Цель – это осознанный образ будущего результата действий ( Тихомиров, 1977). Смысл цели определяется ее отношением к мотиву (Леонтьев А.Н., 1972). Цель и мотив могут в конкретных случаях совпадать; в этом случае предвосхищаемый результат действий и будет являться тем, что побуждает и направляет деятельность. Из этого, однако, отнюдь не следует, что мотив и цель в системе взглядов
А.Н.Леонтьева – это одно и то же. Как мотив, так и цель суть системные качества предметов, приобретаемые ими в структуре деятельности. Обе эти системные характеристики обладают качественным своеобразием; при этом, однако, они могут быть присущи одному и тому же предмету. Совмещение мотива и цели в одном предмете – хоть и нередкий, но все же частный случай их взаимоотношения, тем более, что мотив деятельности всегда один, а целей может быть много: они могут образовывать или временнэю последовательность, или иерархическую структуру в рамках неизменной общей направленности деятельности. Для нас, однако, наиболее интересен случай, когда мотив не совпадает ни с одной из целей, иными словами, не осознается. В этом случае, как говорилось выше, мы сталкиваемся с неадекватностью отражения мотива в сознании в форме личностного смысла образа соответствующего предмета. Но в постановке сознательных целей мы ориентируемся именно на презентацию мотива в сознании, поэтому неадекватное отражение мотива в сознании приведет к постановке целей, не отвечающих или не вполне отвечающих мотиву. Степень рассогласования мотива и цели может быть различной; в случае их существенного расхождения может возникнуть противоречие личностно-смысловой и установочно-смысловой регуляции, поскольку формирование производных смысловых установок на основе мотивационной установки не связано с осознанием и всегда отражает истинный смысл мотива. Это имеет место прежде всего в тех случаях, когда цели не являются формой развития и конкретизации мотива, а заданы извне. «Когда цель задается человеку извне, то первая операция в мотивационном процессе – это поиск в памяти мотива, способного отвечать данной цели и создавать смысл действий. Если такого адекватного мотива нет, то побуждение формируется на единственном мотиве избегания наказания или неприятной ситуации, либо к этому мотиву добавляется еще один значимый для человека мотив, например, через воображаемую ситуацию, где мотив и действия реальны, но их связь существует только в сознании человека» (Иванников, 1991, с. 120). Понятно, что эта связь, придающая цели мотивационное обеспечение, не всегда окажется работающей; это выясняется непосредственно в ходе осуществления деятельности, в котором может выявиться несоответствие цели мотиву и проявиться рассогласование личностно-смысловой и установочно-смысловой регуляции.
Таким образом, рассмотрение онтологического статуса мотива деятельности и его места в системе механизмов побуждения и смысловой регуляции деятельности привело нас к выводу о его системно-смысловой природе. Мотив есть предмет, включенный в систему реализации отношения субъект – мир как предмет потребности (потребностей) и приобретающий в этой системе свойство побуждать и направлять деятельность субъекта. Это свойство не заключено в самом предмете, а обусловлено его совокупным смыслом, то есть включенностью в системы смысловых связей, порождаемые действительными потребностями субъекта. Мотивом деятельности может стать предмет, смысл которого имеет следствием необходимость для субъекта произвести посредством своей деятельности изменение в своем жизненном мире. Смысл мотива задается, как правило, связью его не с одной, а с целым рядом потребностей. Системно-смысловая трактовка мотива позволяет четко определить его место в системе факторов, мотивирующих деятельность, а также описать его основные функции – побуждения и смыслообразования – как внутренне неразрывно связанные между собой. В контексте модели смысловой регуляции деятельности мотив выступает как ситуативно формирующаяся смысловая структура, определяющая складывающуюся на его основе систему смысловой регуляции соответствующей отдельно взятой деятельности.
3.4. Смысловая диспозиция. Диспозиционный механизм смыслообразования
Как было показано выше, смысл объектов и явлений действительности, значимых для жизнедеятельности субъекта, преломляется последним в превращенной форме личностных смыслов и смысловых установок, отражающих роль и место этих объектов и явлений в текущей деятельности. Личностные смыслы и смысловые установки являются, однако, недолговечными: их существование ограничено рамками одной отдельно взятой деятельности. В то же время личность способна и сохранять следы смыслового опыта в виде устойчивых отношений к объектам и явлениям действительности, инвариантно значимым в различных контекстах индивидуальной жизнедеятельности, а также вызвавшим даже однократно сильную эмоциональную реакцию. Еще в 1933 году К.Марбе писал: «Критический опыт, имеющий исключительную личностную ценность, так модифицирует личность, что она остается таким образом модифицированной в течение достаточного отрезка жизни, а в случае, когда опыт не имеет такой личностной ценности, в личности создается переходная установка, быстро уступающая место другой установке» (цит. по: Чхартишвили, 1971 а, с. 48).
Превращенной формой смысловых отношений, обеспечивающей их устойчивую фиксацию в структуре личности, выступают смысловые диспозиции. Смысловые диспозиции представляют собой форму фиксации отношения субъекта к объектам и явлениям действительности, определяемого ролью и местом этих объектов и явлений в его жизнедеятельности, в латентном, инактивном виде; ниже мы остановимся на механизмах актуализации этого латентного отношения в релевантной ситуации.
Можно выделить три близких по содержанию понятия, обозначавших психологические единицы фиксации личностно значимого опыта в трех подходах, акцентировавших на этом свое внимание: понятие отношений личности в теории отношений В.Н.Мясищева (1957; 1960; 1969; 1970; 1982; 1995); понятие фиксированной установки в теории установки Д.Н.Узнадзе и его последователей и понятие социальной установки (attitude) в американской социальной психологии. Рассмотрим их по очереди.
В.Н.Мясищев характеризует отношение как основанную на индивидуальном опыте избирательную, осознанную связь человека со значимым для него объектом (1960, с. 147), как потенциал психической реакции личности в связи с каким-либо предметом, процессом или фактом действительности (1969, с. 67). В.Н.Мясищев подчеркивает такие характеристики отношений, как их конкретная предметная направленность, потенциальность, целостность (принадлежность субъекту в целом), избирательность, осознанность (1957; 1960; 1969), хотя он допускает, что не сформированное окончательно отношение может быть и неосознанным (1970). В.Н.Мясищев рассматривает отношение как объективную реально существующую связь между человеческим индивидом и предметами объективной действительности и одновременно как субъективную реальность, принадлежащую субъекту и получающую отражение в его сознании (1960, с. 147). В.Н.Мясищев отмечает также, что отношения личности обусловлены как индивидуальным, так и общественно-историческим опытом (1957), а их динамика отражает объективную динамику условий жизни (1962). В одном месте он прямо указывает, что «отношения связывают человека не столько с внешними сторонами вещей, сколько с их существом, с их смыслом» (Мясищев, 1957, с. 143). На основании этих характеристик мы можем говорить о смысловой природе отношений личности в понимании В.Н.Мясищева. Вместе с тем отношение выступает лишь одной из сторон той психологической реальности, которую мы обозначим термином «смысловая диспозиция».
Вторым родственным понятием выступает понятие фиксированной установки, которого мы уже касались в разделе 3.2. Фиксированная установка представляет собой состояние хронического порядка, которое может сохраняться в инактивном виде, бездейственно, в течение дней, недель и месяцев, иногда до самой смерти; у индивида одновременно может быть неограниченное количество фиксированных установок ( Чхартишвили , 1971 а, с. 14–15). Сама по себе фиксированная установка не содержит тенденции активности, не имеет непосредственного выхода в деятельность. «Тенденцию действия она приобретает и реализует в поведении, в основе которого лежит установка, возникшая на почве актуально данной потребности и ситуации» (там же, с. 23–24). Фиксированная установка, таким образом, представляет собой латентную готовность к определенным поведенческим реакциям в конкретных ситуациях; в ней «отражен и сохранен тот отрезок объективной действительности, на основе которого сама она создавалась и была зафиксирована» (там же, с. 26–27).
Хотя не все фиксированные установки имеют смысловую природу, это понятие также характеризует с определенной стороны смысловые диспозиции. В.Г.Норакидзе был введен термин «диспозиционные установки» для обозначения черт характера – генерализованных фиксированных установок большого личностного веса (1975, с. 13, 20). Н.И.Сарджвеладзе (1985) говорит про «установочные отношения личности», отождествляя их с аттитюдами.
Вопрос о соотношении понятий отношения и установки решается разными авторами по-разному. В некоторых психологических концепциях понятия установки и отношения сосуществуют, характеризуя разные психологические структуры (Шерозия, 1979; Сарджвеладзе, 1981). Согласно другой, во многом разделяемой нами точке зрения, установка и отношение являются двумя сторонами одной и той же реальности, а именно социальной установки. «Социальная установка создает и объединяет в себе все то, что подразумевается под понятиями неосознанной установки и осознанного отношения, поэтому во время выяснения взаимоотношения между понятиями отношения и установки мы не должны упускать из вида то обстоятельство, что в это время мы говорим о различных сторонах одного цельного психического образования» (