В ряде случаев для объяснения механизма возникновения чувства зависти привлекают теорию равновесия Ф. Хайдера, который считает, что человек может завидовать из-за вещи, принадлежащей другому, хотя прежде он сам никогда не испытывал потребности в ней и даже не думал о ней. То есть можно желать чего-то только потому, что оно есть у другого. Ф. Хайдер предположил, что существует так называемый мотив, желание одинаковой судьбы и равных результатов.
Справедливость этой точки зрения подтвердили С. Френкиль и И. Шерик (Frankel, Sherick, 1977). Они наблюдали детей в возрасте от одного года до пяти лет за игрой с ровесниками, помещая их по двое в манеж с каким-либо интересным предметом. Под завистью они понимали желание ребенка также испытать замеченную у соседа положительную эмоцию, вызванную обладанием определенным предметом. Такая реакция наблюдалась только с полутора лет и особенно часто встречалась в три года. Годовалые дети проявляли интерес к предметам и забирали их, но, судя по всему, сосед при этом не играл никакой роли, так как агрессии не было и, следовательно, зависти тоже. Авторы предположили, что для возникновения чувства зависти необходимы следующие условия:
• уже должна существовать способность противопоставления Я и объекта;
• уже должно существовать представление о собственности;
• должна существовать способность представлять себе и предвидеть желаемое конечное состояние.
Таким образом, это исследование показало, что человек, еще будучи ребенком, испытывает интерес к предмету только потому, что им заинтересовался другой (хотя сначала предмет не был ему интересен).
В соответствии с этим на Западе появился даже термин «завистливое строительство», которому дается следующее определение в Аугсбургском строительном уставе: «Завистливым строительством (Neidbau) считается такое, когда явно планируется возвести здание ради причинения вреда соседу и без острой необходимости, или такое, когда цель строительства неясна или отсутствует, а соседу причиняется значительный ущерб в виде потери света и воздуха». Однако такое понимание завистливого строительства слишком узкое и касается бытовых взаимоотношений соседей. В то же время завистливое строительство может иметь место и на государственном уровне.
Известно, например, что Сталин и Гитлер соперничали друг с другом в архитектурном развитии своих столиц. И пресловутый Дом Cоветов на месте нынешнего храма Христа Спасителя, с семидесятиметровой скульптурой Ленина на самом верху, проектировался для того, чтобы превзойти по высоте запланированное Гитлером здание так называемого купольного дворца.
А еще более ранним примером завистливого строительства является Петергоф, который был создан по воле Петра Великого для того, чтобы превзойти французский Версаль.
Однако и теория Хайдера, и завистливое строительство не вписываются в определение зависти как переживания по поводу неосуществимости желания иметь то, что есть у другого. Желания — это еще не зависть. Дело не в том, что я хочу иметь то, что имеет другой (это скорее механизм появления соревнования, моды на что-нибудь, формирования интереса к кому или чему-нибудь), а в том, что я не могу этого иметь (или мне кажется, что не могу).
Такая ситуация предполагает наличие у человека определенной потребности, неудовлетворенной сложившимися условиями его жизни и деятельности:
• недостаточность или неимение у человека средств удовлетворения имеющихся потребностей вследствие отсутствия условий воспитания и образования, низкой профессиональной квалификации, выбора профессии, не соответствующей способностям, наличие лености и пр.;
• физическое увечье, инвалидность;
• временны́е или пространственные препятствия, которые не позволяют человеку получить необходимое в данный момент в данном месте;
• другой человек;
• несправедливое общественное устройство.
Г. Х. Зайдлер (Seidler, 2001) разработал еще одну интересную концепцию для объяснения реакций зависти, согласно которой зависть возникает вместе с попыткой восстановления принадлежности, цельности, нарциссического всесилия.
Предмет зависти прежде всего переживается как существенный элемент индивидуальности, как особое аффективное качество или выражение самоопределенности объекта зависти. При этом объект зависти оказывается не просто примером для подражания, а обладателем того, чего не хватает самому завистнику, что якобы должно принадлежать ему по праву и позволит восстановить потерянное всемогущество. Таким образом, существенные элементы обязательных для себя ценностей и целей, необходимых для идеального отношения к себе, видятся завистником в качествах другого лица или приписываются ему, но при этом переживаются как часть себя и должны быть присвоены путем интроекции.
То есть завистника разрывают субъективные противоречия. Он мог бы сказать: «Я немного не в себе, я отчасти вне себя, ведь то, что для меня важнее всего — моя индивидуальность, — находится у другого человека. Но я имею полное право претендовать на нее и убрать со своего пути все — объект зависти, того, кому я завидую, — что отделяет меня от моего предмета зависти. Когда я снова смогу им обладать, я снова буду хозяином в собственном доме и восстановлю свой (всесильный) мир».
3.2. Психологические механизмы формирования чувства зависти в детском возрасте
Мелани Кляйн, автор книги «Зависть и благодарность» (1957), считает, что у ребенка основы зависти лежат в позднеоральной, садистской фазе, когда дети уже начинают кусаться. Зависть она объясняет так: если из груди молоко идет не постоянно, ребенок завидует груди, так как у груди есть достаточно молока, а сам ребенок хочет есть. Но М. Кляйн говорит, что это происходит и тогда, когда в груди достаточно молока.
Говоря о роли семейных отношений в возникновении завистливости, можно привести пример, когда одного ребенка постоянно хвалят, а другого попросту не замечают. «Забытому» ребенку приходится постоянно напоминать о себе, чтобы наконец почувствовать себя нужным. Со временем его главной задачей в жизни становится опережение своего соперника во всех жизненных аспектах, и по-другому он уже не может жить.
3.3. Внешние факторы, облегчающие и провоцирующие возникновение зависти
К внешним факторам относится близость в статусном положении завидующего завидуемому. Завистник, как правило, сравнивает свое положение и свои достижения, достоинства со статусом близко стоящих на социальной лестнице. Еще Аристотель отмечал, что «люди завидуют тем, кто к ним близок по времени, по месту, по возрасту и по славе» (1978. С. 94). Спиноза писал, что всякий завидует только добродетели себе равного, одинакового с ним по природе. Если же мы поражаемся мужеством, мудростью другого человека, но воображаем эти добродетели присущими единственно ему, а не общими и нашей природе, то мы будем завидовать ему не более чем высоте деревьев, храбрости львов и т. д.
Аналогичные мысли высказывал английский писатель XVIII в. Б. Мандевиль: «Нищий не завидует вельможе, разъезжающему в карете, ибо расстояние между ними слишком велико. Но владелец двуконной кареты лишается сна при мысли о четверном выезде соседа».
Немецкий философ А. Шопенгауэр отмечал, что композиторы и философы гораздо больше завидуют собратьям по ремеслу, чем, например, не очень знаменитый композитор — очень знаменитому философу.
Шопенгауэр приводит цитату из лондонской «Times» за 9 октября 1858 г., которая «яснейшим и сильнейшим образом выражает» тот факт, что зависть «неспособна примириться с чужими преимуществами»: «У человека не может быть такого порока, который вызывал бы столь же бурное возмущение у его современников, знакомых и соседей, как его успех — с ним не сравнится никакая подлость, никакая глупость, никакая черствость. Это единственное непростительное преступление, которое разум не может оправдать, а кротость смягчить».
Я, принужденный это видеть,
Могу ли их не ненавидеть?
Пусть одарен Фортуной вдруг
Наш недруг, только бы не друг;
Мы первое стерпеть готовы,
Но не переживем второго.[22]
Его соотечественник философ М. Шелер утверждал, что зависть (ressentiment) особенно распространена там, где юридическое и политическое равноправие сочетаются с экономическим и социальным неравенством.
Близость в статусном положении создает лучшие условия для сравнения, делает жизнь другого человека более обозримой. Слишком большое различие редко вызывает зависть, полагает Г. Шек (Schoek, 1969). Мы не завидуем идолам, кумирам, актерам.
С этой точкой зрения можно согласиться лишь частично. Завидуют и кумирам, но не «черной» завистью (например, в отношении певца: «Чтоб ты потерял голос!»), а «белой» завистью («Как бы я хотел тоже обладать таким талантом!»). Другое дело, что дистанция влияет на силу зависти: чем меньше дистанция между завидующим и объектом зависти, тем сильнее зависть (Mises, 1981).
К. Муздыбаев (2002) выявил, что завидуют успехам других тем больше, чем больше была раньше положительная разница между успехами завидующего и объекта зависти (рис. 3.1).
Рис. 3.1. Чувство зависти к успеху одноклассника с разными исходными успехами в учебе
Реже всего успешные ученики завидуют успеху тех, кто до этого учился лучше, чем респондент. Частота завидывания наибольшая, если добиваются успеха учащиеся, учившиеся хуже респондента. Очевидно, чем неожиданнее успех аутсайдера, тем больше это задевает самолюбие успешного респондента, тем чаще возникает по отношению к нему зависть.
Об этом писал еще Ф. Бэкон: тем, кого продвигают постепенно, завидуют меньше, чем тем, кого выдвинули внезапно и скачкообразно. Он же писал, что недостойным людям больше всего завидуют во время их первого появления [в высокой должности], а после этого зависть сдерживать проще; наоборот, достойн