По прихожей прошлёпали босые лапы, и дверь распахнулась. На пороге в смешной позе, будто собиралась плясать вприсядку, но вдруг передумала, замерла шимпанзе. Она стояла на полусогнутых ногах с разведёнными в стороны руками.
«Ах вы, сени, мои сени…» – не хватало только музыки. Митька хохотнул, а Серёга мрачно подумал: «У-у-у! Лысая рожа! Вылупилась…» Действительно, на морде у Джеки почти не было шерсти – только редкие длинные и жёсткие брови да мягкая светлая бородка. Нельзя сказать, что шимпанзе была сильно похожа на человека, но что-то человеческое в ней определённо было: и в настороженном серьёзном взгляде, и в морщинах на лбу и вокруг глаз.
– Да вы проходите на камбуз, чего стеснять себя в прихожей?! – Дед сидел на кухне и попыхивал трубкой в распахнутое окно.
– Куда? Проходить… – не понял Митька.
– Камбуз – это кухня, только на корабле, – шепнул Серёга.
И на обезьяне, и на старике были одинаковые тельняшки. Но это ещё ладно! В квартире вообще происходили какие-то чудеса. Она больше напоминала корабль, чем нормальное человеческое жильё! В комнате, которую было видно из прихожей, висели натянутые канаты, верёвочные лестницы и дорожки. Стояла даже отпиленная мачта, обмотанная толстыми разноцветными верёвками, и упиралась в потолок. Серёге она почему-то напомнила ёлку, которую забыли вынести с Нового года, и вот теперь она окончательно облысела. На рее – поперечной перекладине мачты – вместо паруса висел гамак. Поскольку никаких других кроватей видно не было, можно было предположить, что там спит сам старик. Хотя, вероятнее всего, это был лежак Джеки, а у старика была всё-таки своя, отдельная человеческая комната.
Занавески на окне тоже больше походили на паруса, причём после ожесточённого боя с пиратами: потрёпанные и будто простреленные картечью. Все дверки кухонных шкафчиков были закрыты на засов и обмотаны верёвками. На корабле такие приспособления защищали бы содержимое шкафчиков во время шторма, чтобы оно не выпадало, здесь же, на кухне, главным штормом была, похоже, Джеки.
Митька только ахал, не в силах сказать что-то ещё. Восторг законопатил ему горло, пропуская только шумное радостное дыхание. Это само по себе было делом невиданным: Митька молчал!
Джеки проковыляла за гостями по коридорчику на камбуз и привалилась к стене. Мальчишек она разглядывала исподлобья и вид имела довольно мрачный. В руках она вертела какую-то блестящую штуковину. «Вот бандюга! – подумал Серёга, – кастетом поигрывает, не иначе! И смотрит ещё так…»
Старик, напротив, был приветлив и, пожимая гостям руки, сказал:
– Меня зовут Георгий Иванович. А моего друга – Джеки, хотя вы, наверное, это уже знаете. – Он улыбнулся, а потом, перехватив Серёгин недобрый взгляд, добавил: – Это очень дружелюбное создание. Она мне и сын, и внук, и… котёнок. Очень ласковая! Да, Джеки? Хотели однажды учёные шимпанзе отнести к роду «люди», да не решились, а зря. По генам они выходят нам ближайшими сородичами – совпадение почти стопроцентное. А что шимпанзе умнее иных людей, так это вообще факт. Но к роду «люди» их так и не отнесли… Наверное, чтобы в политику путь им был заказан раз и навсегда…
«Котёнок» перевёл тяжёлый мрачный взгляд с Серёги на хозяина, но позы не изменил.
– Вау! – выдохнул Митька. – Как вы тут… Это ж надо?!
– Вы пришли меня о чём-то спросить? Устраивайтесь за столом, сейчас будем чай пить. И всё у меня спросите. Хе-хе, всё спросите, – сказал Георгий Иванович, ставя на газ большой металлический чайник.
– У нас к вам только один вопрос, давайте мы его зададим и пойдём? Зачем вас отвлекать-то? – начал было Серёга.
– На один-единственный вопрос может быть очень много ответов, особенно у старика, – усмехнулся Георгий Иванович.
Трубка совершенно погасла, но продолжала торчать набок изо рта и, казалось, совершенно не мешала своему хозяину. Похоже было, что он попросту о ней забыл.
– А вы моряк, да?! Настоящий?! – Митька плюхнулся на первый попавшийся стул и переводил блестящие глаза с обезьяны на старика и обратно.
Серёга примостился на краешек другого стула. Его деревянная спина, наклонённая вперёд, так и говорила: «На старт! Внимание! Марш отсюда!»
– Был когда-то настоящий, это уж точно, – покусывая трубку и посмеиваясь, ответил Георгий Иванович. – А теперь вроде как игрушечный стал. Вот и корабль у меня игрушечный, да? А юнга – и того хуже: большой и плюшевый. Джеки, а ты-то чайком побалуешься?
Идея обезьяне понравилась. Опираясь на передние лапы, Джеки подошла к столу и выразительно посмотрела на Митьку: «Ты это, вообще-то, моё место занял!» Затем, выражая полнейшее недовольство, шимпанзе залезла на табурет у окна.
Вода забурлила в чайнике, похлопывая крышкой.
Георгий Иванович поставил на стол четыре чашки и стал наливать чай.
– Здесь всё полезное, с травками. Нагулялись, небось понравится, – приговаривал старик.
Митьке всё нравилось с самого начала, а вот Серёга с ужасом подумал: «Неужели я, здравомыслящий человек, буду сейчас пить чай за одним столом с макакой?!»
– Георгий Иванович, мы всего лишь хотели задать вам один вопрос, – Серёга предпринял новую попытку по-быстрому закончить дело. – Может быть, вы знаете…
– Сам посуди, – перебил его старик, – я сейчас отвечу тебе, скажем, «нет» или «да», и что тогда? Вы уйдёте, а чай так и остынет, никому не нужный? Не дело это, не дело…
– Чё ты, правда?! – возмутился Митька. – Куда всё торопишься?! Мне жуть как интересно, – и он наконец накинулся на Георгия Ивановича с вопросами, которые всё это время пытался удерживать в себе: – Откуда у вас шимпанзе? Давно это она у вас? Сколько ей лет? Это здорово – обезьяну дома держать? Я прям завидую! Честное слово! А вы каким моряком были? Что вы на корабле-то делали? Можно залезть на мачту? А в прихожей настоящий штурвал вместо вешалки?
– Вот это другой разговор! Чашек десять успеем выпить, не иначе! А чай-то вкусный: с мятой, со смородинкой! И вот баранки есть, и крендельки тоже. Не стесняйтесь.
Когда все занялись чаем, Георгий Иванович начал рассказывать:
– Да, я настоящим моряком был. Капитаном дальнего плавания на торговом судне. Вот так! Весь мир обошёл. Тут столько историй, что и за год не перескажешь!
– Капитаном прямо?! – восторженно булькнул чаем Митька.
Когда речь шла о морях, странствиях, штормах и китах-людоедах, можно было захлебнуться и в чашке с чаем, поэтому Митька не пил, а слушал. Серёга читал больше книг, поэтому его удивить было труднее. Он часто и громко глотал из чашки, чтобы допить и поскорее уйти. Присутствие шимпанзе за столом его сковывало. Как-то сразу, с первого взгляда, Джеки ему не приглянулась. Серёга держал чашку за донышко, каждый раз наклоняя её, чтобы глотнуть. Точно так же прихлёбывала и Джеки: наклоняя чашку, хмуро, сосредоточенно. Только его чашка была металлической. Может, и правда, зря шимпанзе так и не причислили к людям?
Георгий Иванович потрепал Джеки по голове:
– Это мой подарок к пенсии. Последний рейс – всё, выпроваживают меня на заслуженный отдых. На Крите встречаем английское судно. А там что-то неладное: крики, гогот. «По какому это случаю у вас такой праздник?» – спрашиваю у матросика. «Да мы сейчас обезьяну топить будем!» – отвечает. Пошёл посмотреть, что это они такое удумали, а они действительно обезьяну топить решили. А Джеки-то совсем ещё маленькая была! Болталась у них на корабле первый рейс. Видишь ли, что-то учудила не подумавши! А зачем её поймали? Зачем из природы вытащили?! Не место обезьяне на корабле. Вот и решили от скуки или от злобы его торжественно казнить. А Джеки сидит в маленькой клеточке и ревёт навзрыд! Как дитя малое!
– И вы бросились ее защищать? – перебил Митька.
Георгий Иванович причмокнул трубкой и сказал:
– Я ее выкупил. И поехала Джеки с нами в Россию. На пенсию со мной вышла – на корабле у всех и без неё обязанностей хватало. А мне вроде как утешение на старости лет.
Митька ждал, конечно, более динамичного развития сюжета, но всё равно история ему понравилась. Даже Серёга стал поглядывать на Джеки миролюбивее. А та и совсем размякла, привычным жестом швырнула на пол пустую чашку и полезла на ручки к старику. Обняла за шею, прижалась головой к его груди и, мелко моргая, стала заглядывать ему в лицо.
– Вот барские замашки! – ласково побранил Георгий Иванович питомицу. – Никак не могу приучить ее аккуратно ставить чашку на стол… Вот, поглядите-ка! Она ещё и улыбается! Вот негодница бессовестная!
Джеки действительно выглядела очень довольной, и совесть ее не беспокоила. Она опустила глазки, наклонила голову набок и широко открыла рот, причём верхняя губа натянулась, прикрывая зубы. Похоже улыбаются люди, у которых проблемы с зубами.
– Этого не может быть! Животные не улыбаются, у них нет мимики, – категорично заявил Серёга.
В мимике у животных он, конечно, не разбирался, но разве такое возможно, чтобы какая-то макака вдруг демонстрировала разные мимические выражения!
– Ошибаетесь, молодой человек! – качнул головой Георгий Иванович. – У многих животных есть мимика. Думаю, у вас просто в доме никогда не было животных. Хозяин всегда видит, какое настроение у его питомца. А у шимпанзе вообще мимика очень богатая. Да что я сейчас буду рассказывать? Неси, Джеки, сюда инструкцию!
Джеки сделала вид, что дремлет и ничего не слышит.
– Давай-давай, – потрепал её по голове старый капитан, – выполняй поручение. Всё ты слышала и всё ты поняла Не прикидывайся!
Георгий Иванович ссадил Джеки с рук, и та нехотя, опустив голову и обиженно выпятив губу, заковыляла по коридору в сторону комнаты.
– Сейчас она принесёт книгу, которую я называю ее инструкцией. Написала её очень давно, аж в 1935 году, великая женщина – Надежда Николаевна Ладыгина-Котс, доктор биологических наук, одна из основателей Дарвиновского музея в Москве. Надежда Николаевна была настоящим зоопсихологом, к тому же одним из первых! Она наблюдала и описывала мимику и поведение своего маленького шимпанзе Иони в разных ситуациях. Мне эта книга в своё время очень помогла справиться с Джеки! Инструкция, одн