Предположение о том, что испытуемые недооценивали потенциальный физический вред, причиняемый жертве, тоже оказалось несостоятельным. Это доказал еще один проведенный эксперимент.
Перед его началом Учащегося попросили объявить, что у него больное сердце и оно не выдерживает сильных ударов током: «Все! Выпустите меня отсюда. Я говорил вам, что у меня больное сердце. Мне плохо. Я отказываюсь продолжать. Выпустите меня». Однако результаты получились аналогичными: 65 % испытуемых Учителей продолжали выполнять свои обязанности, доводя разряды до максимума.
Предположение, что испытуемые являлись садистами и их нельзя назвать среднестатистическими гражданами, тоже не подтвердилось. Люди, откликнувшиеся на объявление Милграма и изъявившие желание принять участие в эксперименте, были типичными представителями общества по возрасту, профессии и образованию. Более того, проведенные опросы показали, что они вполне нормальны в психологическом плане. Фактически они ничем не отличались от нас с вами, или, как сказал Милграм, они и есть мы. Если он прав и ужасающие результаты его экспериментов касаются всех нас, вопрос, не получивший ответа, приобретает личный характер: «Что заставляет нас поступать подобным образом?»
Милграм уверен, что знает ответ. Он считает, все дело в глубоко укоренившейся в нашем сознании установке повиноваться авторитетам. Испытуемые оказались неспособны открыто противостоять «начальнику» – одетому в лабораторный халат исследователю, призывавшему их, а если надо, и приказывавшему исполнять обязанности, несмотря на физические страдания, которые они причиняли Учащемуся.
Милграм приводит веские доказательства, подтверждающие данное предположение. Если бы исследователь не заставлял их продолжать, испытуемые быстро прекратили бы эксперимент. Они ненавидели то, что делали, и мучились, видя страдания жертвы.
Испытуемые просили экспериментатора позволить им остановиться. Но он не разрешал, и они продолжали свое дело, но при этом дрожали, потели, бормотали слова протеста и снова молили освободить жертву. Испытуемые так сильно сжимали кулаки, что ногти впивались в ладони, кусали губы до крови, хватались за голову, некоторые начинали нервно смеяться. Вот что рассказал человек, наблюдавший за ходом эксперимента:
«Я видел, как в лабораторию вошел солидный бизнесмен, улыбающийся и уверенный в себе. Через двадцать минут он был низведен до состояния жалкого, дрожащего, заикающегося бедолаги, стремительно приближавшегося к нервному срыву. Он постоянно дергал мочку уха и заламывал руки. Один раз он ударил себя кулаком по лбу и пробормотал: “О боже, давайте прекратим это”. И тем не менее он продолжал реагировать на каждое слово экспериментатора и безоговорочно ему повиновался».
Милграм привел и другое, более убедительное доказательство того, что поведение испытуемых объясняется их склонностью повиноваться авторитетам.
Во время еще одного эксперимента он изменил сценарий так, чтобы исследователь велел Учителю остановиться, а жертва храбро настаивала на том, чтобы Учитель продолжал. Результат говорит сам за себя: 100 % испытуемых отказались выдать хотя бы один дополнительный электрический разряд, когда этого потребовал такой же испытуемый. В другом случае исследователь и Учащийся менялись ролями, и привязанным к креслу оказывался экспериментатор. Когда второй испытуемый приказывал Учителю продолжать, исследователь в кресле бурно протестовал. И вновь ни один участник не прикоснулся к кнопке.
Склонность безоговорочно повиноваться авторитетам подтверждена результатами еще одного варианта основного эксперимента, при котором Учитель оказался уже перед двумя исследователями, отдававшими противоречивые распоряжения. Один приказывал остановиться, когда жертва молила об освобождении, другой настаивал на продолжении эксперимента.
Противоречивые распоряжения привели к трагикомичной ситуации. Сбитые с толку испытуемые, переводя взгляд с одного исследователя на другого, просили их прийти к единому мнению: «Погодите, погодите. Один приказывает остановиться, другой – продолжать. Так что мне делать?» Пока исследователи пререкались, испытуемые лихорадочно пытались определить, кто из них главнее. Но когда им этого не удавалось, они в конечном счете начинали действовать, исходя из лучших побуждений, – прекращали наказание электрошоком.
Как и во всех остальных вариантах эксперимента, такой результат вряд ли бы возник, если бы испытуемые были садистами или агрессивными невротиками.
По мнению Милграма, полученные данные свидетельствуют о пугающем феномене:
Взрослые люди готовы пойти почти на все, следуя указаниям авторитета.
Теперь становится понятным, почему правительства, представляющие собой одну из форм авторитарной власти, способны добиваться необычайного послушания от обычных граждан. Результаты данных экспериментов также демонстрируют мощное влияние, которое авторитеты оказывают на наше поведение. Понаблюдав за корчащимися, потеющими и страдающими испытуемыми Учителями, вряд ли кто усомнится в силе той власти, которая удерживала их там. А тех, у кого еще остались сомнения, возможно, убедит история о С. Брайане Вильсоне.
Первого сентября 1987 года в знак протеста против поставок Соединенными Штатами военного снаряжения в Никарагуа мистер Вильсон и два других человека легли на железнодорожные пути, идущие из военно-морской базы Конкорд, Калифорния. Они верили, что таким образом остановят идущий поезд с оружием, поскольку уведомили о своем намерении чиновников железнодорожного и военно-морского ведомств за три дня до акции.
Гражданские машинисты, которым приказали ни в коем случае не останавливаться, даже не уменьшили скорость поезда, хотя в шестистах футах впереди видели лежащих на рельсах протестующих. Хотя двое протестующих в последний момент успели отпрыгнуть в сторону, мистер Вильсон оказался не таким проворным, и ему отрезало обе ноги ниже колена.
Санитары военно-морского ведомства, находившиеся на месте происшествия, отказались оказывать мистеру Вильсону медицинскую помощь и доставлять его в больницу на своем автомобиле. Поэтому свидетели инцидента – в том числе жена и сын мистера Вильсона – пытались своими силами остановить кровотечение, пока сорок пять минут ждали прибытия «Скорой помощи».
Поразительно, но мистер Вильсон, четыре года прослуживший во Вьетнаме, не обвиняет в своем несчастье ни поездную бригаду, ни санитаров. Он обличает систему, вынудившую их поступить так: «Они просто делали то же, что и я во Вьетнаме. Они выполняли приказы, которые были частью безумной политики. Эти ребята стали козлами отпущения». Хотя машинисты поезда согласились с такой оценкой мистера Вильсона и действительно стали считать себя жертвами, они оказались далеко не такими великодушными, как он.
Самое поразительное в этой истории, что члены поездной бригады подали в суд иск против мистера Вильсона, требуя от него денежного возмещения за «унижение, нравственное страдание и физический стресс», которые испытали из-за того, что мистер Вильсон не дал им выполнить приказ без столь тяжелых последствий. К чести судебной системы США, иск быстро отклонили[62].
Соблазны и опасности слепого повиновения
Всякий раз, столкнувшись с действием чрезвычайно мощного мотивирующего фактора, естественно предположить наличие у мотивации веских причин. В данном случае их можно найти в принципах социальной организации человеческого общества.
Широко разветвленная, признанная повсеместно система власти авторитетов предоставляет обществу огромные преимущества – развивать сложные структуры, регулирующие материальное производство, торговлю, оборону, рост экономики, а также социальный контроль. Ее альтернатива – анархия – едва ли благоприятно воздействует на культурные группы. Она, как считает философ Томас Гоббс, делает жизнь «унылой, бедной, отвратительной, звероподобной и недолгой».
Поэтому нас с детства приучают думать, что повиновение общепризнанным авторитетам – правильно, а неподчинение – неправильно. Данной идеей пронизаны уроки, которые преподают нам родители, стихи, рассказы и песни нашего детства, юридические, военные и политические системы, с которыми мы сталкиваемся, став взрослыми. И в каждой из этих систем понятиям повиновения и лояльности законным властям придается большое значение.
Свой вклад вносит и религиозное обучение. Например, в книге Бытия говорится о том, что неповиновение высшему авторитету привело к потере рая Адамом, Евой и всем человечеством. Чуть дальше в Ветхом Завете мы находим историю, которую можно назвать библейским аналогом эксперимента Милграма, – притчу про Авраама, который собирался вонзить кинжал в сердце своего сына только потому, что Бог без всяких объяснений приказал ему сделать это.
Из нее мы узнаем, что правильность поступка оценивалась не по таким критериям, как явная бессмысленность, пагубность, несправедливость, а по готовности исполнить приказ высшего авторитета. Тяжелое испытание, посланное Аврааму, стало проверкой его послушания, и он – как испытуемые в эксперименте Милграма – выдержал эту проверку.
Истории, подобные притче об Аврааме, как и исследования, подобные эксперименту Милграма, могут многое поведать о социальной значимости повиновения авторитетам. Но с другой стороны, они не дают правильного представления о том, как обычно возникает повиновение. Мы редко оцениваем требования авторитетов. На самом деле наше подчинение часто является реакцией типа щелк, жжж. Ведь информация, полученная от признанного авторитета, подсказывает нам, как следует действовать в конкретной ситуации.
В конце концов, как считает Милграм, согласие с диктатом авторитетных фигур всегда несет реальные практические преимущества. Когда мы были юными, такие люди (например, родители, учителя) знали больше, чем мы, и мы убеждались, что их советы полезны, – отчасти из-за того, что они действительно мудрее нас, отчасти из-за того, что именно они решали, когда нас награждать, а когда наказывать.