После указанной подготовки больному, от которого можно было ожидать хорошей отраженной или сопряженной речи, внушалось, что сейчас он будет говорить плавно и слитно. Хорошая речь первого участника обычно оказывала активирующее психотерапевтическое воздействие на членов группы, становилась моделью для них.
После сеанса проводилась краткая беседа с больными и их родственниками, в которой разъяснялось значение режима молчания, длящегося сутки и необходимого для отдыха речевой системы больного после большого эмоционального напряжения и перед следующим контактом со специалистом.
Функциональные тренировки подразумевали постепенное повышение уровня трудности: чтение, свободный разговор, вопросы и ответы, присутствие нескольких лиц. Использовались ролевые игры, моделирующие ситуации речевого общения в семье, в учебном заведении, с авторитетными лицами. Пациенты выступали в роли другого (друга, родителя, учителя, начальника), разговаривали по телефону и на улице с незнакомыми людьми.
«Запас прочности» вырабатывался с помощью различных помех: глубокое дыхание и расслабление мышц и гортани во время речи, неожиданные высказывания в адрес говорящего, речь из коротких отрывков с паузами и в коротком ритме, с воображением различных пугающих ситуаций. Завершением работы являлся концерт самодеятельности, подготовленный силами выпускников, который закреплял их уверенность в избавлении от заикания.
Лечение комплексов может быть только комплексным.
Расстройства личности
При проведении групповой психотерапии пациентов с личностными расстройствами учитываются следующие закономерности. Астенические и сенситивные личности для воздействия на других людей используют в основном информацию о своих чувствах («я чувствую»). У возбудимых личностей в способах воздействия преобладает модальность желаний («я хочу»), у театральных (истероидных) – модальность желаний и чувств («я хочу», «я чувствую»). Резонеры применяют когнитивные характеристики («я думаю»), шизоидные – модальность чувств и мыслей («я чувствую», «я думаю»). Компульсивные личности (педанты) предпочитают модальность действия («я могу»).
Такие пациенты полностью идентифицируются со своими поведенческими стереотипами, рассматривающимися в клиническом аспекте как психопатология, считают их реалистичными и изначально просто не в состоянии увидеть и признать патологичность своего характера. По этой причине у них нет ни способности, ни желания отказаться от таких стереотипов, и вступление в рабочий союз с аналитиком для их анализа и изменения для этих пациентов на начальном этапе невозможно.
Если у пациента преобладает оральная проблематика, то терапевт или группа переживаются как заботливые, питающие и защищающие могущественные объекты, с одной стороны, и как не заботливые, поглощающие и угрожающие – с другой. Участники могут объединяться на основе орального вожделения или же воспринимать какого-то члена группы с деструктивной оральной завистью как потенциальную угрозу своим жизненным потребностям.
Для пациентов, у которых на первом плане стоит анальная проблематика, группа воспринимается прежде всего с точки зрения автономии или взаимопроникновения, зависимости или порабощения. Терапевт или большинство других членов группы переживаются как могущественные объекты, которые должны быть подчинены, борьба с которыми не имеет шансов на успех, или братство которых в качестве протеста эти пациенты пытаются разрушить. Другие члены группы часто переживаются как конкуренты, которых следует потихоньку покорить или хотя бы лишить власти.
У пациента с фаллической проблематикой групповые взаимоотношения развиваются под влиянием его желания блестяще показать себя перед другими членами группы. У него возможны также опасения, что не удастся показать фаллический блеск во всей красе, и страх остаться без внимания как невзрачная (не обладающая пенисом) фигура. Терапевт и группа (или ее часть) являются при этом вызывающими восхищение или зависть носителями сверкающей фаллической потенции, либо они видятся потерпевшими поражение соперниками или не обладающими фаллосом невзрачными адресатами равнодушия и легкого презрения.
Для лечения личностных расстройств применяется метод интеракционной психотерапии Аннелизе Хайгл-Эверс и Франца Хайгла, который занимает промежуточное положение между классическим групповым анализом, поведенческим и психодраматическим подходами. Цель терапии – помочь отдельному пациенту с помощью групповых процессов освободиться от фиксации на псевдодиадных отношениях, в результате чего пациент сможет включить в подлинное общение третье лицо и, следовательно, будет способен строить отношения как в паре, так и в триаде.
Предпосылки для возникновения рабочих отношений должны быть созданы в процессе терапии. Психотерапевт должен обращать внимание на дефициты, имеющиеся в структуре Эго и Суперэго и приводящие к использованию наблюдаемых образцов взаимодействия, и на то, что его вмешательство может дать толчок к развитию функций. Чтобы управлять процессом изменения, психотерапевт должен активно пытаться понять, каково же действие норм, регулирующих поведение, в том случае, когда в терапевтической группе нарушаются границы переносимости и терпимости. Он должен обращать внимание на деструктивные процессы, призывать членов группы к управлению импульсами и к их нейтрализации и тем самым стимулировать участников к усвоению образцов плодотворных отношений и взаимодействий.
Психотерапевт вначале обогащает сообщения каждого пациента собственными ассоциациями. Он действует избирательно, учитывая, что в состоянии воспринять пациент. При этом он подчеркивает свою отдельность как личность и готов быть объектом для коммуникативных экспериментов, которые пациенту по прежнему опыту представляются опасными. Одновременно терапевт является образцом вербализации коммуникативных переживаний. Постепенно он из роли «вспомогательного „Я“» переходит в позицию автономной и равной личности.
Терапевт посредством отвечающего воздействия, принятия функции дублера и работы с аффектами сталкивает пациентов с обезличенными объектными отношениями и присущим им дефицитом компенсаторных попыток. Отношения переноса не должны, как при работе с пациентами невротического уровня, формироваться посредством стимуляции регрессивных процессов. Перенос проявляется в примитивной форме очень быстро и напрямую. Затем доминирующие психопатологические стереотипы объектных отношений находят свое отражение в стереотипах социального взаимодействия, так что отказ от этих стереотипов с целью поддержания психологического постоянства и уверенности в завтрашнем дне для таких пациентов оказывается невозможным.
На эти стереотипы социального взаимодействия и содержащиеся в них примитивные переносы и направлено воздействие терапевта. Отраженные в них ожидания определенного поведения от окружающих и в известной мере направленные на терапевта или изначально оправдываются терапевтом, который начинает выполнять функцию дублера, или же не оправдываются, так как поведение терапевта не соответствует ожидаемому и тем самым он начинает представляться пациенту как другой, отличающийся от того, который сам собой подразумевался. Кроме того, терапевт старается идентифицировать встречающиеся в этой связи аффекты и объяснить, что привело к их возникновению.
Для осуществления вмешательства избирается один из трех путей: путь принятия вспомогательных функций Эго и вспомогательных функций Суперэго, путь управления аффектами, который осуществляется как с помощью идентификации, так и с помощью интерпретации контекста, путь ответов.
Техника ответа применяется во время прерывания диалога, при этом терапевт задается следующими вопросами.
• Какие аффекты, ассоциации и фантазии вызывает у меня пациент?
• На какой вид объектных отношений, который пациент переносит на меня, замыкаются мои аффекты?
• Как иначе, под влиянием каких защитных реакций пациент бессознательно моделирует свое Эго, чтобы поддерживать и стабилизировать этот вид объектных отношений?
• Как я могу аутентично (хотя и избирательно-экспрессивно) реагировать на такое отношение пациента?
• Какие из моих аффектов, отвечающих на поведение пациента, могут быть терапевтически полезны?
• Каковы границы толерантности пациента к разочарованию, обиде, близости и дистанции в актуальной ситуации и в случае антиципации воздействия запланированного «ответа»?
В групп-анализе пограничных пациентов используются специальные техники. Поскольку такие пациенты не осознают влияния своего поведения на окружающих, в моменты обратной связи они зачастую испытывают досаду, обиду и другие неприятные чувства, что вызывает у них защитные реакции. Проявляя к ним в такие моменты эмпатию, психотерапевт может установить с ними более тесные и содержательные отношения.
Когда пограничный пациент ведет себя агрессивно по отношению к другим членам группы, он, скорее всего, испытывает тревогу и страх перед ними. Однако, если сказать пограничному пациенту напрямую о его поведении и реакциях, он с этим не согласится. Если же аналогичная интерпретация адресуется более здоровому члену группы, пограничный пациент может увидеть, что этот человек ее принимает, и осознать связь между тревогой и агрессивностью. Это помогает ему стать более открытым и менее агрессивным. Чувствуя себя в безопасности, пограничный пациент ощущает больший интерес к происходящему и может наблюдать за взаимодействием других членов группы.
Пограничный пациент склонен задавать психотерапевту многочисленные вопросы, требуя на них прямых ответов. Отвечая на его вопросы, терапевт может на время успокоить пациента, однако другие члены группы могут испытывать при этом раздражение. Пытаясь избежать сиблингового конфликта, терапевт может оставить вопросы пограничного пациента без ответа, но этим может спровоцировать его агрессивную реакцию.