убликовали цифры, свидетельствующие о росте болезней стресса: почти 15 % населения нуждаются в какой-либо форме восстановления психического здоровья; 5–15 % детей в возрасте от 5 до 15 лет отличаются стрессогенными нарушениями поведения или замедлением психического развития; приблизительно 10 миллионов американцев имеют проблемы, связанные с алкоголизмом; 25 % населения страдают от депрессии, тревожности, эмоционального дискомфорта.
Вот как оценивает эти данные JI. Леви, один из известных исследователей эмоционального стресса. "Часто говорят, что статистика не кровоточит. Да, независимо от того, как интерпретируются эти данные, они представляют огромные человеческие страдания и несчастья, часть которых, вероятно, предотвратима" [458, с. 11]. Что же он предлагает? Продолжать изучение эмоционального стресса и его индивидуальное лечение. Но главное, по его мнению, состоит в том, что "можно и должно подойти к проблеме через длительное холистически и экологически направленное профилактическое планирование" (Там же). Им предложены принципы такого планирования. Но ни один из них не затрагивает социального переустройства капиталистического общества, которое является первопричиной возникновения "болезней цивилизации".
Таким образом, предпосылкой создания и широкого распространения концепции стресса можно считать возросшую, особенно во второй половине XX столетия, актуальность проблемы защиты человека от неблагоприятных факторов среды. Ширящееся научное изучение стресса можно рассматривать как часть охватившего общественность нашей планеты движения по охране природы. Человек при этом рассматривается как важнейший элемент биосферы, подлежащий защите.
Концепция стресса явилась платформой давно уже наметившегося отхода от целлюлярной и органной патологии, провозглашенной в XIX в. Карлом Вирховом. Понимание роли неспецифических адаптационных и болезненных проявлений биологической активности в рамках концепции стресса цементировало разрозненные сведения о процессах адаптации организма, которыми располагала физиология и медицина. Понятен острый интерес к предложенной Гансом Селье концепции реагирования организма на неблагоприятные воздействия, позволяющей рассматривать различные физиологические и психологические проявления адаптации в ее целостности и развитии.
Предпосылкой создания концепции стресса и возможности ее углубленных исследований явилось также то, что в конце XIX и в первой половине XX в. в ряде стран и в нашей стране были проведены фундаментальные разработки проблемы целостности живого организма в его взаимоотношениях с внешней средой и в его борьбе с вредоносными факторами.
Среди своих предшественников Г. Селье называет Клода Бернара, указавшего, что относительное постоянство внутренней среды живого организма – важнейшее условие поддержания его жизнеспособности, Уолтера Кеннона, разработавшего теорию гомеостаза.
Большое впечатление на Ганса Селье произвели его встречи и беседы в 1935 г. в Ленинграде с Иваном Петровичем Павловым. "Эти беседы вдохновляли меня в течение всей моей жизни. Портрет Павлова висит в холле нашего института рядом с портретами Эйнштейна и моего соотечественника, открывшего инсулин, сэра Фредерика Бантинга, который опекал меня, когда я начал изучать стресс", – вспоминает Г. Селье [242]. Открытие Павловым условных рефлексов, можно полагать, предопределило направленность концепции стресса на понимание способности организма выходить на уровень готовности к экстремальным стрессогенным воздействиям, опережая их. Если на уровне целого организма результаты фило- и онтогенетического "обучения" преодолению неблагоприятных факторов реализуются, как известно, в значительной мере при участии центральной нервной системы, – то "на клеточном уровне, – пишет Г. Селье, – обучение зависит главным образом от химического обусловливания и сводится к выработке защитных веществ типа гормонов или антител и модификации их действия с помощью других химических соединений (например, питательных веществ)" [242, с. 60]. О неспецифических болезненных проявлениях защитных реакций организма, ставших основой учения о стрессе, неоднократно говорили И.П. Павлов и его ученики, называя их "стандартными формами нервных дистрофий", подчеркивая тем самым значение нервной регуляции в возникновении этих неспецифических реакций.
Широкому распространению учения о стрессе способствовала системная разработка концепции стресса ее автором; его исключительная продуктивность и целеустремленность, а также его публицистические и литературные способности. Перу Ганса Селье принадлежит более тысячи научных публикаций, в их числе более 20 монографий. Будучи на протяжении многих лет руководителем основанного им института, Г. Селье объединил усилия ученых многих стран в решении различных проблем стресса, способствуя тому, что исследования проблемы стресса вышли далеко за рамки первоначальных патофизиологических экспериментов.
Нельзя переоценить постоянное стремление Г. Селье проверять на клиническом материале результаты своих экспериментов и теоретических построений с целью внедрения их в практику медицины. "Концепция Селье, – писал академик В.В. Ларин, – во многом изменила принципы лечения и профилактики целого ряда заболеваний; взгляды его, встреченные вначале не без возражений, нашли сейчас самое широкое распространение. В целом учение известного канадского ученого можно считать одним из самых фундаментальных, главное, плодотворных для развития науки теоретических построений современной медицины" [216, с. 3]. Становление Г. Селье как ученого произошло в процессе участия в "широкой программе исследований, связанных с гормонами плаценты, яичников и гипофиза" [2411 с. 24], одним из талантливых руководителей и исполнителей которой был Ф. Бантинг.
Но почему портрет великого физика осеняет парадный вход Института экспериментальной медицины и хирургии (ныне Интернациональный институт стресса)? Начало нашего столетия ознаменовалось созданием релятивистской и квантовой физики, теоретические построения которых обусловили прогрессивные преобразования в методологии естественных наук. Эти преобразования в значительной мере связаны с именем Эйнштейна. В.И. Ленин назвал его одним из "великих преобразователей естествознания" [6, с. 29]. Видимо, не только уважение побудило Г. Селье поместить на почетном месте в своем институте портрет А. Эйнштейна. Можно полагать, что прогрессивные концепции, возникшие в связи с отходом от методологии классической физики, оказали существенное влияние на научное мышление основателя учения о стрессе.
Объект исследований Г. Селье – неспецифические симптомы адаптации стресса – понятие относительное. Их можно "увидеть", только вычленяя подобные симптомы из множества симптомов адаптации. Стресс – понятие, теряющееся при чрезмерно большом и при чрезмерно малом круге наблюдаемых симптомов. В теоретических построениях Г. Селье присутствует относительность причинности и целесообразности стресса. Относительно и понятие целостности носителя стресса: это локальные структуры в организме при "местном адаптационном синдроме", это весь организм, отвечающий "общим адаптационным синдромом"* это та или иная совокупность людей при социально-психологических, массовых проявлениях эмоционального стресса. Идея о существовании дополнительных свойств в какой-то мере находит воплощение в концепции стресса в виде дополнительности специфических и неспецифических проявлений адаптации живых объектов к требованиям среды.
Начало созданию концепции стресса положил случайно обнаруженный в эксперименте Гансом Селье в 1936 г. "синдром ответа на повреждение как таковое", получивший название "триада": увеличение и повышение активности коркового слоя надпочечников, уменьшение (сморщивание) вилочковой железы (тимуса) и лимфатических желез, так называемого тимико-лимфатического аппарата, точечные кровоизлияния и кровоточащие язвочки в слизистой оболочке желудка и кишечника. Г. Селье сопоставил эти реакции с симптомами, характерными почти для любого заболевания, такими, как чувство недомогания, разлитые болевые ощущения и чувство ломоты в суставах и мышцах, желудочно-кишечные расстройства с потерей аппетита и уменьшением веса тела. Объединение их в единую систему было правомерно только при наличии единого механизма управления этими реакциями и общего совокупного процесса развития.
Вот как Селье описывает это управление стрессом: "Стрессор возбуждает гипоталамус (пути передачи этого возбуждения до конца не выяснены), продуцируется вещество, дающее сигнал гипофизу выделять в кровь адренокортикотропный гормон (АКТГ). Под влиянием же АКТГ внешняя корковая часть надпочечников выделяет кортикоиды. Это приводит к сморщиванию вилочковой железы и многим другим сопутствующим изменениям: атрофии лимфатических узлов, торможению воспалительных реакций и продуцированию сахара (легкодоступный источник энергии). Другая типичная черта стрессовой реакции – образование язвочек пищеварительного тракта (в желудке и кишечнике). Их возникновение облегчается высоким содержанием кортикоидов в крови, но автономная нервная система тоже играет роль в их появлении" [242, с. 37–38]. Возможность изменений, приводящих к увеличению коры надпочечников и уменьшению тимико-лимфатического аппарата, известна благодаря многочисленным экспериментальным исследованиям (см. далее). До настоящего времени не было определенного представления относительно биологической сущности изъязвлений слизистой желудка и кишечника – "штатного" симптома стресса. Нашу гипотезу, касающуюся этого феномена, мы изложим в главе 3.
Г. Селье предложил различать "поверхностную" и "глубокую" адаптационную энергию. Первая доступна "по первому требованию" и восполнима за счет второй – "глубокой". Последняя мобилизуется путем адаптационной перестройки гомеостатических механизмов организма. Ее истощение необратимо, как считает Г. Селье, и ведет к гибели или к старению и гибели. Предположение о существовании двух мобилизационных уровней адаптации поддерживается многими исследователями [129, 192, 241, 242, 271, 452–454]. Однако тезис об абсолютной необратимости затрат гипотетической "адаптационной