуаций или медитативные упражнения, помогающие участникам осознать свои проблемные зоны.
Участника с интроекциями я прошу озвучить интроективные послания, нарисовать соответствующую картину или описать сопутствующие телесные ощущения. При этом остальные члены группы хором «бомбардируют» участника его интроектами, обращая их к нему через «ты» («я должна быть самоотверженной» превращают в «ты должна быть самоотверженной»). Я также предлагаю участнику произносить интроецированное послание в адрес других членов группы, которые дают ему обратную связь. Затем группа рассматривает содержание послания с различных точек зрения. Наконец, участнику предлагается произнести вместо бывшего послания фразу, начинающуюся со слов: «Я хочу…», и посмотреть, как развернутся события.
Интроективная позиция группы является нормальной в начале цикла групповых занятий. Преждевременная блокада интроективного механизма может спровоцировать чрезмерную тревогу и агрессию, поэтому на первых этапах я активно предоставляю информацию, предлагаю упражнения и формы работы. Однако, если я буду слишком долго выполнять эту роль, у участников не сформируется чувство ответственности за свою жизнь в группе. При снижении моей активности интроективный механизм проявляет себя через высказывание участниками иррациональных убеждений («Вы должны руководить нами», «Никому нельзя довериться полностью»). Приходится вступать в конфронтацию с этими убеждениями лично или привлекать к дискуссии группу.
Работая с проекциями, я обращаю внимание участника, что он делает заключение о всеобщем плохом отношении к себе, не глядя на людей, и предлагаю спросить у членов группы, что они сейчас испытывают к нему. Затем участник может сказать о своем собственном отношении к определенным членам группы и получить от них обратную связь. Участнику предлагается также сказать от первого лица то, что он предполагает у другого человека: вместо «я тебе не интересен» – «ты мне не интересен» и т. п. Затем я спрашиваю его, нет ли доли правды в таком высказывании.
В случае проективной позиции группы зачастую приходится сдерживать некорректные спонтанные реакции участников во время групповой сессии и обратные связи после нее. Члены группы высказывают суждения по поводу работавшего участника и его жизни, дают ему советы, делают опасные для клиента высказывания во время сессии. Большое количество негативных проекций в группе делает опасной работу с личностными проблемами участников.
Для обеспечения безопасности я ввожу правила поведения, которые позволяют контролировать активность группы: «Когда кто-то работает на „горячем стуле“, остальные играют роль свидетелей. Если в это время очень захочется что-то сказать работающему участнику, обратитесь ко мне. Я попрошу вас поделиться чувствами, которые возникали у вас, во время обратной связи».
При нарушении этих правил эффективным оказывается обращение проекций («Можешь сказать то же самое о самом себе?») и усиление фокусировки на чувствах («Ты сказал о своих мыслях, но ничего не сказал о чувствах», «Ты говоришь о нем. Скажи о своих переживаниях»).
Ретрофлексия участника группы приводит к недостаточному проявлению им чувств, что препятствует получению остальными обратной связи и может переживаться ими как эмоциональное отвержение. Если участник с ретрофлексией не замечает ее проявлений или не осознает их значения, я усиливаю их, предлагая ему повторять его жесты, увеличивать их энергию, повышать напряжение и рассказывать о своих чувствах и ощущениях.
Чтобы оживить эмоциональные реакции, я использую тактику перемежающейся поддержки и провокации. Переключаю внимание работающего участника с внутреннего мира ощущений на группу и ее отдельных членов («Что-то все заскучали, а?») или обращаюсь к членам с просьбой дать ему обратную связь («Все поняли, какая у него проблема? Кто-нибудь хочет уточнить?»). Члены группы служат моделями «тяжести», «оков», «боли», меняясь ролями с участником. Ему предлагается говорить от лица конфликтующих частей, используя челночную технику. Критическую часть можно усадить на «пустой стул» и попросить высказаться в адрес членов группы.
Групповая ретрофлексия является обычной для вновь сформированной группы. Основной стратегией в это время становится помощь в увеличении количества контактов внутри группы, в результате которых разрушаются негативные проекции. Конкретными приемами могут быть побуждение участников к свободной дискуссии, упражнения на взаимодействия в парах и групповое взаимодействие. При ретрофлексии, связанной с непроявленными внутригрупповыми отношениями можно посвятить часть времени их прояснению.
Для активизации ретрофлексивной группы я вовлекаю ее в действие, например, поощряя работающего участника опробовать по кругу новые способы поведения во взаимодействии с группой, привлекая участников группы к исполнению ролей. Не только отдельные участники, но и вся группа может играть какую-либо часть клиента (например, его внутренний обвиняющий голос).
Участнику с дефлексией я предлагаю:
• снабжать каждую фразу дефокусирующими словами («как бы», «типа») и прочувствовать эффект;
• попросить обратную связь после монолога «вокруг да около»;
• локализовать зону дефлексии, наблюдая, какие переживания сопровождаются соскальзыванием или «обесцвечиванием»;
• усилить симптоматическое поведение и выяснить его защитные функции;
• конкретизировать, какое чувство прячется за таким уклончивым поведением, к кому и за что;
• переделать намеки в прямые «ты-высказывания» в ситуации скрытого межличностного конфликта или «я-сообщения» о переживаниях, касающихся чувств.
Участнику с эготизмом я предлагаю эксперименты на границе привычного и приемлемого, с провокациями на принятие риска и готовность к новизне. Работа с обесцениванием предполагает движение маленькими шажками («не проглатывать новизну большими кусками»), исследование, чем новизна «неугодна» и смягчение «Я-концепции».
Технические процедуры терапии называются играми и представляют собой эксперименты с различными ролями, отождествления со значимыми чувствами, отчужденными субличностями и интроектами. Цель игр – закрытие гештальтов; критерием достижения цели является «ага-переживание» (ср. с инсайтом). Некоторые упражнения выполняются в парах, подгруппах или всей группой. К основным этапам работы можно отнести следующие.
1. Ориентировка. Задачей терапевта на данном этапе является получение ответов на вопросы: «Кто передо мной», «В чем его проблема?», «Что хочет участник?». Я устанавливаю контакт с участником, проясняю его запрос. Выясняю, в чем состоит его проблема, как давно она возникла, пытался ли он самостоятельно ее решить и был ли кто-то еще в нее вовлечен. В это время я работаю с представлениями участника, с его чувствами, переживаниями, ожиданиями и картиной происходящего. Определяю связи проблемы с внешним миром – предметами, людьми, и с внутренними объектами, которые представляют собой состояния, идеи, субличности. На этой стадии я в основном использую активное слушание и эмпатию, закрытые и открытые вопросы, резюмирование.
2. Гештальт-эксперимент. Опираясь на полученную интеллектуальную и эмоциональную информацию, я сопровождаю участника на пути, где тот может встретить что-то новое, важное для себя. Это может быть какая-то необычная идея, забытая история, осознание полуосознанного материала. Участник может понять это, принять, захотеть, отпустить. Я стараюсь найти «хорошую форму» для представления объектов участнику эксперимента. В качестве «объектов» использую членов группы, так как они могут давать обратную связь участнику, способны поддержать его в тяжелой ситуации и сами обладают чувствительностью. На этом этапе я использую прояснение, поддержку осознавания, амплификацию (расширение смысла).
3. Фасилитация. Я активно взаимодействую с участником группы, задаю ему вопросы, наблюдаю за тем, как тот выполняет задание. На этом этапе эксперимент может поменять свое русло, и тогда возникают его новые участники и новые идеи. В это время я использую техники различных направлений, которые позволяют представить выбранные объекты (телесные практики, идентификацию с различными предметами, визуализацию, направленное фантазирование, сочинение историй), а также поддержку осознавания и выражения чувств.
4. Завершение гештальт-эксперимента. Гештальт-эксперимент может быть закончен как терапевтом, так и по желанию самого участника. Задачей терапевта на данной стадии является помощь участникам в осознавании полученного опыта. Для принятия решения об окончании гештальт-эксперимента я пользуюсь следующими маркерами.
• Энергия клиента. Завершение эксперимента возможно на этапе внутреннего подъема участника, когда у него появляется энергия для экспериментов в реальной жизни. Также завершение возможно на спаде, когда участник что-то осознал, завершил или закрыл какой-то гештальт.