Такого рода мотивы к потреблению свойственны не всем, но многим людям. Они плохо осознаются, потому что, в свою очередь, считаются смешными и суетными, недостойными, из-за чего их скрывают и от других, и от самих себя. Есть, конечно, слои общества, где принято напоказ хвастаться перед другими статусным потреблением, но чаще это происходит более тонко, а многим достаточно одного сознания того, что они владеют дорогой машиной или отгрохали себе домище.
Деньги — это просто деньги, они не хороши и не плохи. Так же статусное потребление не несет в себе никакого морального заряда — ни положительного, ни отрицательного. В некоторых кругах статус является инвестицией: только имея определенные вещи или появляясь в определенных местах, ты получаешь доступ к нужным людям. Если относиться к статусу как к условиям игры, такие покупки будут нейтральным вложением средств.
А вот что точно плохо, так это возможная замена чувств к людям на демонстрацию статуса. К сожалению, это происходит довольно часто. Люди, склонные к статусному потреблению, одновременно могут оценивать других людей через их «стоимость», вещи, доходы, общественное положение («Я не могу встречаться с такой дешевой девушкой»). Постоянно ощущая потребность в поддержке собственного статуса, очень трудно не попасть в эту ловушку и развить в себе человечность, дружелюбие, бескорыстие в отношениях.
Другое очевидное следствие статусного потребления — возможные траты не по средствам. Статусные вещи дороги именно потому, что они не должны быть доступными. Те, чьи средства ограниченны, могут подорвать свое благополучие в погоне за призраком статуса. Именно на этом поле часто происходят абсурдные трагедии, когда человек с небольшим доходом оказывается в гигантских долгах. Стыд и тщеславие — плохие советчики, особенно когда они неосознанны.
Когда я говорил об алгоритмах соцсетей, то упомянул такое понятие, как «потребление собственного образа». Что я имею в виду? Я говорю о потреблении, которое мы хотим показать миру. Когда-то дворяне выезжали в свет, чтобы продемонстрировать шестерку лошадей, прическу, платье, идеальное знание французского, ангельский голос и умение танцевать. В наши дни потребление собственного образа осуществляется главным образом в соцсетях. Сравнительно редко это демонстративное хвастовство брендовыми вещами. Гораздо чаще человеку хочется рассказать о своем образе жизни и ценностях через еду, путешествия, усилия (и деньги), вложенные в собственное тело, — кубики на прессе, стройность, пластические операции и т.д.; фото с бизнес-конференций говорят об активности и целеустремленности, фото радостных, хорошо одетых детей с дипломами или в праздничных нарядах — о счастливом родительстве.
С психологической точки зрения это стремление к коммуникации, одобрению, получению положительных эмоций от лайков и других «поглаживаний» вполне естественно, особенно если учесть, что каждый не только получает виртуальные «поглаживания», но и «гладит» других. Мы как бы говорим друг другу: «Смотрите, это я и моя жизнь! Вот что я люблю, вот чем горжусь, вот во имя чего готов трудиться и тратить деньги». Но есть и негативные моменты.
Во-первых, чем более глянцевую картинку мы видим у других, тем больше стыда, смущения и зависти это может вызвать у нас. Ведь у френдов мы наблюдаем только фасад, а свою жизнь видим в том числе и с изнанки. Недаром многие постят красивые картинки, например, из отпуска с шуточной подписью «извините», а друзья могут, также в шутку, прокомментировать в ответ «Ах ты, гад!».
Во-вторых, потребление самого себя может вызывать то самое смещение желаний, о котором я говорил выше. Мотивация переворачивается вверх ногами: мы не демонстрируем то, чем гордимся, а стараемся ради картинки. Недавно итальянский модный дом Gucci выпустил свои первые цифровые кроссовки — их можно купить и надеть только в специальных приложениях и, конечно, похвастаться своими ногами в этих кроссовках, запостив фото в соцсетях. Многие охотно покупают эти кроссовки. Носить их нельзя, но можно блистать в соцсетях, к тому же они всегда новехонькие и чистые. Уже существуют виртуальные часы и одежда. Маркетологи прогнозируют, что через несколько лет цифровые товары будут приносить большим брендам значительную часть дохода.
В-третьих, мы отвлекаемся от собственной жизни ради ее демонстрации, смотрим на себя исключительно глазами других. Например, в радостные моменты близости с детьми некоторые родители преимущественно думают о том, как бы запечатлеть этот момент и вывесить красивую картинку. Иные психологи и философы (Руссо, Фромм) воскликнули бы: «Это поистине ужасно! Стремление выставить напоказ самые дорогие и интимные минуты нашей жизни лишает человека настоящей глубины радости!» Я не хочу настолько сильно драматизировать ситуацию, но отчасти они были бы правы.
В-четвертых, ценности, которые невозможно купить за деньги, перемешиваются с тем, что продается и покупается. Создается ложное ощущение, что мы можем купить радость, если у нас есть деньги на путешествие к морю; купить счастливое родительство, если мы одели ребенка в трогательный костюмчик и заказали ему грандиозную вечеринку на день рождения; купить бодрость, если мы бегаем в профессиональных кроссовках; купить успех, фотографируясь на тренинге крутого бизнес-гуру.
Фокус на демонстрации, показе, взгляд на себя чужими глазами делают нас более уязвимыми к стыду и менее чувствительными к мимолетным радостям. Счастье не думает о том, как оно выглядит, что на нем надето, каков макияж и кубики на прессе, что на заднем плане — обычный дворик или глянцевое побережье, залитое солнцем.
Потребление собственного образа, если оно не безудержно, может давать нам радость и тепло от общения с друзьями. Нам приятно хвастаться, и мы готовы нахваливать других. Но, как и все другое, это стремление стоит осознавать и не предаваться ему бездумно. В конечном итоге наша жизнь не потребляется, а проживается. Наше восприятие, а не взгляд со стороны определяет ценность момента.
Наши деньги — это мы, но мы — это не наши деньги.
Один из самых печальных для меня закоулков психологии потребительства — все, что связано с потребительским кредитом.
Как финансовый инструмент кредит является очень полезным изобретением. Мы получаем деньги сейчас и платим банку за риск того, что не сможем их вернуть. На кредите стоят инвестирование и предпринимательство, нуждающиеся в аккумулировании капитала. Чужие деньги становятся рычагом для основания бизнеса, мотором его прибыльности.
Потребительский кредит также задуман как благо. Многие домохозяйства не могут купить необходимую им вещь сразу. Например, в многодетной семье сломался холодильник. Если семья не имеет накоплений, ей придется копить на него несколько месяцев, а до этого времени продукты будут портиться. Покупка холодильника в кредит становится выходом. Конечно, за это приходится платить дороже, но другого варианта у семьи нет. Кредиты берутся на лечение или обучение в вузе — эти нужды также не могут быть отложены.
«Благом от безвыходности» (или «меньшим злом», как посмотреть) в некоторых случаях можно считать и ипотеку. Цена недвижимости обычно растет быстрее, чем проценты по кредиту, а с психологической точки зрения мы уравновешиваем тревогу от отсутствия собственного жилья с тревогой, связанной с необходимостью ежемесячно выплачивать ощутимую сумму.
Однако, к сожалению, в реальности потребительский кредит стал инструментом, резко ухудшающим финансовое и психологическое благополучие людей.
Ипотека, кредит на машину, сделанный в рассрочку ремонт становятся тяжелым бременем для нашей психики. В условиях нестабильности современной жизни (особенно в нашей стране) человек не может не думать о том, что будет, если его доходы перестанут покрывать уровень выплат. Это серьезный хронический стресс, приводящий к тому, что мысли о деньгах могут стать навязчивыми. Подобное постоянное напряжение способно серьезно отравить удовольствие от жизни, изменить характер, повлиять на жизненные стратегии.
Всегда стоит помнить: потребительский кредит — в большей степени бремя, чем возможность. Пользоваться им нужно только тогда, когда других выходов нет. Кроме финансовых возможностей, рассчитайте свои эмоциональные риски. Этот совет касается в первую очередь кредита на жилье.
Марине двадцать шесть, и она живет в двухкомнатной квартире с родителями, младшей сестрой и ее маленьким ребенком от случайного парня. Отец серьезно болен, мать постоянно нервничает и раздражается. Марина считает, что она «должна» отдавать родителям и сестре всю зарплату, жертвовать изрядной частью свободного времени. У Марины есть возможность взять ипотеку, и она накопила на первоначальный взнос. Марина — высокооплачиваемый специалист, у нее нет своих детей. В этих условиях эмоциональные риски Марины, если она останется жить вместе с семьей и будет «отдавать долг» маме, папе и сестре, выше, чем если она ввяжется в ипотеку. По крайней мере этот долг будет выражен в конкретной денежной сумме, и отношения с ним будут честными и прозрачными. А помогать родителям Марина будет по мере сил и возможностей.
Семья моего клиента Егора тоже живет в двухкомнатной квартире. Родился второй ребенок, и стало тесновато. Егор задумался о расширении жилплощади. Он хочет купить квартиру в ипотеку. Расчеты показывают, что текущие доходы Егора с трудом, но дают ему возможность выплачивать кредит. Что произойдет в этих условиях с эмоциональным климатом в семье? Он немного улучшится за счет того, что у Егора появится свой кабинет, а у старшего ребенка — собственная комната, будет меньше беспорядка и больше мест для хранения вещей. Но это не идет ни в какое сравнение с тем напряжением, которое будет висеть над Егором и его женой (которая сейчас в декрете) в связи с необходимостью выплат по кредиту. Материальные возможности семьи надолго ухудшатся (а ведь детей теперь двое), придется экономить на медицине, образовании, поездках, маленьких удовольствиях. А что, если Егор лишится работы? Эта мысль тоже станет эмоциональным бременем. Решение задачки очевидно: оставаться в двухкомнатной, возможно, попытавшись как-то по-новому ее зонировать. К сожалению, не из всех положений в жизни есть идеальный выход!