Анализируя эту новеллу Г. фон Клейста, К. Леонгард отмечает, что в ней изображено параноическое развитие личности. В борьбе с реальным или воображаемым врагом у Кольхааса раздуваются несомненно эгоистические чувства, он стремится восторжествовать над противником, во что бы то ни стало отомстить обидчику. Параноики вообще борются за объективную справедливость лишь во вторую очередь, что относится и к Кольхаасу, ибо он действует, побуждаемый больше соображениями мести, чем справедливости. Поэтому едва ли было бы правильным превозносить до небес чувство справедливости, якобы столь мощно представленное в Кольхаасе. Если же говорить о герое художественного произведения, обладающем истинным чувством справедливости и не являющемся параноиком, то таковым, на взгляд К. Леонгарда, является К. Моор из драмы Шиллера "Разбойники".
Насилие более чем вероятно со стороны застревающих личностей сутяжного типа. Таким был обследованный мною Н., сутяжник от младых ногтей. Он постоянно отстаивал справедливость в школе, из-за чего возникали драки с соучениками, во время службы в армии и на работе, где он писал жалобы на начальство. Особенно показательна ситуация совершенного им убийства: во время выпивки со своей любовницей, работавшей поварихой в столовой, Н. со все возрастающей настойчивостью назидательно внушал ей, что красть продукты на кухне очень нехорошо, а поскольку она возражала ему, словесные убеждения скоро переросли в избиение, повлекшее смерть злосчастной поварихи. Убийца активно защищал себя, искренне убежденный в том, что он отстаивал справедливость.
Еще один факт "справедливого" убийства исследовала М. В. Данилевская.
Семенова, двадцати двух лет, ранее не судима, имеющая незаконченное среднее образование, в 1991 году была осуждена по ст. 102, п. "г", 146 УК РСФСР на десять лет лишения свободы в колонии общего режима. Семенова замужем, имеет ребенка полутора лет, проживала с мужем в коммунальной квартире в г. Москве.
Из приговора народного суда известно следующее. 26 февраля 1991 года в гости к Семеновой приехали ее знакомые Стулова (18 лет) и Дмитриева (17 лет), а также не знакомая ей ранее несовершеннолетняя Г. (15 лет). Вместе они выпили одну бутылку вина. Стулова рассказала Семеновой, что Г. живет в г. Загорске (где также проживали она сама и Дмитриева), что она систематически занимается вместе с ними проституцией в Москве, однако Г. мешает им "работать". Семенова предложила убить Г., а заодно взять у нее дубленку.
Предложив Г. погулять, они привели ее на территорию отстойников Люблинской канализационной станции в районе Марьино, заставили раздеться, искупаться в холодной воде, затем долго избивали ее, нанесли одиннадцать ножевых ранений, били по голове кирпичом. Чтобы удостовериться в смерти Г., Семенова задушила жертву шарфом.
Из приговора видно, что Семенова была самым активным участником совершенного преступления. Именно она предложила убить потерпевшую, взяла с собой на "прогулку" нож, сломала жертве позвоночник, прыгая по спине. Проведенная с ней в местах лишения свободы беседа, применение теста Маховер "Нарисуйте человека" и Методики незаконченных предложений позволили выявить у Семеновой агрессивность в качестве устойчивой личностной черты. Очень важно, что эта особенность личности Семеновой сочетается с параноидными и психопатическими тенденциями, что приводит к внезапным "взрывам" в поведении и слабой контролируемости эмоций.
Семенова сама говорит о "вдруг возникшем у нее желании убить потерпевшую" как о непонятном, "откуда-то появившемся в голове толчке". Она не отрицает, что может быть грубой, жестокой, может ударить, подавить психологически другого, более слабого, чем она, человека. При этом Семенова объясняет такую жесткость возможного для нее поведения присущим, по ее словам, чувством справедливости. "Я люблю порядок. Не работаешь — получишь по заслугам. В этом все равны", — говорит она.
Скорее всего, для Семеновой понятие справедливости в жизни сводится к тому, чтобы каждый занимал в ней строго определенное место. Она должна занимать ведущую роль в отношениях с людьми, так как признает себя строгой, но справедливой, и поэтому всегда правой. Семенова считает возможным для себя устанавливать правила взаимоотношений, в которых главный "герой" — она сама, убежденная в своем неоспоримом праве. При этом все, по мнению Семеновой, должны слушаться и подчиняться ей. Иными словами, подавляя других, она утверждает себя, в противном случае, как можно уверенно полагать, она ощущает свою нестойкость, неполноценность, угрозу себе. Установление нужного ей порядка происходит путем подавления другого.
По результатам применения Методики незаконченных предложений это отчетливо просматривается. Семенова не любит, когда кто-либо действует против ее воли и желаний. Она прямо говорит:
"Если все против меня, я озлобляюсь" и " Когда я даю другим поручение, то обязательно контролирую его выполнение", "Мне нравятся люди, которые работают так же, как и я". Семенова не признает превосходства других над собой и прямо говорит об этом. Ее приверженность к придуманному "порядку" видна во всем. Даже в ее полном и безоговорочном согласии с карой, которую она несет за убийство, Семенова говорит: "Конечно, я надеюсь на условно-досрочное освобождение, но, если не получится, значит, не получится. Мы, убийцы, все-таки не такие, как все. Правильно, что мы здесь находимся". Выходит, что получается все по "справедливости": "убил — сиди".
Можно предположить, что и в момент возникновения умысла на убийство Семенова действовала в соответствии со своими представлениями о "справедливом" порядке вещей. Соучастницы рассказали ей о "плохом поведении" будущей жертвы, что дало "толчок" для восстановления справедливости. Жертва была намного моложе, беззащитна, и самоутверждение за ее счет выглядело вполне естественным для Семеновой.
У Семеновой не было и нет адаптационных проблем в условиях мест лишения свободы. Там она один из лидеров, авторитетных осужденных, следящих все за тем же порядком. По словам начальника отряда, Семенова "помогает воспитывать" прибывших из ВТК "самолюбивых малолеток", причем за счет грубого психологического давления и даже побоев. Иными словами, стремление к порядку, нашедшее выражение в мотивации убийства, проявляет себя и в поведении в период отбывания наказания.
Психологически тяжелые, подчас жестокие условия жизни в исправительном учреждении не кажутся ей особенными. Об этом говорят и ее рассуждения о "привычке" жить в колонии. Семенова на момент проводимого обследования отбыла почти половину определенного ей срока — четыре года из десяти лет лишения свободы. Главное, что ее тяготит, говорит она, это невозможность видеть дочку.
Рассказ Семеновой о своей тюремной жизни, о ее столь легком "вхождении" в среду осужденных свидетельствует, с одной стороны, о том, что она может успешно функционировать в строгих условиях изоляции, т.е. того же "порядка", а с другой, — что сама атмосфера, отношения в исправительном учреждении ей психологически близки. Трудностей с адаптацией у нее не возникает.
Пытаясь обнаружить истоки агрессивности Семеновой, М. В. Данилевская установила следующее.
Семенова жила с матерью, которая злоупотребляла спиртными напитками, не проявляла к ней так нужных ей в детском возрасте материнских чувств, заботы и, ласки. Сама обследуемая говорит: "У мамы было много мужчин, мужей, моих отчимов. Помню, был у меня один отчим, так он меня бил". Живым печальным воспоминанием для Семеновой являются постоянные, достаточно сильные побои отчима по выходным дням. Семенову родители отводили в детский сад-пятидневку и забирали лишь на субботу и воскресенье, что также для нее было травматично. Мама не вступалась за дочь, когда ее били "отчимы", считая, что "мужчина в доме — хозяин. Он должен суровостью воспитывать детей". Единственным человеком, по-доброму относившимся к Семеновой, была ее бабушка, перед которой она сейчас чувствует, по ее словам, вину. Она вспоминает о поездке на юг с бабушкой как о самом счастливом моменте детства. Семенова чувствует вину перед бабушкой скорее всего из-за того, что лишь сейчас, став взрослым человеком, Семенова поняла, что значила тогда для нее бабушка и что значила бы она и теперь, если бы была жива. Вероятно, грубость, т.е. присущая ей агрессивность, проявленная Семеновой в детстве по отношению к бабушке, вызывает у нее сейчас чувство вины.
Будучи ненужной для мамы и тем более для столь часто меняющихся "отцов", Семенова росла сама по себе, активно воспринимая образцы агрессивного и жестокого поведения, принятого в семье и в другом ближайшем окружении. Но, главное, как я полагаю, ее агрессивность была способом защиты от враждебного и жестокого мира.
При заполнении Методики незаконченных предложений, Семенова отзывалась о родителях и семье так: " Мать — очень плохая женщина", "Отец — не достоин быть отцом", "Отчим — идиот, тюфяк", "Когда я была ребенком, моя семья сильно пила".
Несмотря на стремление Семеновой к превосходству над другими людьми, она — не человек-нарцисс. Применение психологических методов позволило выявить у Семеновой такую черту, как недостаточная уверенность в себе, пессимистический настрой, потребность в укреплении мужественности, ощущение неполноценности, что, как уже отмечалось выше, стимулировало потребность в доминировании путем совершения жестокого убийства.
Таким образом, указанные психологические особенности сформировались у нее еще в детстве и отрочестве в результате сильного психологического и физического подавления родителями и ее отвергания ими. Настоящие (ныне присущие ей) потребности в самоутверждении и доминировании над людьми являются следствием ее раннесемейной ситуации и средством компенсации бессознательно переживаемой неполноценности, неуверенности, страха, сформированного в детстве.
В наш век мудрые первосвященники и пророки, которые открыли последние истины и готовы уничтожить человечество ради его же спасения, своими могучими фигурами заслоняют рядовых борцов за справедливость. Но и те, и другие застревают на соответствующей идее и не способны выбраться из той ямы, которую они выкопали себе сами с участием природы и общества. Вторые представлены не только повседневными фигурами следственно-судебной практики, но и теми, которые в толпе таких же слепо и фанатично выполняют заветы великих вождей, часто совсем без материальной награды для себя. Власть вождей держится на их нерассуждающей преданности и готовности убить во имя справедливости и торжества идеи.