утой рукой рисовать горизонтальный ряд крестиков на пульте, расположенном перед ним во фронтальной плоскости. ГП проводилось поочередно в одном режиме невесомости – при завязанных глазах, в другом – при открытых глазах и т. д. Ни в том, ни в другом случае испытуемый не видел свою рисующую руку, закрытую шторкой.
При ГП с завязанными глазами типичным было следующее (см. рис. 13). С наступлением невесомости во время продвижения по горизонтали рука испытуемого совершала одно или несколько "петлевидных" движений, как правило, не касаясь карандашом пульта, как бы в поисках того места, где было прервано горизонтальное письмо. Петлевидные движения продолжались 0,5–4 сек. (чаще 1–2 сек.). Вслед за окончанием фазы петлевидных движений испытуемый продолжал рисовать последовательно крестики, причем рука перемещалась по мере их рисования не только вправо, но и одновременно вверх (фаза подъема). По окончании подъема рука перемещалась вниз – направо (фаза опускания). В большинстве случаев горизонтальное перемещение руки восстанавливалось на уровне не более чем на 10–15 мм выше заданного и не позднее седьмой секунды режима невесомости. Однако, у лиц с резко выраженным АР во время первых пребываний в режиме невесомости горизонтальное движение руки могло не восстанавливаться до конца режима невесомости (25–30 сек.). После многократного выполнения ГП в полетах уровень "письма" в невесомости был в среднем на 12 мм ниже заданного уровня. При ускорениях, в наших полетах составлявших 1,5–1,8 g, средний уровень отклонений руки был на 8 мм выше исходного уровня. Сходная тенденция обнаружена Коэном М.М. [340] в опытах на центрифуге, в которых при ускорении 2 g после первого касания ниже центра мишени в среднем на 39,9 мм у испытуемых устанавливался уровень касаний в среднем на 20 мм выше заданного уровня.
Далеко не у всех испытуемых даже во время первых пребываний в невесомости возникали все указанные выше фазы рефлекторно-балансировочной дискоординации при ГП. Часто отмечались одна или две из них. После более продолжительной фазы петлевидных движений последующие фазы дискоординации были слабо выражены или отсутствовали. Напротив, в случаях выраженности фаз подъема и опускания руки фаза петлевидных движений, как правило, отсутствовала. Если для испытуемого было характерно слабовыраженное защитное эмоционально-двигательное реагирование в невесомости, то фаза петлевидных движений у него не возникала.
Дискоординация движений руки в фазе петлевидных (быстрых и ритмичных) движений осознавалась испытуемыми. Это, вероятно, и вызывало приостановку движения по горизонтали. Непрерывное, медленное отклонение руки от заданного уровня в фазах ее подъема и опускания не актуализировалось в сознании. Из отчета испытуемого П.: "В начале невесомости руку тянет вверх и не сразу удается поставить карандаш на тот уровень, где надо рисовать горизонтально расположенные кресты". По данным кинорегистрации, в первые две секунды невесомости испытуемый П. прервал рисование горизонтально размещаемых крестов и совершал рукой петлевидные движения с частотой приблизительно 3 Гц. Из отчета испытуемого Л.: "В невесомости чувствовал, что руку тянет вверх, но, несмотря на это, старался удержать ее горизонтальное движение на заданном уровне". По данным регистрации на протяжении первых 3 секунд невесомости испытуемый Л. рисовал ряд крестиков, поднимающихся вверх – вправо. С четвертой по десятую секунду режима невесомости его рука перемещалась вниз – направо. Таким образом, при невесомости в сознании актуализировались ритмические чередующиеся поднимания и опускания руки, т. е. петлевидные движения, тогда как продолжительные непрерывные поднимания, а затем опускания руки, как правило, не осознавались.
Рефлекторно-балансировочная дискоординация при "горизонтальном письме" была отмечена у лиц как с активным, так и с пассивным эмоционально-двигательным реагированием в невесомости, а также при его неизменности в этих условиях. При наличии выраженного активного эмоционально-двигательного реагирования дискоординация была более выражена (рис. 13 Б). Дискоординация при ГП с изменением силы тяжести возникала и у тех испытуемых, которые до этой пробы неоднократно находились в невесомости, адаптировались к ее действию и не замечали у себя никакой дискоординации движений в этих условиях. Следует особо указать на роль зрительной афферентации в формировании дискоординации движений при гравитационном стрессе. Тонические ("лифтные") рефлексы, направленные на поднимание руки при падении (опускании), подкрепляются визуальной информацией о сдвигающейся (проносящейся) вверх относительно субъекта оптической среде. При опускании (падении) человека в закрытой кабине зрительная информация о стабильности оптической среды противоречит гравирецепторным сигналам о падении и препятствует возникновению "лифтных" рефлексов. Более того, при слабости или редуцированности указанных гравирецепторных сигналов визуализация стабильной оптической среды может способствовать опусканию руки вследствие возникновения в такой ситуации иллюзорного чувства "подъема вверх" относительно окружающей среды. Таким образом, при доминировании концептуальной модели "опускание субъекта относительно окружающей среды" зрительная и гравирецепторная афферентация синергично способствуют подниманию рук. При доминировании концептуальной модели "опускание окружающей среды относительно субъекта" эти информационные потоки конфронтируют: преобладание того или другого определяет направление движения рук в невесомости.
Только ли зрительная афферентация может усиливать эфферентные сигналы к опусканию руки? Для ответа на этот вопрос методика ГП была модифицирована таким образом, чтобы афферентные сигналы о стабильности окружающего пространства, порождающие иллюзию подъема окружающей среды вверх, стали не зрительной, а тактильно-кинестической модальности. Для этого проба проводилась с завязанными глазами, испытуемый левой рукой держался за пульт, а правой рисовал на нем. При этом с исчезновением действия силы тяжести рука смещалась вниз, а не вверх. Таким образом, изменения направлений движения руки были аналогичны возникавшим при открытых глазах. Вероятно, указанный феномен был результатом следующего. На руку, которой испытуемый держался за пульт в невесомости, начинали действовать усилия мышц, поднимающих ее ("лифтная" реакция), но рука не могла быть поднята, так как она была фиксирована на пульте. Реакция противодействия пульта непроизвольному подниманию руки создавала афферентные сигналы, неосознанно воспринимавшиеся как информация о смещении пульта вниз, т. е. об опускании внешней среды. Для сохранения заданного положения относительно "опускающегося" пульта правую рисующую руку следовало опустить. В соответствии с сигналами о его опускании правая рука опускалась (см. рис. 13). Это подтверждает данные Б.Ф. Ломова о том, что перенос осязательного опыта одной руки на построение движения другой рукой может явиться причиной ошибочности этих движений [180].
Рис. 13. Схематизированное изображение «горизонтального письма» испытуемых А, Б, В при естественной силе тяжести (Г), перегрузке (П) и в невесомости (Н): 1–12 – последовательные номера параболических полетов
Результаты описанных выше экспериментов говорят также о том, что реакция поднимания руки в невесомости, в частности при пробах с "письмом", обусловлена не только остаточным усилием мышц, поддерживающих руку и освобожденных в невесомости от необходимости ее поддерживать, сколько за счет защитной "лифтной" реакции, т. е. подъема руки под действием вестибулярных тонических влияний, возникающих в невесомости. Действительно, мышцы руки, которой испытуемый держался за пульт, в значительной мере были лишены необходимости поддерживать руку, т. е. в невесомости не должно быть значительного остаточного усилия по поддержанию руки, которое бы "тянуло" ее вверх. Тем не менее левую руку "тянет" вверх в невесомости, что видно по опусканию вниз правой рисующей руки. Но ведь и она испытывает влияние "остаточных" сил, "тянущих" ее вверх. И все же сильнее оказываются непроизвольные мышечные усилия, призванные компенсировать реакцию подъема руки вверх и опускающие ее вслед за пультом, об опускании которого ложно "свидетельствуют" проприорецепторы левой руки, удерживающей неподвижный пульт.
Следует отметить случаи перестройки двигательной реакции в невесомости, когда испытуемый должен был рисовать горизонтальную строчку из крестиков с открытыми глазами, не видя рисующей руки или держась левой рукой за пульт, за которым рисовал правой при выключенном зрении. Как указывалось, в этих условиях у многих испытуемых возникало опускание, а не поднимание руки. Когда же вновь отсутствовал зрительный и тактильный контроль за окружающим, у ряда лиц поднимания руки, имевшего место в предшествовавших режимах невесомости, больше не происходило; вместо него повторялось ее опускание. Подобный феномен отмечен у лиц, профессионально связанных с летным трудом, при наличии у них слабо выраженного, но устойчиво повторяющегося в режимах невесомости АР. Чаще и более отчетливо подобная перестройка двигательного реагирования в невесомости происходила после режимов с тактильным контролем за окружающим. Последнее, видимо, связано с большим значением гомоморфных проприоцептивных влияний от "держащейся" руки на рисующую, чем гетероморфных влияний зрительной информации на формирование эфферентных сигналов к "рисующей руке" (рис. 13, режимы 11, 12).
Возникает вопрос: связана ли реакция подъема руки в невесомости исключительно с исчезновением действия силы тяжести или "включению" этой реакции способствует активация целенаправленных движений руки? Для решения этого вопроса была проведена серия опытов, во время которых испытуемый должен был начать горизонтальное письмо (ГП) на 15-й секунде режима невесомости. До этого рука с карандашом должна была неподвижно касаться пульта. Глаза испытуемого были завязаны. В этих экспериментах в начале невесомости рука либо немного поднималась, либо совершалось о