Мотивы обмана
Данные, полученные в результате анкетирования взрослых и бесед с детьми[269], позволяют выделить девять различных мотивов обмана.
1. Чтобы избежать наказания. Этот мотив наиболее часто встречается как у детей, так и у взрослых. Наказание может быть за какой-то проступок или случайную ошибку.
2. Чтобы получить какую – то выгоду, которую иначе получить очень сложно.
3. Чтобы защитить другого человека от наказания.
4. Чтобы защититься от угрозы физического насилия. В отличие от наказания угроза насилия появляется не из – за проступка. В качестве примера можно привести ребенка, который, находясь дома один, просит незнакомого человека, позвонившего в дверь, зайти позже, поскольку его папа сейчас спит.
5. Чтобы вызвать восхищение у других.
6. Чтобы избежать неловкой ситуации. Например, можно сослаться на проблемы с приходящей няней для детей, чтобы уйти со скучной вечеринки, или прервать телефонный разговор, сказав, что кто – то звонит в дверь.
7. Чтобы избежать стыда. Ребенок, утверждающий, что стул стал мокрым, потому что он пролил воду, а не потому, что описался, может являться иллюстрацией для этого мотива, только если ребенок боится не наказания, а стыда.
8. Чтобы защитить свою личную жизнь, не сообщая, что какая-то информация скрывается, потому что она носит личный характер.
9. Чтобы получить власть над другими, контролируя поступающую информацию.
Я не утверждаю, что в основе любого обмана будет обязательно лежать один из этих мотивов, однако, согласно собранным мной данным в процессе опроса, эти мотивы являются основными. Ложь, проистекающая из вежливости или такта, множество мелких хитростей не могут быть легко объяснены этими девятью мотивами. В моем определении они и не являются ложью, поскольку правила вежливости предполагают возможность обмана. Более сложный случай представляет собой обман для того, чтобы подготовить сюрприз на день рождения. Возможно, этот случай может быть объяснен личным мотивом.
Новые результаты
На всем протяжении книги я неоднократно обращал внимание на то, насколько сложно выявлять ложь по особенностям поведения. Новые данные одновременно и подтверждают, и опровергают эту точку зрения. В экспериментах, когда надо было сообщить ложное мнение или солгать, мы смогли отличить лжецов от людей, говорящих правду, в 80 % случаев, опираясь только на выражение лица. Полагаю, что если добавить в систему оценок движения тела, голос и речь, то можно добиться правильного определения в 90 % случаев. Необходимо помнить, что такие исследования требуют много времени. Как я уже вкратце рассказывал, мы обнаружили, что большая часть людей, просмотревших видеозапись один раз, показывает результаты чуть выше случайных при определении того, кто лжет, а кто говорит правду.
Мы смогли доказать существование общей способности распознавать ложь[270]. Точность в определении обмана в случае с сокрытием денег оказалась взаимосвязанной с точностью определения обмана в случае высказывания ложного мнения. Я полагаю, что так оно и есть, поскольку, когда ставки высоки, поведенческие проявления оказываются похожими, если даже обман касается разных предметов. Конечно, в зависимости от сути обмана в нем может встречаться большее или меньше число поведенческих признаков. Например, в случае с высказыванием ложного мнения в самом содержании речи будет гораздо больше этих признаков, чем в случае с присвоением денег. Однако чем больше человек говорил в каждом из этих случаев, тем более точно определялось, лжет он или нет. Хорошие интервьюеры знают, что их главная задача заключается в том, чтобы «разговорить» респондента. Мы обнаружили, что чем длиннее беседа, тем лучше. Это связано не столько с тем, что в речи появляется больше ключевых признаков, сколько с тем, что когда человек говорит, эти признаки начинают чаще проявляться в движениях тела, выражении лица, в голосе.
Мы (Фрэнк и Экман, из неопубликованных данных) также установили, что способность обманывать не зависит от предмета обмана. Тот, кто успешно обманул относительно своего мнения, так же успешно обманул и относительно денег.
Нами обнаружены еще три профессиональные группы, которые показывают результаты выше случайных при определении людей, высказывающих ложное мнение, и людей, говорящих правду[271]. Первая группа состояла из представителей различных федеральных ведомств, добровольно принявших участие в однодневном семинаре, посвященным выявлению обмана по особенностям поведения. Этот курс никого не заставляли посещать, люди его выбрали сами. Перед началом семинара они прошли тест на определение способности выявлять ложь, как и другие группы, описанные ниже. Федеральные служащие показали гораздо более высокие результаты, чем представители правоохранительных органов или федеральные судьи.
Вторая успешная группа состояла из представителей различных полицейских управлений, добровольно проходивших двухнедельный курс по методике проведения беседы. У подавляющего большинства этих полицейских была репутация хороших интервьюеров. И они были гораздо успешнее других представителей право охранительных служб. Третья успешная группа состояла из клинических психологов с частной практикой, решивших отказаться от двух дней приема, для того чтобы прослушать курс «Обман и манера поведения». Эти психологи оказались гораздо успешнее аналогичной группы клинических психологов, не выбравших этот курс, и группы психологов-преподавателей.
Во всех четырех успешных группах: среди представителей секретной службы (о которых было рассказано в восьмой главе), федеральных служащих, шерифов и клинических психологов фактические результаты не были близкими к случайным или ниже; больше трети показали результаты, близкие к 80 % или выше. В других группах меньше 10 % справились с тестом так же успешно, а подавляющее большинство показало результат, близкий к случайному или несколько ниже случайного.
Проанализировав состав выборки, которую мы изучали (психиатров, судей, юристов, полицейских, федеральных служащих и психологов), мы обнаружили, что возраст, пол и опыт работы не влияют на успешность выполнения задания. Тот, кто оказался более точен, демонстрировал большую уверенность в своей способности справиться с тестом по сравнению с другими. Однако уверенность как личностная характеристика оказалась слабо связанной с точностью. Способность замечать мельчайшие изменения выражения лица оказалась взаимосвязанной с точностью обнаружения лжи при описании испытываемых чувств.
Наиболее успешные в обнаружении лжи группы не отличались от других в успешности обнаружения правды. Таким образом, необходимо обучать людей идентифицировать честного человека, подозреваемого в обмане.
Почему мы не можем уличать лжецов
Давайте рассмотрим, что нам известно о том, насколько хорошо люди выявляют ложь по особенностям поведения. Как видно из описанного ниже эксперимента, большинством людей ложь обнаруживается достаточно плохо. Студентов просили солгать или сказать правду о чем – нибудь, что не имеет для них большого значения, – о чем-то несущественном в их прошлом или предполагаемом будущем. Иногда, чтобы слегка (по моей оценке) повысить их мотивацию, им говорили, что важно уметь солгать или что только умные или успешные люди могут справиться с этим заданием. Затем сделанные видеозаписи были показаны другим студентам, которых просили определить, кто лжет, а кто говорит правду. У подавляющего большинства результаты оказались близки к случайным или чуть выше случайных. Исследование проводилось нами различными способами.
Мы попытались сделать так, чтобы ложь оказалась значимой для студентов, и повысили ставку в случае успеха или провала настолько высоко, насколько могли. Для этого были две причины. Во – первых, только когда ложь оказывается очень значимой, чувства, связанные с обманом (страх, вина, возбуждение или то, что я называю «восторгом надувательства»), начинают проявляться в поведении и выдавать ложь. И дело даже не только в том, что эти сильные эмоции, являющиеся поведенческими проявлениями обмана, начинают просачиваться, но и в том, что такие сильные эмоции могут нарушать течение когнитивных процессов лжеца, и как результат – сообщение становится нелогичным, уклончивым и запинающимся. Во-вторых, высокомотивированная ложь – это именно тот вид обмана, который в наибольшей степени беспокоит общество.
В одной из наших экспериментальных ситуаций мы оценивали, насколько хорошо медсестры могут скрывать негативные эмоции, которые они испытывают при просмотре фильма об ампутациях и ожогах. Эти медсестры были очень сильно заинтересованы в том, чтобы их ложь удалась, поскольку считали, что эксперимент предоставляет им возможность развить навыки, необходимые в будущей работе, когда они реально столкнутся с подобными тяжелыми случаями. В другой экспериментальной ситуации у испытуемых была возможность взять и оставить у себя 50 долларов, если бы им удалось убедить верификатора в том, что они не брали деньги. Те испытуемые, которые не взяли деньги, могли заработать 10 долларов, если бы верификатор поверил им, что они не брали 50 долларов. В третьей экспериментальной ситуации мы вначале выявили социальные проблемы, которые в наибольшей степени волновали испытуемых, а затем попросили или высказать свое мнение по этим вопросам честно (и заработать 10 долларов, если им поверят), или выразить точку зрения, противоположную собственной (и заработать 50 долларов, если им поверят).
В нашем новом исследовании мы предложили испытуемым возможность выбора, такого же, как и в реальной жизни: солгать или сказать правду. Существует множество причин того, почему некоторые люди предпочитают не обманывать; одна из них связана с прошлым опытом – знанием того, что их почти всегда разоблачают. Практически во всех предыдущих исследованиях, как и при обмане людей, так и при регистрации на детекторе лжи, у испытуемых не было выбора – солгать или сказать правду. Исключением является исследование с использованием полиграфа, описанное в главе 6; в этом исследовании оставалась возможность узнать, кто из полицейских внес исправления в квалификационный тест; исследователи