Как я могу рассказать людям о том, что хочу им дать?
Почему я назначаю именно такую цену за свою работу?
Если у вас есть ответы на все эти вопросы, вам не будут страшны ошибки, чужие мнения и оценки. Товар (в том числе на рынке труда) — всего лишь объект, который могут выбрать или не выбрать. Бренд — это субъект, живая система, которая становится частью других живых систем. Вы находитесь в движении, развиваетесь. Вы искренни в своих стремлениях и не устаете искать применение своему призванию. Именно поэтому вы будете востребованы, а ваши умения и усилия получат адекватное вознаграждение.
Глава 9. Деньги и чувства. Куда вложить душу
Из нашего разговора о «других валютах» становится понятно, что мы сплошь и рядом меняем деньги на чувства. Речь, конечно, не о прямом сознательном обмене. Деньги приносят блага, дающие радость, и позволяют удовлетворить любопытство. Деньги «страхуют» нас, то есть снижают нашу тревогу — страх по поводу будущего. Например, когда-то существовала пословица «Здоровье не купишь» — в наш век, когда медицина обнаруживает все большую власть, очевидно, что и здоровье, и долголетие во многом определяются объемом вложенных средств. Чувство печали, горя, утраты на первый взгляд выглядит неподвластным деньгам, но даже это не вполне так, иначе не существовало бы компенсации морального ущерба. Невозможно купить любовь и отношения, но возможно, например, спасти брак, вложив средства в семейную терапию; бесплодные пары часто могут завести детей, пройдя дорогостоящие процедуры, и т.д. Иными словами, деньги тесно переплетены с нашими ценностями, по поводу которых мы испытываем чувства.
Кроме того, для многих деньги являются источником эмоций сами по себе. Предпринимателя или инвестора деньги драйвят. Есть люди, одержимые деньгами как таковыми, зависимые от них. Еще больше тех, кто непосредственно привязывает к суммам свое ощущение благополучия. Деньги являются и социальным капиталом («Он стоит столько-то»).
Таким образом, рассуждая о близости денег и эмоций, нам приходится не столько искать связи (ибо они очевидны), сколько расплетать и распутывать их. Возникает «страшный» вопрос: а существуют ли вообще чувства, которые нельзя купить за деньги?
Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к понятию, о котором я упоминал в главах 3 и 8: экономике бескорыстия, имеющей дело с «другими валютами», в число которых входят чувства. Эта экономика распространена так же широко, как и обычная, просто никто не называет ее экономикой, так как обмен чувствами не принято сравнивать с движением материальных ресурсов. Тем не менее каждый может вспомнить примеры «сделок», в которых люди ко взаимному удовлетворению обмениваются эмоциями или обменивают эмоции на поддержку. Но даже если эта поддержка выражена в деньгах, никаких точных подсчетов при этом не ведется. Жертвуя деньги, мы не можем сказать, что нам «жаль детей на 500 рублей, но не на 1000», мы просто даем столько, сколько можем и хотим. Когда покупаем ребенку велосипед или проводим с ним выходные, мы просто выражаем свои чувства к нему, не подсчитывая трату ресурсов.
Антрополог Дэвид Гребер считает, что такого рода обмен более характерен для людей, чем мы привыкли думать. В своей книге «Долг: Первые 5000 лет истории» Гребер пишет, что изначально люди не пытались сделать обмен эквивалентным. Они жили по принципу «сделай для всех то, что можешь, и возьми ресурсов столько, сколько тебе нужно». Деятельность небольшого коллектива, такого как семья или несколько человек, собравшихся вместе для какого-то проекта (расчистка участка, поиски выхода из леса, придумывание компьютерной игры), устроена именно так. Есть общественная польза, в которую каждый вносит посильный вклад, и ограниченные ресурсы, за которые никто не дерется. Точно так же устроена дружба.
Тем не менее иногда в ситуации с «другими валютами» — именно из-за того, что их трудно взвесить и подсчитать, — мы начинаем чувствовать, что отдали слишком много, а получили слишком мало. Это и есть та серая зона, в которой экономика бескорыстия, экономика дружбы, экономика чувств смыкается с просто-экономикой, в которой ресурсы ограниченны, а потребности безграничны.
Вот об этой серой зоне и поговорим в последней главе моей книги.
Одна из самых «популярных» денежных эмоций — это тревога по поводу денег. Она почти не зависит от содержимого кошелька и банковского счета. Тревога может становиться сильнее, когда мы теряем деньги или происходит что-то, могущее потенциально угрожать нашим доходам и/или сбережениям (болезнь, потеря работы, кризис, плохие новости о банках и т.д.). Но некоторых она не отпускает и в стабильное время. Что же это за чувство такое, почему на рынке эмоционального обмена у него такой «ненасытный» курс?
Вспомним главу 7, в которой мы говорили о неопределенности и контроле. Дело в том, что неопределенность присутствует всегда. Она является реальной не только тогда, когда происходит нечто нежелательное. Возможность негативного сценария всегда маячит на ментальном горизонте, а его потенциальная «стоимость» остается неизвестной. Требуется осознанность, чтобы отделить необходимый уровень контроля от излишнего.
Спросите себя: «О чем я тревожусь, когда тревожусь о деньгах? Что я не смогу делать, если мои доходы или сбережения уменьшатся? Какие негативные сценарии есть у меня в голове? А какие убеждения всплывают по этому поводу?»
Моя клиентка только что развелась, и у нее трое детей-школьников. Сбережения есть, но не слишком большие. Это риски. А вот и возможности: моя клиентка — профессионал с именем. Ее ценят на работе, а в случае каких-либо случайностей ей будет нетрудно устроиться на новое место (уникальные компетенции, известность в своей среде). Я прошу клиентку посчитать, сколько денег им нужно в месяц. Выясняется, что текущая зарплата клиентки превышает эту сумму на 10%. Таким образом, им не просто хватит денег — они смогут еще и откладывать. Задаю другой вопрос: «Сколько денег вы бы хотели получить прямо сейчас, чтобы обрести спокойствие?» Клиентка выдает сумму и поясняет, что это сумма, необходимая, чтобы прожить всем вместе до совершеннолетия младшего ребенка, если она прямо сейчас вообще перестанет работать. Выясняется, что квартира, в которой они сейчас живут, стоит ровно вдвое больше. Я спрашиваю, на чем основана оговорка об уходе с работы. Клиентка задумывается. Ответ приходит не сразу и оказывается совсем не о деньгах: она тревожится, что ей придется работать больше, она не сможет посвятить достаточно времени старшему сыну-подростку и тот «покатится по наклонной». Если же работы будет мало, это также угрожает будущему ее детей. Постепенно всплывают бессознательные убеждения о деньгах: «Женщина не может прокормить большую семью одна», «Многодетные семьи — бедные и проблемные», «Невозможно одновременно работать и давать детям необходимое внимание». Спрашиваю, действительно ли старший сын так неразумен, что до сих пор нуждается в постоянном руководстве? Нет, ему шестнадцать, и он самостоятельный, практичный интеллектуал. Так, постепенно, мы распутываем клубок, отделяя деньги от тревоги.
Другой мой клиент жил весьма скромно, экономил на всем и не мог остановиться, откладывая сбережения. Он накопил столько, что прямо сейчас мог бы выйти на пенсию и ему хватило бы до 127 лет (столько не живут). После довольно долгой работы по распутыванию чувств мы вышли на историю с отцом, который в 1990-х годах заболел раком. Семья вынуждена была продать все, что у них было, но заболевание прогрессировало, и в конце концов отец умер, они же остались в нищете. «Если бы у нас было больше денег, мы бы смогли его спасти» — это бессознательное убеждение и заставляло моего клиента копить деньги, отказывая себе в самом необходимом.
Тревожась о деньгах, мы чаще всего думаем о таких вещах, как: наше собственное здоровье; здоровье и образование детей; обеспеченная старость; риски, связанные с политическими и экономическими кризисами; проблемы отсутствия собственной недвижимости. Здесь сходятся высокая степень неопределенности и высокая ценность, значимость этих вещей для нашей жизни. Неудивительно, что в этих зонах и возникает особенно высокое напряжение.
Нам никогда не удастся «купить всю тревогу». Но если мы осозна́ем, что именно беспокоит нас в нашем будущем, какие картинки мы рисуем, нам станет проще.
Случается, что деньги становятся для человека идеей фикс. Бессознательное убеждение «Денег всегда мало» приводит таких людей к тому, что они измеряют ими вообще все и все отсчитывают от них. Часто это тип человека по природе агрессивного. Деньги становятся для него и самореализацией, и заменой зрелых отношений с людьми: любви, дружбы. Именно о таких людях часто говорят, что они продали бы и родную мать, если бы нашли покупателей. Корни такой одержимости деньгами часто лежат в тяжелой личной истории.
Мой клиент Петр, успешный человек, был именно таким. Он вышел из нищей семьи, в детстве жил в бараке в маленьком северном городе. Петр обладал цепким практическим умом, рвался к достижениям и достиг в жизни немалых высот. Но его жажда денег была подобна бездонной бочке, в которую нужно было непрерывно что-то бросать. Любое замедление потока доходов едва ли не сводило Петра с ума. Он был непрерывно занят зарабатыванием новых и новых денег, поиском бизнес-активностей, захватыванием новых территорий. Ему нужно было чувствовать, что мощный рычаг денег в его руке, но удовлетворения Петр не чувствовал никогда. У него как бы не было будущего, деньгами он компенсировал свою внутреннюю растерянность и пустоту. Петр пришел ко мне с запросом: «Почему жена устраивает мне скандалы — не стоит ли ее сменить на другую?» К сожалению, мы не смогли продвинуться достаточно далеко, так как Петр по мере продвижения в терапии стал чувствовать больше — и эти чувства причиняли ему боль, которую он был не готов терпеть. Его «жизненный метаболизм» не предполагал чувствования тревоги, тоски, растерянности. Петр предпочел вернуться к своей обычной жизни. Его бизнес продолжает расти, а вот жена ушла.