ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ В ИЗОЛИРОВАННОЙ ГРУППЕ
Коллектив — это свободная группа людей, объединенных единой целью, единым действием, организованная, снабженная органами управления... — это социальный организм в здоровом человеческом обществе.
А. С. Макаренко
Мы уже рассматривали некоторые методические приемы формирования экипажей орбитальных станций, членов арктических экспедиций и других групп, которым приходится работать в условиях групповой изоляции. Но можно с уверенностью сказать, что отбор — это лишь начальный период формирования монолитного экипажа.
Изолированная группа, как и любой коллектив — это живой организм, а не простая арифметическая сумма индивидов. Как качественно новая категория, она подчиняется социально-психологическим закономерностям, без знания которых невозможно управлять людьми в экологически замкнутых системах.
Впервые динамику развития обычного коллектива описал А. С. Макаренко, выделив несколько стадий. Конечно, полностью накладывать социально-психологические закономерности в коллективе, работающем в обычных условиях, на изолированные группы нельзя, но с некоторыми коррекциями учитывать их следует.
18.1 Социально-психологическая структура группы
Коллектив — явление сложное, в нем переплетение мыслей, чувств, стремлений, интересов, увлечений самых разных людей.
В. А. Сухомлинский
Если учесть, что крупные орбитальные станции, антарктические экспедиции состоят из людей различных специальностей, различного возраста, а также и из разных стран с различным общественным укладом, предположить, что у них будет полная общность взглядов, интересов и т. д. очень трудно.
Нам представляется, что если практически невозможно в экипажи и экспедиции из десяти и более человек отобрать людей с общими взглядами, интересами, взаимопривязанностью и т. д., то, по крайней мере, необходимо, сделать так, чтобы в состав коллектива входили неформальные группы, связанные близкими товарищескими отношениями. Из опыта известно, что если этого не учитывать при формировании экспедиций, то в их составе могут оказаться «отверженные».
Формальная структура группы отражает взаимоотношения людей по деловому или функциональному принципу. Здесь взаимоотношения регулируются заданными нормами, зафиксированными в уставах, наставлениях, инструкциях. Одновременно с развитием формальной структуры коллектива развивается и неформальная (неофициальная). В неформальной структуре коллектива взаимоотношения строятся на принципах личностных отношений — симпатии или антипатии, доверия или недоверия, признательности или негативизма и т. д. У человека как существа общественного существует своеобразная ориентировка в психике других людей. Начало такой ориентировки можно, собственно, увидеть в синтонии и интеллектуальном созвучии, представляющем собой своеобразный эмоциональный контакт с другим человеком. В соответствии с этим потребность ориентировки в эмоциональном настроении других людей следует назвать потребностью в «эмоциональном контакте». «Эмоциональный контакт» предполагает существование двухстороннего контакта, в котором человек чувствует, что является предметом заинтересованности, что чувства других людей «созвучны» с его собственными чувствами. Без соответствующего настроя людей, окружающих человека, не может возникнуть эмоционального контакта. Эмоциональный контакт, таким образом, представляет собой состояние, когда человек не только спокоен, будучи уверенным, что ему ничто не угрожает, но также чувствует, что является объектом интереса окружающих.
В своем воображении человек постоянно строит планы на будущее, анализирует какие-либо факты, делает выводы и т. д. Одной из причин потребности в общении является то, что человек в беседе с другими, рассказывая о своих мыслях, сомнениях, переживаниях, мечтах, как бы соотносит их с мнениями (нормами) людей той группы, с которой он себя идентифицирует. При этом доверительное лицо, т. е. свидетель его внутреннего мира, необязательно должен быть в этом общении красноречивым; с него бывает достаточно кивка головы или короткой реплики: «возможно» или «да-да» — уже этими короткими фразами собеседник вносит необходимые коррекции, в которых нуждается человек.
Неформальная структура группы, как система эмоционально окрашенных связей между ее членами, обращена внутрь группы, на самих ее членов и их личностные качества, в то время как официальная структура обращена во внешнюю среду, т. е. на задачу деятельности. Внутренняя основа личных взаимоотношений между людьми в неформальной структуре — потребность в общении. При этом в выборе партнера по общению важную роль играют такие качества, как физическая сила, интеллект, нравственность, энергичность, красота и т. д. Находясь в неформальных отношениях, люди имеют возможность проявлять свою индивидуальность сравнением своих сил, способностей и достоинств с аналогичными атрибутами других участников группы. В результате этого одни люди приобретают большее влияние, другие меньшее — в зависимости от своих индивидуальных качеств.
Если говорить о космонавтике, то как только определяется экипаж, космонавты стремятся как можно ближе узнать друг друга. «Все мы знали друг друга достаточно долго, — замечает В. А. Шаталов. — Однако одно дело — общее знакомство, привычное человеческое общение, а другое — общение в составе экипажа космического корабля» (196, c. 87) В. И. Севастьянов пишет: «Создание сплоченного экипажа начинается задолго до полета. И главное в этом процессе — узнать друг друга в труде и в быту, узнать и поверить, что твой товарищ ведет себя достойным образом в напряженных критических ситуациях» (159, с. 35).
В процессе занятий и тренировок, совместного досуга у космонавтов складывалось представление друг о друге. В. А. Шаталов рассказывает, что «поначалу А. С. Елисеев показался мне нелюдимым, угрюмым, но уже после первых космических тренировок я понял, что ошибался, — Алексей был и общительным и веселым, он хорошо чувствовал и понимал юмор. Порой он был резок с товарищами, но быстро отходил и тогда становился даже излишне стеснительным, тихим, скромным. Как бортинженер, он был незаменимым — прекрасно знал конструкцию корабля, охотно делился своими знаниями с нами, всегда мог ответить на любой технический вопрос, да не только на технический — с ним можно было говорить о чем угодно. Увлекался он литературой, музыкой и театром».
Чем шире «палитра» характеров в коллективе, не переходящих границы патологии, тем шире выбор для каждого члена группы. Это положение, как нам представляется, находит свое подтверждение в интересном наблюдении Ю. А. Сенкевича. «Иногда я думаю, — пишет он, — в случае если бы в состав экспедиции мог быть включен или Жорж, или Карло, кого бы я, будь моя воля, взял с собой? Карло — великолепный парень, и Жорж — великолепный парень. Карло трудолюбив необычайно, работает без сомнения больше всех на «Ра» — Жорж особенно хорош там, где можно показать себя и совершить чудеса героизма, но от будничных обязанностей не прочь отвертеться. Карло всегда гордо отклоняет помощь, — Жорж радостно ее принимает. Карло ревнует к чужой занятости, он словно боится, что сосед наработает на мизинец больше, — Жорж счастлив, если ему покажется, что он соседа перехитрил. Карло — серьезный труженик, Жорж — развеселый балагур. Но кого из двоих я все же взял бы на «Ра»? Не знаю. Трудный выбор, и хорошо, что мне не придется его делать. Я люблю Карло Маури за то, что он такой крепкий человек, и люблю Жоржа Сориала за то, что он такой беспечный и неорганизованный человек. Для экспедиции, мне кажется, равно нужен и Карло с его непримиримостью, с его цельным и надежным характером, и Жорж, который может развлечь в любой момент, поможет шуткой и сгладит острые углы, а желающему всегда предоставит богатую почву для нравоучений и критики — есть на ком отвести душу» (160, с. 87).
Формальная и неформальная структуры группы находятся в диалектическом единстве и противоборстве. Сбалансированность этого единства и определяет сплоченность группы, ее коллективно-психологические способности к эффективному решению стоящих задач. В хорошо организованных коллективах формальная структура является гегемоном в регулировании неформальных отношений. И, наоборот, там, где начинают преобладать неформальные отношения, принцип деловых контактов начинает отступать на второй план и заслоняться принципом личной заинтересованности.
В плане динамики системы отношений представляет интерес работа В. Д. Ткаченко, который исследовал взаимоотношения членов экипажей сейнеров, ведущих промысел рыбы за Южным полярным кругом. Следует отметить, что 95% экипажей до плавания не знали друг друга. Основная особенность исследования заключалась в том, что морякам представлялась возможность беспрепятственно выбирать партнера как для совместной работы, так и для проживания в каюте. Было установлено, что после стадии формирования представлений друг о друге наступает стадия разногласий. Для нее характерна смена партнеров по проживанию из-за отсутствия общих интересов, характерологических особенностей и т. д. В этот период наблюдались и частые переходы членов экипажа из одной бригады (вахты) в другую с целью смены руководителя. Отмечаются и переходы с одного судна на другое «из-за не симпатичности» капитана. Затем, через 30—40 дней, наступает стабилизация, характеризующаяся исчезновением напряженности во взаимоотношениях. Аналогичные результаты получила и Н. Ю. Хрящева, анализируя материалы исследований, проведенных врачами на антарктических станциях «Беллинсгаузен», «Восток» и «Новолазаревская».
На основе отечественного и зарубежного опыта и проведенных исследований можно утверждать, что система отношений людей на научных полярных и гидрометеорологических станциях, сейнерах и в других изолированных группах, как правило, проходит три этапа:
Первый этап — существование группы с разобщенной и неорганизованной структурой, без подгрупп. Члены группы мало знают друг друга. Процесс взаимоотношений строится главным образом за счет взаимодействия по деловому принципу. Неофициальные связи слабы и неустойчивы, часто возникают кризисные ситуации и тенденции к недопониманию, конфликтности. При условии достаточной заинтересованности группы в результатах своего труда в рамках групповой структуры идет интенсивный процесс общения. Он направлен на выявление каждым членом группы наиболее оптимальных и привычных для него форм и стилей взаимоотношений, взаимовлияния, восприятия и взаимопонимания.
Второй этап — возникновение группы с централизованной неформальной структурой, без подгрупп. В результате уже достаточно развитых взаимоотношений определяются личные позиции и вес каждого члена группы. Дифференцируется взаимооценочная и самооценочная сеть группы. В структуре группы возникает ядро (один-два человека), которое начинает пользоваться наибольшим авторитетом и неофициальным влиянием, происходит централизация отношений и предпочтения к этому ядру со стороны других членов группы. Намечаются определенные тенденции движения одних членов к ядру структуры, других на периферию. Объем взаимодействия членов группы и его интенсивность возрастают и систематизируются под регулирующим влиянием групповых норм и регламентирующих документов. Эффективность решения групповых задач во многом определяется тем, насколько положение официального лидера группы совпадает с его неофициальным статусом.
Третий этап — возникновение группы с централизованной структурой и подгруппами (группировками). Развитие взаимоотношений приводит к сближению людей. Возникают группы или психологические коалиции из двух-трех или более членов. Каждая такая коалиция отличается высокой однородностью поведенческих образцов и положительно окрашенными эмоционально-тяготенческими связями. В своем поведении группировки ориентируются на ядро структуры. Выявляются неформальные лидеры, в числе которых может оказаться и фигура формального руководителя.
Говоря о зимовках в Антарктиде, Р. Бэрд писал: «У нас, как и повсюду, людям было свойственно объединяться в группы, возникающие стихийно в результате общности вкусов, взглядов, привычек и характера. При этом не замечалось никакой отчужденности или враждебности по отношению к остальным товарищам, да это вовсе и не имелось в виду» (30, с. 246). Одно из ярких описаний структуры таких неформальных групп в экспедиционных условиях мы находим у Ю. А. Сенкевича.
На судне «Ра» во время плавания выделились три неформальные группы. В первую вошли Карло Маури, Абдулла Джибрин и Тур Хейердал. Характеризуя эту группу, Ю. А. Сенкевич пишет: «Чем бы Тур ни занимался, за ним всегда бредет тенью его верный Санчо Панса, Карло. Если Тур столярничает, Карло подает инструменты, если Тур собирается снимать, Карло кропотливо чистит его камеру... Тут нет льстивой услужливости, Карло не зарабатывает себе никаких выгод, напротив — Тур теребит его чаще, чем других. Просто Карло глубоко и преданно любит Тура и Тур платит ему тем же, и взаимоотношения их — образец дружбы, в которой один ненавязчиво главенствует, а другой готов подчиняться... Во время плавания Тур шефствовал над Абдуллой Джибрином. Для африканца, который не знал английского языка, Тур был не только командиром, но и покровителем. В общем, Тур был вообще для него чуть ли не единственным светом в окошке, и такое положение обоих устраивает, оно помогает Туру руководить Абдуллой, а плотнику с озера Чад скрашивает превратности походного житья-бытья» (160, с. 96).
Вторую устойчивую группу образовали Норман Бейкер и Тур Хейердал. Норман в этой экспедиции выполнял обязанности штурмана и радиста. Просиживая за радиоаппаратурой в полутемной хижине, Норман имел возможность иногда разговаривать с женой, с детьми и друзьями, что ставило его в несколько привилегированное положение.
В третью группу вошли Сантьяго Хеновес, Юрий Сенкевич, Жорж Сориал и Тур Хейердал. Рассказывая о своей подгруппе, Ю. Сенкевич пишет: «Кто знает, с чего мы потянулись друг к другу? Возможно, не последнюю скрипку сыграл возраст: молодость — бесспорная у Жоржа, относительная — у меня, а что касается Сантьяго, так он, несмотря на свои сорок пять лет, славный парень, именно парень, иначе его не назовешь, экспансивный и деятельный...
Мы сдружились за время совместных перетасовок-перегрузок и в свободную минуту стараемся быть вместе: разляжемся на крыше хижины или на носу и беседуем, и шутим наперебой. Забредет привлеченный нашими жизнерадостными возгласами Норман:
— А что это вы здесь делаете?
— Дуем в парус! Давай с нами!..
Вот вам третье сообщество: Сантьяго, я, Жорж и, разумеется, конечно же, Тур.
Обратите внимание: на «Ра» — три подгруппы, более или менее обособленные, и в каждую из них входит Тур. Повезло нам с лидером» (160, с. 97, 98).
Т. Хейердал следил за тем, чтобы никто из участников многонационального экипажа не остался в социальной изоляции. Особое внимание он уделял африканцу Абдулле, который знал только арабский язык и болезненно относился к дискриминации его как чернокожего. «Тур, — пишет Сенкевич, — тактичнейший среди нас, великолепно понимал сложность положения Абдуллы на борту «Ра». Он относился к африканцу очень внимательно, всегда был настороже, готовый смягчить ситуацию и сгладить углы. Тур просил Жоржа — единственного, кто вполне имел такую возможность, — чаще разговаривать с Абдуллой по-арабски, чтобы тому не было одиноко и тоскливо. Жорж принялся учить Абдуллу читать; ученик брал уроки с наслаждением, это развлекало и его и Жоржа, что тоже было немаловажно» (160, с. 95).
Адмирал Р. Бэрд о взаимоотношениях между офицерами и рядовыми в его экспедиции пишет: «Различные человеческие свойства сказываются даже в группе, находящейся на «Ларсене». Из четырнадцати человек, плывущих со мной, только один Рэссел Оуэн зовет меня по имени. Пришлось уже осадить одного офицера за высокомерное обращение с одним из участников экспедиции, оказавшимся простым солдатом. Этого офицера нельзя винить: у него еще не было времени освоиться с мыслью, что в нашей экспедиции привилегий не существует. В предприятии такого рода нет места социальным различиям» (30, с. 34).
У П. Д. Астапенко по данной проблеме находим: «Литл-Америка по составу преобладающего большинства зимовщиков, по укладу жизни, принципам организации труда, отдыха являлась станцией ВМС США с неизбежным господством единоначалия и военной дисциплины. Однако здесь в силу специфических условий антарктической зимовки вольно или невольно многое делалось, чтобы создать некое подобие братских отношений между зимовщиками, равными между собой вне службы. В столовой, в клубе поддерживалась атмосфера всеобщего равенства, невзирая на возрастные, служебные или другие различия между отдельными группами полярников» (6, с. 93).
В. Н. Мясищев (128) выделил три компонента в системе отношений: интеллектуальный, эмоциональный и волевой. Исходя из его концепции, под стабилизацией взаимоотношений в экстремальных условиях мы понимаем интеллектуальное, эмоциональное и волевое единство всех членов, входящих в изолированную группу. Представляется, что если такая практика в какой-то степени допустима при формировании антарктических и других видов экспедиций, где есть возможность замены участников, то она ни в коем случае неприемлема для длительных космических полетов. Экипаж должен быть полностью гомфотерным, т. е. «сколоченным» еще до полета.
Опыт экспедиций свидетельствует о том, что в процессе динамического развития группы может наступить децентрализация формальной и неформальной структуры, с выделением группировок, раскалывающих коллектив как единое целое. Из книги Ф. Бегоунека «Трагедия в ледовом океане» видно, что расколу экспедиции предшествует выделение подгруппы с неформальным лидером. Автор пишет: «Инициатива покинуть место, где потерпевших катастрофу рано или поздно ждет верная гибель, несомненно, принадлежит Цаппи. С самого начала пребывания на льдине он нервничал, постоянно раздражался и вздорил со всеми; его возбуждение еще более усилилось с той минуты, когда впервые был замечен остров на горизонте и когда изменения координат лагеря показали, что льдину все время относит на юго-восток — в открытое море. Марианно с беспокойством следил за душевным состоянием своего друга. Он во всем шел ему навстречу, забывая обязанности, которые взял по отношению к коллективу, заняв место командира, не способного двигаться, официальным заместителем которого Марианно был с самого начала экспедиции» (12, с. 82—83).
Во время второго, трагически закончившегося для Э. Бишопа, плавания, когда плот «Таити-Нуи II» постепенно стал терять плавучесть, в его экипаже произошел раскол на две группы. Трое членов экипажа потребовали разделить продовольствие и воду. «Вечером, — рассказывает помощник начальника экспедиции Алэн Брэн, — когда все успокоились, я еще раз попытался втолковать им, что нам, возможно, придется находиться в плавании еще месяц с лишним и поэтому строгое распределение припасов крайне необходимо. Я постарался убедить их, что нам не миновать катастрофы, если каждый возьмет сейчас свою долю...
Эрик, который был болен, порекомендовал мне простой и весьма соблазнительный способ поддержания дисциплины на плоту. Задать всем строптивым членам экипажа хорошую взбучку, а если это не поможет, просто выбросить их за борт. Но я боялся, что в первую очередь за бортом окажемся мы с Эриком, только это удержало меня от применения старых, испытанных методов. Я пытался найти другой способ решения возникшего вопроса, но мне надо было спокойно все продумать на вечерней вахте у руля. Очень скоро я пришел к выводу, что мое положение безвыходное. Против меня сговорились трое товарищей» (59, с. 167—168). Как мы уже сказали, экспедиция закончилась трагически.
Все приведенные примеры подтверждают мысль о том, что экипаж корабля, члены экспедиции должны быть не только укомплектованы на основании тщательного отбора, но еще задолго до полета, экспедиции и т. д. пройти все стадии своего развития, в процессе которого и произойдет максимальное слияние формальной и неформальной структуры в одно целое. Такое слияние внешне будет выражаться в успешном выполнении заданной программы, а внутренне — в удовлетворенности общением участников друг с другом, в удовлетворенности своей работой. Эффект такого слияния будет проявляться в выполнении людьми всех норм и требований без внутреннего психического напряжения.
Завершая параграф, зададим вопрос: есть ли гарантия, что между членами экипажа, укомплектованного на основании тщательного психологического отбора, а также прошедшего все стадии своего развития до монолитного коллектива, в экстремальных условиях не возникнет психологическая напряженность, переходящая в конфликты? Ответ остается открытым.
18.2 Влияние астенизации на процесс общения
Основная напряженность на таких станциях носит чисто психологический характер — это напряженность в отношениях между отдельными людьми, между группами, между руководителем и подчиненными ему членами экспедиции.
Ф. Лоу
Одно из условий успешного взаимоотношения, как полагают некоторые зарубежные психологии, — взаимопонимание партнеров, которое достигается способностью принятия роли партнера. «Принятие роли, — пишет Т. Шибутани, — сложный процесс, включающий в себя восприятие жестов, замещающую идентификацию с другим человеком и проекцию на него своих собственных тенденций поведения. Идентификация неразрывно связана с коммуникацией, ибо, только вообразив себя на месте другого, человек может догадаться о его внутреннем состоянии. Вспоминая свои собственные унижения, триумфы и утраты он может сочувствовать ближним в аналогичных обстоятельствах. Итак, выводы о чужих внутренних переживаниях — это проекции своих собственных, не выраженных вовне актов. Слушая речь собеседника, каждый может участвовать в потоке его мыслей. Люди в состоянии понимать действия друг друга путем соучастия». Взаимодействие при общении требует активного и адекватного функционирования не только воображения, но и всех уровней чувственного и логического отражения, начиная от ощущений и кончая мышлением.
Способность человека постигать поведение другого ограничена его культурой и личным опытом; чем они шире и многообразнее, тем легче человеку понять другого. Хотя процесс вхождения в роль партнера не всегда нами осознается, но по сути дела он имеется практически в любом общении. Например, когда мы ведем беседу, то прежде чем ответить, при помощи воображения стараемся вникнуть в мир переживаний партнера и представить, какой эффект на него произведет готовящаяся фраза. О реакции партнера мы судим по интонации голоса, мимике, пантомимике, а также по ряду вегетативных реакций (реакции зрачков, характеру дыхания, скорости произнесенных слов и т. д.). На основании анализа этой информации, которая осуществляется подсознательно, мы не только судим об эмоциональном состоянии партнера, но и в соответствии с механизмом подражания начинаем сопереживать. В свою очередь партнер, принимая роль другого, предвидит, какую реакцию от него ждут. По мнению психолога Дж. Мида, когда это «упреждающее проникновение» друг в друга идет успешно, у партнеров появляется нарастающая приязнь друг к другу — чувство «эмпатии». В тех же случаях, когда этого не происходит, процесс общения нарушается.
Многочисленные исследования и клинические наблюдения свидетельствуют, что астенизация существенно сказывается на процессах мышления и как на разновидности его, — воображении, лежащих в основе идентификации. Это приводит к взаимному непониманию и как следствие — разобщению, это подтверждается клиническими наблюдениями.
В нормальном процессе общения требуется не только взаимопонимание, но и умение приспосабливаться друг к другу, т. е. проявлять уступчивость. Австралийский исследователь Антарктики Ф. Лоу в обязательные требования к личности полярников включает это качество. «Второе обязательное условие, — пишет он, — это не просто отсутствие эгоизма, но и внимательное отношение к окружающим, умение считаться с мнением других людей, с их симпатиями и антипатиями, недостатками» (114, с. 30).
В социально-психологических исследованиях как отечественных, так и зарубежных психологов и врачей было выявлено, что с увеличением времени пребывания полярников на антарктических станциях в системе отношений членов группы вначале появляется напряженность во взаимоотношениях, а затем и конфликты, вторые за шесть-семь месяцев зимовки перерастают в открытую враждебность, доходящую до слепой ненависти между отдельными членами экспедиции. К концу зимовки количество «изолированных» и «отвергаемых» значительно увеличивается.
Как уже говорилось, на человека в экстремальных условиях действует целый ряд психогенных факторов, а также различные физические воздействия, которые при отсутствии мер профилактики вызывают астенизацию нервной системы и вместе с ней нарушения в общении.
Истощение приводит, в первую очередь, к ослаблению процессов возбуждения и торможения, к их подвижности и уравновешенности, что, в свою очередь, приводит к нарушениям восприятия, эмоциональной лабильности, способности приспособления к другому человеку, раздражительности, невыдержанности, неадекватной оценке событий, быстрой утомляемости и др. Таким образом, стабильность системы отношений в изолированной группе находится в прямой зависимости от астенизации нервной системы.
18.3 «То, о чем мы не пишем в книгах»
Покажите мне группу людей, которые жили бы, как мы, и среди которых в течение целого года царила бы полная гармония, из чьих уст лились бы одни только сладкие речи по адресу друг друга, и я получу сомнительную привилегию видеть перед собой добродетельных марионеток, а не людей, сотворенных из плоти и крови и наделенных нервами.
Р. Бэрл
Замечательный полярный исследователь Ф. Нансен в Эдинбурге на лекции под названием: «То, о чем мы не пишем в книгах» рассказал следующий эпизод.
Продрейфовав на судне «Фрам» до 84-й параллели, он вместе со своим большим другом Иогансеном отправился на лыжах к Северному полюсу. Достигнув 86°4’ с. ш. и поняв бесполезность дальнейших усилий, они повернули на юг. Почти полтора года добирались они до Большой Земли. Через нагромождения торосов и полыньи шли они в обледенелой одежде, которую негде было высушить. Ф. Нансен затвердевшим от мороза рукавом натер на руке большую рану. Ели они сырое мясо моржей и медведей. Теплом своего тела согревали фляги со снегом, чтобы напиться. Но самое тяжелое, что им пришлось пережить во время зимовки на островах Земли Франца-Иосифа в 1895—1896 гг., — это общение между собой. Бывшие друзья стали так раздражать друг друга, что почти перестали разговаривать. Обращались они друг к другу чрезвычайно редко, иногда раз в неделю. Да и сами эти обращения носили сугубо официальный характер: «Господин начальник экспедиции» и «Господин главный штурман».
На седьмом месяце жизни на льдине И. Д. Папанин записал: «Но, правду говоря, мы устали. Это стало чувствоваться во всем: и в отношении друг к другу, и в работе» (140, с. 247).
Э. Бишоп на пятом месяце плавания заметил о себе: «Я становлюсь все более и более мелочным и начинаю просто недолюбливать беднягу Мишеля... Конечно, он раздражает меня... и всех остальных. Однако мне все же следует сдерживаться» (18, с. 187).
Исследованиями В. Д. Ткаченко (182) установлено, что примерно с 80-х суток на сейнерах напряженность во взаимоотношениях начинает нарастать, все чаще и чаще выливаясь в конфликты. А уже к 100-м суткам ведения промысла рыбы за Южным полярным кругом 90% моряков были вовлечены в конфликты. На 150-е сутки плавания вариант ответа «Иногда на работе поступаю так, чтобы навредить недоброжелателю» выбрали 20,5% моряков, тогда как в начале рейса не отметил никто. В то же время 21% моряков указывали на желание ударить того или другого человека. К концу рейса у 12% моряков эти желания начали реализовываться в драках. Порой бывало, что промысловая обстановка благоприятствовала хорошей добыче рыбы, а моряки ее не ловили, поскольку были заняты выяснением «системы отношений».
Достаточно быстрой астенизации моряков способствовало то, что в сутки они несли две вахты. Первую, например, в моторном отделении, вторую — на трале.
В ряде случаев в условиях групповой изоляции развиваются реактивные психозы. Иллюстрацией может служить случай, имевший место во время трансатлантического плавания на плоту «Таити-Нуи II», экипаж которого состоял из четырех человек. Один из них — Хуанито оказался в социальной изоляции. В кульминационный момент нарастания психического напряжения он поднялся с места и схватил топор. Ни говоря ни слова, он стал рубить крепления бушприта, который был привязан вдоль борта. Когда его спросили, что он собирается делать с бревном, хлынул поток бессвязных слов: «Я буду строить себе плот, хотите вы это или нет... Я больше не могу... заткнитесь... вы не понимаете этого... во всем виноват ты, ты виноват...» (59, с. 129). Трясущимся пальцем он указал на Э. Бишопа. При попытке объяснить ему, что он не имеет права действовать по своему усмотрению и без учета безопасности остальных членов экипажа, Хуанито начинал размахивать топором и угрожающе кричать, что он не позволит, чтобы ему мешали построить плот. Его больному воображению представлялось, что легче погибнуть от жажды в просторах соленой воды, чем переносить муки одиночества среди людей.
Как искажает эмоциональное состояние личности восприятие других людей убедительно говорит и следующий эксперимент. Двум группам испытуемых показывали одни и те же фотографии с просьбой описать, какое впечатление производят на них лица, запечатленные на снимках. До этого у испытуемых первой группы специальными методическими приемами вызывалось состояние тревожности, беспокойства. Исследования показали, что находящиеся в таком состоянии люди воспринимали лица, изображенные на фотографиях, как некрасивые, озлобленные, жестокие и т.п., тогда как вторая группа ничего подобного в этих лицах не замечала. Испытуемые первой группы, проецируя свои переживания на фотопортрет, уподобляя эмоциональный мир других своему собственному, исказили облик этих людей.
Как уже отмечалось, в условиях групповой изоляции важна сдержанность и уступчивость людей по отношению друг к другу. В исследованиях было доказано, что указанные два качества обеспечиваются внутренним торможением, которое является довольно хрупким процессом. В первую очередь процесс внутреннего торможения начинает страдать при астенизации. Примечательны в этом плане записи Ю. Сенкевича: «Чем дальше, тем неуклоннее «горячие точки» перемещались из производственной сферы в бытовую, житейскую: спутник не устраивал не только тем, как работает, сколько тем, что он не таков, каким ты желал бы его возле себя иметь. Характерный пример с Абдуллой. В его адрес у меня в дневнике немало высказываний, суть которых в одном: Абдулла моется пресной водой, и это безобразие. Почему, собственно, безобразие? Воды на борту (первое плавание) вдоволь, контроля за ее потреблением нет. А вот как это так, я обхожусь соленой, Абдулла же привередничает — чем он лучше других? Тем, что мусульманин? Коран ему не велит? Подумаешь, как говорил в «Золотом теленке» камергер Никита Пряхин: «У всех коран!» Когда с водой стадо немножко поджимать и Абдулле были запрещены пресные омовения, я отметил это в дневнике с удовольствием: «Отошла коту масленица» (160, с. 137).
К тем же дням относится другая запись: «Норма из тех, кто чистит зубы не утром, а вечером, и это меня настораживает». Ну, кто бы из нас в нормальных условиях ставил свое отношение к соседу в зависимость от того, чистит он зубы вечером или утром? В другом месте: «А столкновения по-прежнему возникали, бессмысленные и беспричинные — как правило, они гасились в зародыше и разрешались смехом, но и смех был лихорадочный и преувеличенный. Нечто неуловимое и бесформенное висело над нами, зудело в уши, заставляло злиться по мелочам, лишало сил, обволакивало полем вялости и апатии... Вдруг ловишь себя на том, что ужасно хочется обругать соседа: чего он опять запиликал на гармошке? И понимаешь ведь, что он тоже только что трудился как вол и музыка сейчас для него — утешение, и мотивчик такой симпатичный — все понимаешь и ничего не можешь с собой поделать» (160, с. 139).
«Нервы натянуты у всех, — записывает он несколько недель спустя, — это проявляется поминутно. Стою на вахте, и вдруг ко мне поднимаются Кей и Сантьяго. Кей плачет, Сантьяго его успокаивает. Оказывается, Сантьяго толкнул Кея ногой, в шутку, а это для японца крайне оскорбительно. Ну, Кей, Кей, кто же знал? Прости, пожалуйста, не обижайся! А Кей всхлипывает, и сам извиняется, и улыбается сквозь слезы: «Прекрасно понимаю, что глупость, а ничего не могу с собой сделать...» Славный Кей, воспитанный, сдержанный, деликатный! Ни разу за все плавание он не повысил ни на кого голоса, всем помогал, ко всем ровно относился, всегда был занят, стремился служить экспедиции максимально. И беспощадно, оберегая товарищей, загонял внутрь себя собственные отрицательные эмоции — копились они, копились и отомстили» (160, с. 171).
«Трудно передать словами состояние психики, — пишет исследователь Антарктики П. Д. Астапенко, — возникающее полярной ночью. Зимовщики в эти месяцы несут невидимое бремя, чувствуют какое-то напряжение, так или иначе сказывающееся на поведении людей, их работоспособности, развлечениях, отношении друг к другу» (6, с. 64).
Врачи антарктических станций установили, что с увеличением времени пребывания в экстремальных условиях учащаются обращения к врачам с невротическими жалобами. Среди сотрудников учащались конфликты. При этом нарушения коммуникаций, сопровождающиеся неадекватными эмоциональными и поведенческими реакциями, приходились на третий квартал зимовки. Об этом свидетельствовали наблюдения и самонаблюдения полярников. «Незаметно день за днем у людей понемногу взвинчивались, — продолжает прерванную цитату Астапенко, — а у иных стали сдавать нервы; в поведении некоторых чувствовалось больше нервное напряжение, какая-то духовная усталость... так или иначе сказывающаяся на поведении людей, их работоспособности, развлечениях, отношениях друг к другу» (6, с. 64, 73).
В «Арктическом дневнике» П. С. Кутузова читаем: «Половина мирного сосет валидол, у многих шалят нервы... У нас часто стали вспыхивать ссоры. Ссорятся из-за мелочей, по пустякам, но все проходит бурно, чуть ли не до драк... Сейчас не разговариваю с И., стараюсь не иметь с ним ничего общего. Но это трудно, ведь он начальник нашего отряда, и дел общих до черта. Началось по мелочи, из-за паршивой двери в тамбур, открытой ветром. А кончилось тем, что он отрезал электропроводку в мою лабораторию и оставил все приборы без питания» (97, с. 108, 115).
Во избежание конфликтов рад сотрудников полярных и гидрометеорологических станций, согласно исследованиям психиатра П. П. Волкова, «стремятся уйти внутрь себя, сократить контакты, «инкапсулироваться» (39, с. 142). Нарастание интравертированности, замкнутости, аутичности, переключение на ориентации, связанные с внутренним миром, и понижение общительности А. П. Бизюк (16) относит к числу закономерных перестроек личности в условиях групповой изоляции, вызываемых астенизацией нервной системы.
В условиях групповой изоляции нередко развиваются неврозы и психотические состояния. Развившиеся в этих условиях депрессии, приводили в ряде случаев к самоубийствам (16, 74, 157). По данным И. А. Рябинина, с антарктических станций с 1950 до 1980 г. с реактивными психозами было эвакуировано 44 человека.
При астенизации появляются неадекватные реакции. Так на гидрометеорологической станции, расположенной на острове «Святой Генриетты» зимовало три гидрометеоролога. Два из них поддерживали систему отношений, а третий — П. оказался асоциальной изоляции. Став изгоем, он приучил к себе муху, которую поил сиропом и кормил. С ней он вел «разговоры». Однажды муха села на лоб одному из его «врагов». Тот машинально прихлопнул ее. Тогда «друг мухи» снял со стены ружье и в упор убил человека. Судебно-психиатрическая экспертиза признала П. вменяемым. Конечно, здесь можно подумать, что П. был возбудимым психопатом, который из-за мухи убил человека. Но приведенный ниже случай явно противоречит такому мнению.
Во время длительного полета на орбитальной станции П. И. Климук и В. И. Севастьянов проводили биологические исследования на мухах-дрозофилах. В полете мухи стали быстро дохнуть; осталась только одна, которую космонавты «окрестили» Нюркой и привязались к ней. К концу полета она тоже «откинула лапки». В. И. Севастьянов, увидев переставшую двигаться Нюрку, прослезился по поводу ее кончины, а П. И. Климук — разрыдался. Это были явно неадекватные реакции, вызванные астенизацией нервной системы.
Марио Маре об астенизации нервной системы и ухудшении во взаимоотношениях людей, размещенных во время зимовки в одном бараке, пишет: «Хотелось спать, движения были вялые. Я объясняю это отсутствием комфорта и переменой ритма деятельности, к которому мы привыкли... Я все больше убеждаюсь в том, насколько важен уют в полярных экспедициях... Настроение Боба Доверса ухудшалось. Он нередко впадал в состояние депрессии, бывал раздражителен, брюзглив... Боб изо всех сил старался побороть хандру, и все же время от времени она давала себя знать. Когда он находился в особенно плохом расположении духа... он становился невыносимым... Он придирался к малейшему пустяку... В такие минуты вспыльчивость его становилась трудно переносимой. В иной обстановке товарищи, возможно, одернули бы его. Но мы знали, чем бы это кончилось: это вызвало бы раздражение одних, унижение других и создало невозможную атмосферу. Таковы неизбежные последствия совместной жизни, особенно в непривычной обстановке, где людей подстерегают неожиданности, где от каждого требуется нечеловеческая духовная и физическая выдержка» (120, с. 69, 84-85).
Конфликтность, агрессивность, возникающую, казалось бы, без видимых причин, Р. Амундсен назвал «экспедиционным бешенством» («Болезнь, о которой ни слова не говорится в медицинских справочниках»), а Т. Хейердал — «острым экспедиционитом»: «Это психологическое состояние, когда самый покладистый человек брюзжит, сердится, злится, наконец, приходит в ярость, потому что его поле зрения постоянно сужается настолько, что он видит лишь недостатки своих товарищей, а их достоинства уже не воспринимаются».
18.4 Год в наземном «звездолете»
Конфликты вызываются не только объективными обстоятельствами, но зачастую и поведением отдельных людей, особенно людей психопатического круга, а также астенизированных, хотя в этих случаях конфликт может выглядеть как имеющий объективную причину.
О. В. Кербиков
Участники длительных гермокамерных испытаний, проходивших психологический отбор на совместимость, испытывали эмоциональную напряженность во взаимоотношениях, обусловленную, как правило, астенизацией. Подтверждением тому служат данные, опубликованные в 1964 г. А. В. Лебединским с соавторами (110), проводившим 120-ти суточный эксперимент в условиях гермокамеры. В ходе эксперимента, в котором участвовало три человека, были отмечены отклонения в нервно-психическом состоянии всех испытуемых, которые сводились к нарушениям сна, повышенной раздражимости, в результате которой чаще, чем в обычной обстановке, возникали конфликты.
Аналогичные явления наблюдались в 70-ти суточном эксперименте в гермокамере объемом 10 кубических метров, который был проведен в 1966 г. В эксперименте участвовали врач (руководитель группы), инженер и радиожурналист. В ходе эксперимента между врачом и инженером возникла напряженность во взаимоотношениях. Они периодически стали вступать в конфликты. Программа, правда, была выполнена полностью, но участники опыта отметили, что эти конфликты отрицательно отразились на настроении всех членов группы. Вот только одна запись из дневника радиожурналиста Е. Терещенко, по которой можно составить представление об эмоциональном климате в группе: «Вахта, обед, медицинское обследование, сон. Наша жизнь забилась в каком-то лихорадочном, но монотонном ритме. Свободного времени почти не осталось. Мы говорили себе, что это хорошо, что занятость прогоняет скуку, но... Стас заметно похудел, оброс щетиной, под глазами появились круги, покраснели глаза. Мне же все чаще начинало казаться, будто в крохотную камеру ползет какой-то едкий туман и, медленно отравляя нас, делает нетерпимыми друг к другу. Какие-то мелочи в поведении, в манере держаться начали приобретать неоправданно преувеличенное значение... Пропала обычная доброжелательность тона, все чаще вспыхивали недоразумения и ссоры. И все по пустякам» (178, с. 12).
Не обошла эмоциональная напряженность и испытуемых, участвовавших в годичном эксперименте в наземном комплексе, который испытатель А. Н. Божко окрестил «Звездолетом». «Ссоры, — пишет он, — очень неприятное и серьезное явление в нашей жизни. Мы все стараемся избегать их, и все же бывает очень трудно удержаться» (21, с. 91). В отчете врачей и психологов, проводивших эксперимент, говорится: «Между испытателями бывали периоды сложных отношений, иногда мелкие конфликты. Причем они возникали по самому ничтожному поводу. Таким поводом, например, могли быть бытовые мелочи. Бывало, что периоды неприязни друг к другу доходили порой до «слепой ненависти» и «физического отвращения». В такие моменты тесное общение, невозможность физически изолироваться от других было особенно тяжелым испытанием» (21, с. 39—40).
Таким образом, в условиях групповой изоляции даже среди тщательно психологически отобранных испытателей, появлялась психологическая напряженность, возникали конфликты, доходящие до «слепой ненависти».
В социальной психологии принято считать, что конфликт — это столкновение, вызванное противоречиями установок, целей и способов действия по отношению к конкретному предмету или ситуации. Следовательно, для возникновения конфликта достаточно расхождения точек зрения по тем или иным вопросам, невозможность удовлетворения различных потребностей, возникающих одновременно у нескольких лиц и т. д. Сам конфликт всегда имеет причину, но его мотивы для субъекта не всегда бывают ясны. Если говорить о конфликтах в группах, то они далеко не обязательно должны носить антагонистический характер, когда партнеры придерживаются различных точек зрения на одну и ту же проблему, т. е. становятся противниками в дискуссии. В дискуссии разрешается противоречивость взглядов и устанавливается единство мнений; конфликты (дискуссии) в силу выражения всеобщего закона диалектического единства и борьбы противоположностей есть закономерное явление в развитии как общества в целом, так и группы в отдельности. Дискуссии могут происходить в рамках сотрудничества, соперничества участников группы, объединенных общими целями, интересами.
Как показывают наблюдения, в экспедиционных условиях нередко возникают ситуации широкого диапазона — от аварийной до обычной, например распределения бытовых обязанностей. Случается, что спорные точки зрения требуют своего разрешения при коллективном обсуждении. Дискуссии, вообще говоря, — постоянный спутник общения человека с человеком. В обычных условиях у воспитанных людей борьба мнений протекает без грубых выпадов по отношению друг к другу, выслушивание мнения и обоснований оппонента не выходит за рамки обсуждаемых вопросов. У невоспитанных и невыдержанных людей обсуждение какого-либо вопроса или проблемы нередко соскальзывает с деловой основы на пустяковые расхождения, которые затем начинают возводиться в принцип. Обсуждение перерастает в конфликт, когда люди не слушают друг друга, несмотря на аргументированные обоснования, упрямо придерживаются своей точки зрения с неправомерными обобщениями, нередко с грубыми, оскорбительными выпадами в адрес оппонента («Ты всегда не понимаешь смысла любого вопроса», «Ты вообще недалекий человек» и т.п.).
В состоянии астенизации даже у сдержанных и воспитанных людей решение того или другого вопроса нередко может соскальзывать с существенного на несущественное, а сама дискуссия проходить на повышенных тонах. Примером может служить инцидент, случившийся на втором месяце годичного эксперимента в наземном комплексе. В указанном эксперименте большое место занимали медицинские исследования, за которые отвечал врач М. однажды он не уложился в отведенное распорядком время для медицинских исследований и решил использовать час, который по собственной инициативе испытатели использовали для отдыха. «Вот где-то что-то надломилось, — пишет О. Сирицин об этом инциденте, — и, пожалуйста, — психологический криз, первый взрыв, трещина, которая может разрастись в пропасть... Когда микрофон, обеспечивающий связь с экспериментаторами, был выключен, двое сказали третьему далеко не ангельскими голосами: «Устали от медицинских исследований! Да черт возьми! Ты делаешь это для себя, для своей работы, и будь ты хоть трижды лидером, мы не желаем терять свой час отдыха... В конце концов, будь любезен укладываться в сроки по графику и не мешай другим жить. Мы не хотим страдать из-за твоих интересов, нам на них в высшей степени наплевать! Ты должен считаться с нами! Ты не прав!
— Почему вы отдыхаете в неположенное время? Почему?
— Почему ты используешь свое «служебное положение» в ущерб нашим интересам? Ты знаешь, что мы устаем, и ничего страшного, если отдохнем лишний час...» (110, с. 84). Разговор проходил на повышенных тонах. Правыми считали себя обе стороны. Претензии были высказаны определенно, но обоюдоострый разговор ни к чему не привел. Отношения стали сугубо официальными, и разговоры ограничивались только кругом рабочих вопросов. Затем наступило перемирие, которое через некоторое время вновь было нарушено.
Небезынтересно, что в подведении итогов по годичному эксперименту в наземном комплексе говорится, что после каждого конфликта нервно-психическое состояние испытуемых улучшалось, что подтверждалось экспериментально-психологическими пробами.
Факт, что после высказанных взаимных претензий наступает эмоциональная разрядка, отмечает и ряд полярных исследователей. В частности, у К. Борхгревинка находим: «Не знаю, как могли бы мы перенести долгую полярную ночь, если бы у нас не возникали эти маленькие стычки...» (23, с. 94).
При плавании судна «Ра» в результате воздействия комплекса психогенных факторов у членов экипажа накапливалось эмоциональное напряжение, которое на уровне подсознания объяснялось неравномерным распределением трудовой нагрузки. О «критической точке» накопившегося напряжения у Ю. А. Сенкевича находим следующее: «Сходились и рассаживались, готовые поддержать традицию, вежливо порадовавшись, но должного тонуса не было, что-то словно висело над всеми, то ли огорчения с водой, то ли усталость, то ли вообще стали мы, черт возьми, старее и равнодушнее и на смену прошлогоднему энтузиазму пришла привычка: в самом деле, мы уже ощущали себя не первопроходцами, а чуть-чуть рейсовиками, не поэтами, а ремесленниками океана...
А тут еще Сантьяго окликнул Жоржа писклявым, якобы женским голосом, он и раньше так шутил, поддразнивал, но сегодня Жорж взорвался, окружающие мгновенно детонировали — и разразился скандал.
Не буду его описывать, не стану воспроизводить нашу более чем часовую дискуссию — она касалась распорядка вахт, помощи в мытье посуды, отлынивания и, наоборот, выскакивания «поперед батьки», опаздывания к трапезам и любви к чужим полотенцам, — это был отличный интернациональный хай, в котором итальянская экспансивность удачно сочеталась с мексиканским ядом, американскую же прямолинейность выгодно оттенял, простите, русский фольклор. Деликатный Кей только глазами хлопал, Медани, отчаявшись хоть что-то понять, сжался в комочек, а бедный Тур кусал губы. Я на его месте давно бы стукнул по столу, но он не вмешивался, давая нам выкричаться.
Впервые мы так «беседовали» друг с другом. И казалось, когда накал полемики достиг наивысшего значения, когда на палубе «Ра» вот-вот должны были замелькать кулаки, вдруг все умолкли. Вдруг открылась, всем сразу и каждому в отдельности, какая нас волнует чепуха, на какую дрянную мелочь — на окурки, на грязные тарелки — мы размениваем нашу экспедицию, наш славный корабль, нашу мужскую общность, рожденную в суровой работе, под свист ветра и рев океанских валов. Каждый взглянул на соседа и усмехнулся не смело и смущенно, и грянул хохот, целительный, очищающий, как майская гроза.
Сантьяго привалился к плечу Карло, Норман шутливо ткнул меня под микитки, Жорж кошкой вскарабкался на мачту за шампанским, и на «Ра-2» начался пир!
Мы разошлись только в два часа ночи, случай вообще неслыханный в обоих плаваньях — пили, ели, опять пили и говорили, говорили, никак не могли наговориться, будто встретились после долгой разлуки.
Да так, в общем, оно и было. Рухнули перегородки, неизвестно во имя чего построенные, перегородки, разделявшие нас, встали точки над «и», определились отношения, и праздник, нелепо и неприятно начавшийся преподнес нам действительно драгоценный сюрприз» (160, с. 128—129).
По поводу аналогичных ситуаций в годичном эксперименте А. Н. Божко пишет: «Такие «Диспуты» хоть и неприятны, зато неплохо разряжают обстановку, ибо они, являясь причиной разногласий, становятся поводом для разговора... отношения после них всегда разряжаются, невысказанное перестает тяготить, нравственная атмосфера сразу смягчается...» (21, с. 109)
Еще в прошлом столетии полярные исследователи во время зимовок для снятия эмоциональной напряженности во взаимоотношениях людей нередко употребляли спиртные напитки. Вот что пишет Н. Борхгревинк: «Бывали у нас приятные вечера, когда на стол подавался грог. Это сразу разряжало атмосферу, и я пришел к выводу, что применение по временам грога или вина оказывает на участников экспедиции замечательное действие. Доктор также настоятельно советовал пропускать по стаканчику. Само собой разумеется, что это проделывалось с большой осторожностью. Вино было разрешено только во время пребывания в основном лагере; пользовались вином не для согревания, а для того, чтобы в условиях нашей изоляции от мира поддерживать взаимные дружеские чувства... вино влияло на настроение как благотворительное лекарство» (24, с. 95—96).
На подводных лодках личному составу каждый день выдается небольшое количество вина. Иногда в вино даже добавляют немного спирта.
18.5 «Клятва космонавта»
Общение не может осуществляться только на «рациональной» основе, оно непременно включает в себя всю гамму человеческих эмоций, чувств и страстей.
Л. П. Буева
Многие спорные вопросы в длительных полетах находим свое разрешение и в дискуссиях экипажей космических кораблей. В. Н. Волков свидетельствует: «Сказать, что все у нас шло гладко без срывов, без споров — будет неправдой. Всякое случалось. Были обиды, споры до хрипоты...» (38, с. 108).
После полета на орбитальной станции «Салют-4» А. А. Губарев рассказывал, что между ним и Г. М. Гречко по мере увеличения длительности полета «стали проявляться нервозность, иногда даже различие в оценке одного и того же события. Скоро заметил, что Георгий стал еще более резок, взвинчен, чего никогда не было. Ситуация складывалась не лучшим образом. Но оба мы старались как-то побороть свое настроение. Приходилось как-то сглаживать острые углы, прощать, мириться с отклонениями в поведении» (56, с. 17). «Совместное существование, — пишет В. И. Севастьянов, — не может быть безмятежным. Были у нас с П. И. Климуком размолвки в полете» (159, с. 36). По возвращении на Землю после двухмесячного пребывания на орбитальной станции «Салют-4» П. И. Климук рекомендовал и предупреждал: «Необходимо очень серьезно отнестись к проблеме совместимости. Если она не будет решена наукой, если психологическая совместимость будет игнорироваться как при подборе экипажей космических кораблей, так и во время полета, то нет гарантии в том, что во время длительного полета откажут не технические системы, а люди из-за нервозности и конфликтов».
В. Лебедев во время своего 211-ти суточного полета с А. Березовым записал в своем дневнике: «Самое трудное в полете — это не сорваться в общении с Землей и в экипаже, потому что на фоне накапливающейся усталости бывают серьезные промахи и возникают острые моменты, в которых нельзя допускать взрыва. Иначе трещина. Если она появится, нам никто не поможет». И это действительно так. Выводить космонавтов из конфликтов труднее всего. Безусловно, командиру экипажа даются определенные рекомендации, как действовать, если отношения между теми или иными его членами обострятся до крайности. Однако он не всегда имеет возможность ими воспользоваться, а порой и сам становится провокатором конфликта. В таких случаях у «земли» почти нет реальных возможностей влиять на ситуацию; иногда прямое вмешательство в действия экипажа с «земли» приводило не к улучшению, а к ухудшению психологической обстановки.
Так, в экипаже В. Титова и М. Манарова, слаженно проработавшего год в космосе, произошла блокада общения, которая длилась три дня. Потребовались нестандартные действия со стороны службы психологической поддержки, чтобы довести полет до конца. Пришлось на телевизионную встречу пригласить жен, которые по инструкции психологов вопросами к мужьям создали между ними ситуацию вынужденного взаимодействия. Причем эмоционально беседа была построена так, чтобы растопить лед.
Небезынтересно, что В. Лебедев перед очередным полетом дал себе клятву, из которой приведем несколько строк: «Валя, помни:
Если Толя будет не прав, найди в себе силы первым протянуть ему руку; если же сам будешь не прав, найди в себе силы признать это первым.
Помни, твой товарищ своим трудом, жизнью заслужил уважение. У него есть хорошая семья, друзья, люди, которые в него верят.
В любых ситуациях сдерживай себя, не допускай резких слов, поступков.
Успех полета зависит от нас обоих, и только по работе двух будут оценивать нас как космонавтов и как людей».
Астенизация накладывает отпечаток на общение с наземными службами и у американских астронавтов. Например, к концу полета корабля «Аполлон-7» у астронавтов появился астенический синдром. Они начали вступать в конфликты не только между собой, но и с операторами наземных станций управления полетом. Все члены экипажа вопреки инструкциям сняли с себя датчики для записи физиологических функций и даже отказались обсуждать этот инцидент с руководителем полета. Астронавт Р. Эйзел мотивировал этот поступок тем, что на Земле «нам наговорили красивые слова о снаряжении, хотя оно никуда не годится» (141, с. 162).
В приведенных материалах отчетливо видно, что исподволь развивающаяся астенизация впоследствии начинает отрицательно влиять на процесс общения. Таким образом, в условиях длительной групповой изоляции во взаимоотношениях между членами экспедиции нередко возникает психологическая напряженность. Последняя обусловливается астенизацией и другими изменениями в высшей нервной деятельности в результате воздействия целого комплекса экстремальных факторов на человека. Профилактике психологической напряженности в длительной групповой изоляции способствует отбор людей с высокой нервно-психической устойчивостью, а также разработка системы мер профилактики развития астенизации нервной системы.
18.6 «Сумасшествие вдвоем»
Между вопросами наиболее интересными, которые предстоит нам решить — наиболее важный по своему теоретическому значению и по своим практическим последствиям, есть несомненно вопрос: заразительно ли помешательство?
Бэлл (1885 г.)
У ряда людей, долго живущих вместе, вырабатывается наклонность крайне легко подчиняться более сильной личности в ее желаниях, мыслях и т. д. В ряде случаев эта наклонность жить чужим душевным миром доходит до того, что при психическом заболевании «лидера», зависимая личность начинает воспринимать бредовые идеи (воздействия, преследования и другие нелепицы) и вести себя соответственно. Развивается индуцированное помешательство или folie a deux (бред вдвоем); оно проявляется в том, что два, три или несколько человек, живущих вместе с душевно больным человеком (мужем, братом и т. д.) высказывают одни и те же бредовые идеи, жалобы, например, что сосед через стенку специальной аппаратурой воздействует на их мозг, здоровье и т. д. или испытывают однотипные галлюцинации. При помещении больного в больницу индуцированный бред у остальных быстро исчезает. С. С. Корсаков приводит случай, когда одновременно покончили жизнь пять сестер под влиянием индуцированного бреда одной из них, страдавшей душевным заболеванием.
В. И. Яковенко (203) наблюдал 254 пациентов (80 мужчин и 174 женщины) с индуцированным психозом. При этом, по его данным, чаще встречаются диады. Бред индуцируют как правило старшие по возрасту или более авторитетные люди.
В настоящее время достаточно хорошо изучены такие социально-психологические явления в условиях группы, как выраженная психическая и эмоциональная заражаемость, а также внушаемость. Каждый клиницист хорошо знает, в условиях палаты один больной может «заразить» (индуцировать) других симптоматикой своего заболевания, не относящегося к инфекционным. В условиях пребывания в замкнутых системах обитания при астенизации нервной системы взаимное индуцирование иногда может принимать катастрофический характер.
В 1969 г. проводился эксперимент, в котором три испытуемых в течение года находились в условиях гермокамеры. Время от времени в гермокамере имитировались аварийные ситуации, когда резко повышалась температура, влажность и увеличивалось содержание окиси углерода в воздухе в течение пяти-семи дней. По окончании «аварии» параметры атмосферы в гермокамере восстанавливались.
Две «аварийные ситуации» испытуемые перенесли весьма тяжело, а после третьей, когда для ускорения восстановления гигиенических параметров в камеру через патрубок стали подавать чистый кислород, один из обследуемых высказал мысль, что в камеру подается в больших дозах окись углерода. У всех троих возникла картина «отравления окисью углерода» со всеми характеристиками физиологических реакций: головная боль, повышение артериального давления до 200 мм рт. столба, учащение пульса до 120—150 удар./мин. и др. При этом в крови карбооксигемоглобина обнаружено не было. Убежденность обследуемых в том, что они «отравлены», была настолько велика, что они категорически отказались от дальнейшего участия в запланированных аварийных ситуациях.
С. С. Сирота в своей работе, посвященной особенностям психической деятельности акванавтов в условиях пребывания в азотно-кислородной среде, описывает ряд случаев, когда один из акванавтов стал высказывать патологически бредовые идеи, индуцировав, тем самым, у других членов экипажа развитие патологических отклонений с переходом в реактивный психоз с аментивной спутанностью сознания. Другой акванавт у других членов экипажа индуцировал раздражительность, тревожность, мнительность и появление бредовых идей; убежденность в том, что действия руководства направлены против их здоровья и интересов. Такие состояния, как считает С. С. Сирота, «укладывались в картину паранойяльного синдрома с наличием идей преследования, которые никак нельзя было связать с воздействием азотно-кислородной смеси. Однородность же проявлений у всех акванавтов указывала на взаимное индуцирование симптоматики» (163-а, с. 210). Здесь следует подчеркнуть, что такие формы реагирования встречаются не всегда, однако их необходимо иметь в виду при пребывании малой группы в особых условиях обитания и правильно интерпретировать возникающие психические отклонения.
Аналогичные феномены имели место не только в экспериментах, но и в реальных космических полетах. Так, при полете на орбитальной станции «Алмаз» у одного из космонавтов развился бред отравления газами, проникшими на станцию из топливной системы. Второй космонавт «синдуцировал», ему тоже стало казаться, что он отравляется. Хотя в пробах воздуха не было обнаружено ядовитых веществ, космонавтов переубедить не удалось; у них появилась одышка, учащенное сердцебиение, тошнота и другие признаки отравления. Руководство полетом приняло решение экипаж досрочно снять с орбиты.
Во время длительных полетов у космонавтов стали появляться и другие необычные психические феномены, которые еще не обособились в четко очерченные формы нервно-психических заболеваний; нередко возникала тревожность, мнительность, неадекватная оценка возникающих необычных психических состояний, например, эйдетических образов, которые воспринимались как галлюцинации, и т. д.
Так возникла проблема создания психологической поддержки космонавтов. Руководители медико-психологической подготовкой пришли к мысли о том, что во время длительных полетов необходимо как-то неофициально разговаривать с космонавтами, а хорошо уяснив ситуацию и поняв их току зрения по поводу каких-то трудностей, помогать ребятам ненавязчивыми, деликатными советами.
Беседы с высокоавторитетными для космонавтов людьми позволяли снимать у них напряженность, разрешать многие сомнения. Вот что пишет об этой форме социальных коррекций В. Севастьянов: «Одним из способов положительного воздействия на экипаж в полете явились наши неоднократные совершенно неформальные беседы с врачом-психологом и академиком О. Н. Газенко, в процессе которых, как потом мы поняли, они проводили психологические коррекции. У нас установились с ними дружеские, деловые отношения. Получив четкие, ясные ответы и разъяснения по всем мучившим нас вопросам относительно психических, физиологических и других реакций, возможных в полете, мы намного увереннее чувствовали себя. Возникшее доверие к психологу превращало сеансы связи с ним во время полета в дружеские беседы, краткие, но вселяющие в нас бодрость и уверенность в своих силах» (159, с. 34). По своей сути так была создана система космической психотерапии.