В.К.Вилюнас, отталкивающийся от анализа Спинозы, приводит довольно точную, на наш взгляд, метафору: «Познавательный “слой”, отражающий объективную действительность, служит по отношению к эмоционально-смысловым процессам субъективного “слоя” своего рода потенциальной схемой, подобно тому, как канавки, проложенные садоводом, создают потенциальную схему распространения воды возможного дождя» (Вилюнас, 1976, с. 134).
В этой связи специального рассмотрения заслуживают отношения диспозиций с мотивом деятельности, который также является источником порождения актуальных смысловых структур. Эти отношения сводятся к двум основным типам. В первом случае сам мотив выступает детерминантом актуализации в деятельности релевантных ему смысловых диспозиций. Например, если у меня возникает нужда в дружеской поддержке, эмоциональном участии, передо мною всплывают образы людей, которые могут мне в этом помочь, то есть актуализируются смысловые диспозиции, в которых зафиксировано мое отношение к ним. В этом случае актуализация диспозиций происходит через посредство их смыслового компонента: решается задача выявления объектов и явлений, имеющих некоторый известный смысл. Естественно, что такие диспозиции органично вписываются в систему смысловой регуляции деятельности, исходящую от мотива; противоречий между мотивом и диспозициями не возникает. Однако возможен и другой путь актуализации в актуальной деятельности устойчивых смысловых диспозиций, а именно через посредство их предметного компонента. Это происходит, когда в ходе деятельности мы сталкиваемся с объектом или явлением, имеющим для нас устойчивый смысл, фиксированный в форме латентной диспозиции. Поскольку актуализирующаяся в этом случае смысловая диспозиция не связана с системой смысловой регуляции данной деятельности, она может явиться источником личностных смыслов и смысловых установок, не совпадающих по своей регулирующей направленности с личностными смыслами и смысловыми установками, детерминированными актуальным мотивом. Рассогласование смысловой регуляции со стороны мотива и со стороны диспозиции проявляется в форме отклонений в течении деятельности и преград к реализации мотива, примеры которых приводились нами при описании эффектов актуальной смысловой установки (раздел 3.2.).
Масштаб помех, вносимых в течение деятельности интерферирующей с ней смысловой диспозицией, может быть различным в зависимости от соотношения «смыслового заряда» диспозиции и мотива деятельности. Сильное рассогласование диспозиции и мотива может породить непреодолимые преграды к осуществлению начатой деятельности. Возможно, однако, еще более разрушительное влияние непреднамеренно актуализировавшейся смысловой диспозиции на протекание деятельности, выражающееся в изменении направленности деятельности, то есть в формировании нового мотива и новой деятельности. Эти процессы были изучены О.М.Краснорядцевой (1986), выделившей в смысловой регуляции деятельности два вида смыслов: смыслы, порожденные актуальной потребностью и актуальным мотивом, и смыслы, порождающие актуальную потребность, то есть переводящие потенциальные потребности в актуальные. О.М.Краснорядцевой удалось экспериментально показать, что внеситуативные личностные структуры – личностные фиксированные установки – активно участвуют в регуляции деятельности, порождая ситуативные эмоции и актуальные установки, взаимосвязанные в единые эмоционально-установочные комплексы. При обнаружении в материале деятельности познавательного противоречия происходит обесценивание смысла актуальной (непознавательной) деятельности, разрушение функционирующего и формирование нового эмоционально-установочного комплекса, обусловливающего побуждение к новой, более ценной, деятельности. Таким образом, именно смысловые диспозиции – личностные фиксированные установки в терминах О.М.Краснорядцевой – предстают как механизм надситуативной активности ( Петровский В.А., 1975), выхода деятельности за рамки ситуативных требований на новый ее уровень, то есть фактически смены деятельности, что возможно благодаря внеситуативному характеру самих смысловых диспозиций.
Таким образом, смысловые диспозиции как внеситуативные смысловые структуры, консервирующие инвариантный жизненный смысл объектов и явлений действительности, являются не только латентными структурами. Их актуализация выражается в порождении актуальных личностных смыслов и смысловых установок, стремящихся придать деятельности, в которой они возникли, направленность, согласующуюся с направленностью смысловой диспозиции. Актуализация смысловой диспозиции может происходить двумя путями: через ее смысловой компонент, под влиянием мотива деятельности, и через предметный компонент, независимо от мотива деятельности. В первом случае диспозиция включается в систему смысловой регуляции деятельности, исходящую от мотива; во втором случае она порождает независимую от мотива подсистему смысловой регуляции, которая может вступать в конфликт с мотивационной регуляцией. Исход такого конфликта может быть трояким в зависимости от соотношения «смыслового заряда» мотива и диспозиции: осуществление деятельности на фоне помех; невозможность осуществления деятельности из-за непреодолимой смысловой преграды; инициация новой деятельности и отказ от старой. Благодаря этим видам нарушений в протекании деятельности становится возможным эмпирически выделить эффекты диспозиционно-смысловой регуляции деятельности, несмотря на ее опосредованный характер, выражающийся в том, что влияние на протекание деятельности оказывает не сама диспозиция, а порожденные ею личностные смыслы и смысловые установки актуальной деятельности. В заключение мы можем определить смысловую диспозицию как отношение к объектам и явлениям действительности, имеющим для субъекта устойчивый жизненный смысл, которое консервируется в форме фиксированной установки и проявляется в эффектах личностно-смысловой и установочно-смысловой регуляции, не связанной с мотивом актуальной деятельности.
3.5. Смысловой конструкт. Атрибутивный механизм смыслообразования
В предыдущих разделах мы описали два класса смыслообразующих структур, выступающих источниками производных смыслов, которыми наделяются объекты и явления действительности, попадающие в сферу их действия: мотив и смысловую диспозицию. Мотив служит источником смысла объектов и явлений, значимых в контексте актуально разворачивающейся деятельности; смысловая диспозиция актуализирует смысл объектов и явлений, к которым мы по тем или иным причинам сохраняем устойчивое внеситуативное отношение, и наделяет производным смыслом другие, непосредственно связанные с ними объекты и явления. В первом случае жизненный и личностный смысл объекта или явления оказывается связан с его «прагматической» значимостью; во втором – с некоторой «предубежденностью» по отношению к нему. Но исчерпывают ли эти два случая феноменологию смыслообразования? Возможны ли случаи, когда новый для меня объект или явление, с которым я сталкиваюсь впервые и не имею априорного отношения к нему, который никак не связан с актуальными мотивами моей деятельности, выступил бы для меня носителем определенного жизненного смысла, и, породив в моей деятельности соответствующие личностные смыслы и смысловые установки, отклонил бы ее протекание от направленности на реализацию актуальных мотивов?
Рассмотрим старую дилемму – оправдывает ли благая цель средства, сами по себе неприемлемые? Ответ зависит от того, какой смысл имеют эти средства для того, кто отвечает. Если весь их смысл определяется их отношением к цели (согласно мотивационному механизму смыслообразования), то ответ будет утвердительным. Отрицательный ответ исходит из того, что негодные средства несут в себе смысл, никак не связанный с целью (мотивом). Этот смысл образуется и не по диспозиционному механизму, что лучше всего видно на примере еще одной дилеммы: оправдаем ли мы неблаговидный поступок, совершенный кем-то из наших близких. Объект оказывается наделен негативным смыслом не потому, что он каким-то образом связан с нашей жизнедеятельностью, и вследствие этого оценивается как негативно значимый, а наоборот, потому что он оценивается как носитель воплощенного в нем негативно значимого качества, которое и определяет его место в нашей жизнедеятельности, его жизненный смысл. Возможным критерием оценки и соответственно источником смысла, который приобретают для нас средства в первом случае и поступок – во втором, в обоих случаях оказываются их собственные значимые для нас параметры, качества или атрибуты. Это дает нам право говорить о третьем – атрибутивном — механизме смыслообразования.
Рассмотрим чуть более подробно смысл для меня некоего поступка. Если этот смысл образуется по мотивационному механизму, то мне безразлично, кто совершил поступок, при каких обстоятельствах и какова объективная оценка этого поступка. Определяющую роль для меня играют последствия этого поступка для реализации моих мотивов. Если смысл образуется по диспозиционному механизму, то определяющую роль играет то, кто и по отношению к кому его совершил. Если же действует атрибутивный механизм, то главную роль играет сам поступок вне зависимости от того, кто и по отношению к кому его совершил, а также от последствий этого поступка. Можно сказать, что атрибутивное смыслообразование – это высвечивание смысла объектов и явлений под углом зрения ценностей. Отчасти это верно, и здесь, как нам представляется, нам удается в какой-то степени преодолеть тот разрыв между психологической и этической оценками, который привел Е.В-.Субботского (1984) к противопоставлению регулируемого смысловыми образованиями прагматического поведения, проистекающего из «базовой мотивации» и «бескорыстного нравственного поведения», управляемого какими-то иными механизмами. Вместе с тем мы считаем более правильным рассматривать в качестве источников атрибутивного смыслообразования не ценности, а индивидуально-специфические категориальные шкалы, служащие инструментом выделения, классификации и оценивания субъектом значимых характеристик объектов и явлений действительности.