Т.Т. Дилигенский ).
В качестве критерия для установления иерархии условий деятельности В.А. Ядовым принимается длительность времени , в течение которого ситуацию деятельности можно рассматривать как относительно устойчивую.
В соответствии с этим критерием выделяются уровни предметных ситуаций, группового общения, разных сфер социальной деятельности ( труд, досуг, семейная жизнь ) и общих социальных условий образа жизни. При взаимодействии потребностей и условий деятельности в личностной структуре образуются следующие уровни диспозиции: элементарные фиксированные установки, социальные фиксированные установки, общая направленность интересов личности и системы ценностных ориентаций на цели жизнедеятельности и средства их достижения. Диспозиции разных уровней предопределяют в свою очередь иерархию уровней поведения личности. Фиксированные элементарные установки детерминируют простейшие поведенческие акты, социальные установки – поступки, общая направленность – поведение, ценностные ориентации – жизнедеятельность в целом. То, какая же диспозиция предопределит поведение в актуальной ситуации, зависит от стоящей перед субъектом цели.
В концепции В.А. Ядова выделена закономерность, свидетельствующая об относительной автономности ситуативных социальных установок от вышележащих диспозиционных образований. Так, например, выяснилось, что ситуативные социальные установки не зависят от структуры ценностно-ориентационных образований. Эти факты, казалось бы, вступают в явное противоречие с таким требованием к иерархической диспозиционной системе, как согласованность по содержанию диспозиций разных уровней. Однако это «отклонение» от целостности диспозиционной системы как раз и является еще одним доказательством реальности и действенности в поведении такой системы. Оно наглядно иллюстрирует сформулированный H.A. Бернштейном принцип о предельной « неуступчивости » организма к изменению существенных черт его поведения, присущих высшим уровням иерархии управления и « уступчивости » по отношению к несущественным особенностям поведения, которые поэтому всегда индивидуальны и неповторимо вариативны. Подобная их вариативность обеспечивает гибкое приспособление к сиюминутно изменяющимся условиям среды, носящее чисто реактивный характер.
Трудной задачей при изучении динамики диспозиций высших уровней является варьирование условий деятельности, актуализирующих эти диспозиции, поскольку эти условия устойчивы во времени и стабильны. Однако кризисы развития зрелой личности неизбежно сопровождаются перестройкой системы ценностей. В связи с этим В.А. Ядов и B.C. Магун обращаются к стрессовой ситуации, ускоряющей изменение условий деятельности и тем самым позволяющей проследить взаимосвязь между этими условиями и сдвигом диспозиций. Так, данные, полученные при исследовании онкологических больных, подтверждают положение о координирующей роли высших диспозиций.
Концепция о диспозиционной регуляции социального поведения личности выступает одновременно в двух ипостасях: как объяснительный принцип, с помощью которого анализируется проблема соотношений между диспозициями и поведением, и как предмет исследования, поскольку при анализе данной проблемы уточняются представления о характере функционирования диспозиционной системы. Изучение взаимоотношения между диспозициями и реальным поведением личности приводит к обсуждению вопроса о причинах рассогласования между диспозициями и поведением. В.А. Ядов вводит чрезвычайно важное и эвристическое различение диспозиций по основанию их связи с поведением: реально регулирующие поведение диспозиции и «называемые» при опросе диспозиции. В связи с этим расчленением видов диспозиций предлагается рассматривать всю проблему диспозиционно-поведенческих соотношений в рамках двух моделей – «парадигмы реализации» и «парадигмы осознания и коммуникации» (между испытуемым и исследователем). Необходимость подобного расчленения не вызывает сомнений. Оно опирается на фактический материал психологических исследований, в которых вскрыто различие между реально действующими и только «знаемыми» мотивами. В пользу такого разведения говорит факт расхождения между скрытыми от сознания мотивами действий и мотивировками, которые представляют собой проявление защитных механизмов личности.
Концепция В.А. Ядова выступает в качестве основы для изучения социального характера личности как уровневой системы диспозиций. Но этот подход имеет известные ограничения. При работе исследователей в пространстве между уровнями анализа личности в системах «роль-для-всех» и «роль-для-группы» деятельность и общение, в процессах которых реализуются отношения личности в обществе, выступают как относительно автономные социальные сферы функционирования – сфера труда вообще, сфера досуга вообще, сфера семейной жизни вообще и т. п.
Подобное понимание личности накладывает вполне определенный отпечаток на изучение процесса коммуникации , проводимое в системе «роль-для-всех». Большинство исследователей коммуникативного акта придерживаются известной «формулы Лассуэла»: «кто, что, кому, по какому каналу, с каким эффектом?» В этой схеме опущен сам процесс общения. В ней есть «кто» и «что», но недостает «как» – способа предъявления текста. В результате рассекается естественная связь между коммуникатором и реципиентом, коммуникатором и сообщением. Сообщение превращается в «мертвый» текст, а сообщающий – в абстрактную социальную роль.
«В этом методическом приеме, – пишет А.У. Хараш, – как раз и обнаруживается содержание трансформации, которую претерпевает представление о коммуникаторе в сознании эмпирика: вместо коммуникатора – конкретного человека или сообщества людей, группы, коллектива – подставляется “ролевое наименование”, в котором коммуникатор отождествляется с абстрактной социальной ролью, институтом, организацией. Его-то эффект… а вовсе не влияние коммуникатора как такового, то есть человека, вступившего в контакт с реципиентом, и изучается на самом деле в означенных эмпирических исследованиях. Схема “коммуникатор – сообщение – реципиент” подменяется схемой “ролевое наименование – текст – реципиент”» [121] . Текст же всегда деиндивидуализирован, сам по себе безличен. Если текст предъявляется в ситуациях, где роли «воспринимающего» и «воспринимаемого» жестко фиксированы и абстрактны, он, по словам Ю.М. Лотмана, контролирует абстрактного собеседника , носителя общей памяти, лишенного личного и индивидуального опыта. Такой текст может быть обращен ко всем и каждому. Он отличается подробностью разъяснений, отсутствием подразумеваний, сокращений и намеков и приближенностью к «нормативной правильности» ( Ю.М. Лотман ). Этот текст ориентирован на представления о нормах, ценностях, идеалах, которые выступают для личности как «только знаемые», а не «реально действующие» мотивы ее поведения.
Для того чтобы приблизиться к изучению «реально действующих» мотивов поведения личности и соответствующему такому поведению типу межличностного общения, необходимо обратиться к интерпсихологическому уровню анализа отношений личности в системе «роль-для-группы».
Глава 12 Уровни межличностных отношений и проявления личности в совместной деятельности
Особенности отношений личности в системе «роль-для-группы»
На интерпсихологическом уровне проводятся исследования отношений личности в системе « роль-для-группы » , опосредствованных совместной деятельностью той или иной конкретной социальной группы. Интерпсихологический, или, как его иногда называют, интерсубъективный, подход, вырастающий из представлений о личности Л.C. Выготского и идей о диалогической форме существования личности М.М. Бахтина, в последние годы обрел в психологии свое второе рождение.
В фокусе анализа интерпсихологического подхода находятся прежде всего ролевые взаимоотношения в группе. Поясним, что имеется в виду под ролевыми взаимоотношениями на следующем примере. «Анна Павловна Шерер… – пишет Л.H. Толстой, – несмотря на свои сорок лет, была преисполнена ожиданий и порывов. Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой». Вряд ли можно дать более меткую характеристику ролевого приспособительного поведения личности. Занятая социальная позиция проявляется в социальной роли, жестко предопределяющей набор ценностей и идеалов, схем общения, которым нужно следовать в своем поведении. Эти ценности и идеалы в конкретной совместной деятельности уже не относятся к классу « только знаемых » мотивов. Они выполняют в поведении личности побудительную функцию, функцию « мотивов – стимулов » , вызывающих акты поведения, направленные на достижение задаваемого ролью набора ценностей. Действуя в полном согласии с нормативно-санкционированными и вытекающими из социальной роли правилами, практически ничем не рискуешь. Вполне достаточно реагировать на поставляемые ситуацией «мотивы-стимулы», демонстрируя предприимчивость лишь в переборе средств их достижения. Отказываясь же от принятой роли, личность нередко перестает отвечать ожиданиям других людей. Элементы ее поведения утрачивают приписываемое элементам ролевого поведения социально кодифицированное конвенциональное общедоступное значение.
«Объектное и субъектное» межличностное восприятие. Ролевые проявления личности, ее ролевые социальные качества особенно ярко проявляются в феномене так называемого «объектного» межличностного восприятия ( А. У. Хараш ). При « объектном восприятии » человек подводит воспринимаемые поступки другого человека под принятую в данной культуре систему значений, выраженную в форме различных эталонов и стереотипов.
В отличие от « объектного » восприятия « субъектное » восприятие другого человека представляет такой особый тип восприятия, при котором поступки этого другого воспринимаются через его отношение к предмету совместной деятельности, к мотиву и тем самым приобретают личностный смысл.