Но он, впрочем, почти поверил в рассказанную историю — скорее всего, так оно и было. Особенно несчастной в столице Котэсса не казалась — а вот где-нибудь в глубинке, куда её обязательно затолкают родители, бедной девочке и вправду нечего делать.
Ойтко в последний раз улыбнулась, вытащила откуда-то из пустоты лист бумаги — на миг в комнате стало чуть труднее дышать, — и быстро принялась писать список дел, который следовало выполнить за лето.
Судьба Котэссы была просто предопределена.
Глава 9
Литория оставила тот самый знаменательный список — состоящий из множества пунктов, невообразимо длинный, сложный, казалось, заковыристый, а самое главное, такой, что его хватило бы ещё на несколько лет вперёд. Котэсса с недоверием посмотрела сначала на заполненные папки, потом на эту бумажку, а после подняла растерянный, наполовину испуганный взгляд на Сагрона.
— Я была у коменданта, — прошептала она. — И мне позволили пожить… Точнее, выделили комнату, — девушка запнулась. — Но…
— На время? — уточнил Сагрон.
— Нет, — возразила она. — Нормально. Как положено. С лета и до окончания учёбы. Просто там проплатить надо, — она вновь покосилась на список.
— У вас ведь скоро стипендия, — пожал плечами мужчина. — Хочешь — я заплачу? Там много?
— Стипендия… Да, — кивнула Котэсса. — Стипендия. Но мне ведь надо отправить что-то родителям. И вообще, — она вздохнула. — Даже если я отправлю им меньше денег, чем обычно, а я ведь и так не смогла отправить в этой двадцатке. А обещала. Написала, что позже, что жить негде, — девушка задумчиво прищурилась. — Но, в принципе, если сэкономить на еде… Ладно. Что из этого надо сделать сегодня?
— А ты не пробовала экономить на родителях? — не удержался Дэрри. — Сегодня ничего не надо делать. Пойдём.
— Но, если я справлюсь быстрее… — заикнулась Котэсса, но мужчина, приобняв её за талию, подтолкнул к выходу. — Послушайте!
— Послушай, — упрямо поправил её Сагрон. — Никакого "вы" весь этот вечер.
— Сейчас нет и обеда!
— Ничего страшного, — он вполне искренно улыбнулся. — Мы личные дела заполнили? Заполнили. Литория говорила, что, может быть, тебе что-нибудь даже заплатят за твою работу. Будешь летом с подработкой. Но если ты вздумаешь отправлять это непонятно куда и экономить на еде — скажу, чтобы ничего не давала. Сколько можно? Твои родители что, смертельно больны?
— Упаси Небеса!
Её родители — права была Элеанор, — смертельно ленивы. Но Котэсса, полагая, что обязанность любого ребёнка помогать матери и отцу так, как он только может, ни разу не возразила, когда они в своих письмах просили от неё всё больше и больше. Следовало, пожалуй, написать, что она и так отдавала им практически всё, что имела, но всё никак не поднималась рука.
На улице, куда её выволок Сагрон, было совсем-совсем жарко. Котэсса грустно покосилась на студенческую столовую — есть хотелось невероятно, но теперь, узнав, сколько стоила комната в общежитии, точнее, одно только место — кровать, — она понимала, что обеды абы когда теперь не впишутся в её бюджет.
Но Дэрри повернул куда-то с университетской площади на улицу. Людей было мало — почти все спрятались по своим домам от жаркого, невыносимого солнца. Лето, вошедшее только-только в раж, казалось, было готово всех изжарить палящими лучами, превратить в пар и пустить на пользу природе — в удобрение.
Котэсса удобрением становиться не собиралась, но ей, впрочем, и не грозило. Если она и дальше будет продолжать так питаться, то может стать только скелетом в чьём-то шкафу. Возможно, даже в Сагроновом, потому что девушка не сомневалась в том, что вынуждена была оставаться в столице исключительно по его вине.
— А куда мы идём? — полюбопытствовала она.
— Переносим наши планы с вечера на обед, — ответил мужчина. — Ты обещала мне ужин — переименуем его в обед, — и прогулку.
— Я не голодна!
Сагрон обернулся и посмотрел на неё так, словно впервые в жизни вообще увидел нечто столь поразительное и несуразное, как Котэсса. Она аж замерла от тяжести и раздражённости его взгляда, кажется, толком не осознавая, что именно только что сделала или сказала не так.
— Скажи мне, солнце, — наконец-то проговорил он, — почему именно я?
— В смысле? — опешила Арко. — Вы о проклятии? Ведь я говорила, что вообще никого не планировала проклинать…
— Нет, — отмахнулся Сагрон. — Забудем на несколько часов о проклятии. Небеса с ним! Но — ты огрызаешься, сопротивляешься, язвишь, когда общаешься со мной. Допустим, — он вздохнул, — я далеко не ангел, подобное желание у тебя и вправду может возникать — немного воспротивиться и… Не важно. Но сам факт, что ты собираешься отдать своим родителям все деньги! Тебе нечего есть — я в курсе о ценах в общежитии и в наших столовых. Тебе не на что жить. Тем не менее, я слышу это возмущённое "я не голодна". Ведь я не предлагаю лечь со мной в постель, — он обернулся и заговорил немного тише, чтобы не привлекать постороннее внимание, — за кусок хлеба. Просто пообедать. Почему нет?
Котэсса покраснела, причём явно не от жары, и сердито скрестила руки на груди. Казалось, она уже порывалась высказать ему абсолютно всё, что думала, но в последнее мгновение прикусила язык.
— Я просто не привыкла, — наконец-то ответила она, — чтобы за меня кто-то платил или чтобы мне кто-то помогал. Мне как-то проще, когда я всё сама. А родители — ну, мне всегда казалось, что любая порядочная дочь обязана помогать своей родне.
— За счёт собственного благополучия?
— Если вам… — она поймала сердитый взгляд. — Ладно. Если тебе хочется меня накормить, но я не против. Я буду даже не против, если подобное желание будет возникать довольно регулярно. Но это всё равно ничего не значит. И, к тому же, я вправе сама распоряжаться тем, что зарабатываю, сама решить, кому эти деньги будут предназначаться, а самое главное, сама определить, насколько глупо поступаю.
Мужчина только покачал головой. С родителями Котэссы он не был знаком, но что-то Сагрону подсказывало, что ничего хорошего он бы не увидел. Они позволяли своей дочери жить на те гроши, которые получали студенты, ещё и спокойно принимали деньги и просили ещё. Если б его дочь — несуществующая на данный момент, — отправляла ему остатки своей стипендии, наверное, он бы отсылал их обратно, даже если б умирал от голода.
…На центральной улице было всё так же тихо. Котэсса больше не возражала — только замерла, когда поняла, что они миновали и столовую, и все дешёвые места общественного питания.
Сагрон на зарплату не жаловался и вполне мог себе позволить отобедать где-нибудь там, где точно не отравят и приготовят из продуктов высокого качества. Но девушка, кажется, этого не осознавала, а может, как раз планировала гордую выходку с бросанием денег за собственную еду на стол.
Он покачал головой. Котэсса, казалось, была неисправима — он уже запутался во всех вывертах исключительно женской логики, а сейчас, казалось, предпочитал просто плыть по течению, не обращая внимания на все её странности.
— Заходи, — вздохнул он, открывая перед Арко дверь. Она, кажется, заметила не только вывеску, а и прейскурант, вывешенный отчего-то сегодня на центральной витрине, но спорить всё же не стала.
Казалось, Котэсса чувствовала себя неуверенно даже от того, что в принципе пребывала с мужчиной в чём-то вроде ресторана. По крайней мере, такое впечатление возникало — она столь неуверенно оборачивалась, так странно косила взгляд, что можно было заподозрить девушку даже в самом обыкновенном испуге.
— Может быть, — прошептала она, сделав шаг назад и натолкнувшись на Сагрона, — мы всё-таки пойдём в студенческую столовую?
— А если там будут твои однокурсники?
— Ну, обедать с преподавателем…
— К примеру, если этот преподаватель возжелает тебя поцеловать? — подавшись вперёд, хрипловато хохотнул Сагрон.
— Я буду против!
— Ну, это скажешь своим однокурсникам, так что…
Девушка больше не стала спорить. Она даже относительно спокойно, казалось, зашла внутрь, заняла предложенное ей место, но предпочитала не особо оглядываться. Не то чтобы слишком дикая — нет, казалось, Котэссу не поражало н внутреннее убранство, ни даже то, как подобострастно на клиентов смотрели местные официанты. Но вот цены — перед нею по глупости тоже положили меню, — поражали.
Сагрон, конечно, поспешил исправить эту досадную ошибку, но было уже слишком поздно. Девушка ошеломлённо моргала, переводя взгляд с него на официанта.
— Я правда не голодна, — наконец-то промолвила она. — Мне ничего не нужно. Разве что воды.
— Не выдумывай, — Сагрон вздохнул. — Официант! — он открыл перед ним меню. — Вот, мы…
— У меня не хватит денег! — прошептала девушка. — Послушай, неужели нельзя выбрать место менее статусное?
— Это средненькое заведение, — отмахнулся от неё Сагрон. — Я не собираюсь позволять тебе, тем более, платить здесь за что-либо.
Она умолкла и перевела взгляд на странный барельеф на потолке. Само расположение его казалось глупым — столько работы и мастерства, вложенного кем-то, было банально загублено чужой глупостью. Зачем творения чужих рук размещать там, где их никто и никогда не увидит?
Официант, к слову, не слишком обрадовался, когда его заведение назвали средненьким, но простил. Сагрон держался воистину по-королевски, хотя в их стране, вообще-то, не было никаких королей и царей. Но со стороны можно было предположить, что перед несчастными официантами, заметно побледневшими, к слову, восседает едва ли не представитель Совета или Управления.
Ну уж ректор НУМа, не меньше.
Мужчина не спешил разбивать колкими словами их первое впечатление, лучезарно улыбнулся несчастным официантам, а после перевёл взгляд на Котэссу.
— Ну что, любовь моя, — деланно важным голосом протянул он, — довольна ли ты местным обслуживанием? Мне кажется, как на могущество страны, эта столица достаточно бедновата!
— Однако, — Котэсса скосила взгляд на обслуживающий персонал. Они стали центром внимания, кажется, всего ресторанчика — потому что больше в зале не было ни одного посетителя, — я не понимаю, почему здесь столь малолюдно…