. На экране появлялось сообщение «Ой, ваши файлы зашифрованы!», а затем пользователю предлагалось заплатить определенную сумму в биткоинах (эквивалентную 300 долларам), перейдя по специальной ссылке[134]. Преимущество биткоина заключается в возможности осуществлять платежи анонимно: покупателю и продавцу не требуется идентифицировать друг друга; вот почему его так любят онлайн-преступники.
Эренфельд продолжает: «Эта масштабная атака затронула множество секторов: энергетику, транспорт, перевозки, телекоммуникации и, конечно, здравоохранение. Национальная служба здравоохранения Великобритании сообщила о взломе компьютеров, МРТ-сканеров, холодильников для хранения крови и хирургического оборудования. В разгар атаки уход за пациентами был затруднен, медики не могли заниматься некритическими случаями и вместо этого перемещали больных в другие клиники из-за неисправности техники». Больницы отказывали людям в помощи из-за атаки. Кто-то вполне мог погибнуть из-за WannaCry.
Хотя масштаб колоссален, мы часто исключаем такой тип киберпреступлений из списка своих представлений о зле. Давайте рассмотрим случай WannaCry в качестве примера. Мне не удалось найти никаких упоминаний слова «зло» в контексте этого события. Скорее оно описывалось как корыстное и разрушительное, а винили во всем Microsoft, подвергшиеся нападению компании или хакеров, что это устроили. Я даже отыскала статью, где говорилось, что WannaCry создали не злые гении, это просто результат того, что люди не обновляют свои компьютеры с необходимой частотой. Так же винят и жертв порномести: дескать, они не должны были слать кому-то фотографии, на которых изображены голыми; или тех, у кого украли данные документов, удостоверяющих личность: нужно было придумывать пароли поизобретательнее. Капитану Очевидность есть что сказать.
Но не все ученые — сторонники кибер-RAT. В 2016 году Эрик Лейкфелдт и Маджид Яр провели обзор научных работ на тему применимости теории рутинных действий к киберпреступлениям. Результаты исследований разнились. «Анализ показал, что одни элементы теории подходят больше, чем другие». Но один фактор вносил особенно значимый вклад: «Важную роль в выборе жертвы киберпреступления играет заметность». Под «заметностью» понимается использование Twitter, отправка сообщений, ведение блога. Чем чаще мы выходим онлайн, тем выше шанс, что в какой-то момент наткнемся на человека, который хочет причинить нам вред.
Но есть и другой тип заметности, который, как мы знаем, важен в сети: это заметность обидчика.
Было обнаружено, что ощущение анонимности — ключевой предиктор неприемлемого поведения онлайн, в том числе кибертравли[135]. Хотя исследования показали, что многим из нас не нужна анонимность, чтобы начать троллинг или выплеснуть негативные эмоции в сети, при обезличенности люди с большей вероятностью поддаются коллективному настроению и подчиняются нормам в интернете[136]. Так, если другие ведут себя в сети как ослы (а так бывает всегда), анонимность повышает вероятность, что и мы сами будем поступать так же.
В соответствии с метаанализом исследований, посвященных изучению анонимности в интернете, это особенно подтверждается в контексте визуальной анонимности, когда мы знаем, что другие не могут увидеть наше фото или видео с нами[137]. Некоторые ученые полагают: так происходит потому, что этот тип анонимности обезличивает нас. Нас меньше воспринимают как индивидуальностей, как людей с лицами и именами и больше — как часть аморфной расплывчатой массы онлайн-пользователей. А расплывчатые массы бывают очень мерзкими.
Является ли кибертравля злодейством? Часто кажется, что онлайн-травля хуже травли в реальной жизни — несмотря на то, что ей реже сопутствует физическое насилие, — отчасти потому, что она более публична, но при этом обидчик остается неизвестным[138]. Другая проблема заключается в том, что, в отличие от физических обидчиков, киберобидчики могут легко преследовать нас в сети. Из-за этого трудно, даже невозможно от них отделаться. Кибертравля часто становится причиной суицида жертвы, приводит к проблемам психического характера и значимо меняет жизнь преследуемого: он может бросить школу или работу.
Отсюда возникает вопрос: кто так поступает? Очень хочется разделить сетевой мир на троллей и не-троллей. Будто есть «мы», приличные люди, и «они», интернет-сброд. Но, возможно, вы намеренно писали что-то в интернете, чтобы покритиковать или подколоть кого-то. Я тоже так делала. Я стараюсь вести себя достойно, но я просто не из тех, кто легко отступает при виде свары в Twitter. В сети конфликт обостряется быстро, и мы говорим то, что никогда не смогли бы сказать человеку в лицо.
Джастин Чен и его коллеги решили исследовать это. В 2017 году они опубликовали статью, в которой задались вопросом «Действительно ли троллингом занимаются особенно асоциальные люди или в него вовлекаются обычные пользователи?»[139]. (Обычные пользователи, как вы и я, — «хорошие» обитатели интернета.) Авторы попросили 667 человек пройти пятиминутную онлайн-викторину, состоящую из логических, математических и лингвистических задач. Одной половине участников дали легкие задачи, а другой — мудреные. Тем, что оказались в первой группе, предложили расшифровать простые анаграммы вроде «ОЛВЮБЬ» («Любовь»), второй половине приходилось разбирать слова посложнее, вроде «ЕВАНИТЬДЕН» («Ненавидеть»). Кроме того, после прохождения викторины людям с простыми заданиями говорили, что они справились хорошо, выше среднего, а тем, кому достался сложный вариант, сообщали, что у них получилось плохо, ниже среднего.
Обычно людям очень не нравится, когда у них что-то получается ниже среднего, так что после прохождения викторины у некоторых ухудшалось настроение. Исследователи хотели, чтобы довольные и недовольные участники перенесли свои эмоции в следующую фазу эксперимента. На этом этапе их просили анонимно принять участие в онлайн-дискуссии. Исследование проходило в период подготовки к президентским выборам в США 2016 года, и добровольцам показали статью, объяснявшую, почему женщины должны голосовать за Хиллари Клинтон. Первые три комментария под статьей были либо нейтральными, либо негативными. И статью, и комментарии взяли из реальной интернет-дискуссии. Вот пример негативного комментария: «О, да. Сделайте одолжение, проголосуйте за продажную шкуру с Уолл-стрит — за лживую, допускающую злоупотребления преступницу, выбирайте ее нашим следующим президентом. Сделайте это ради вашей дочери. Она ведь равняется на вас». Нейтрально-положительные посты были такими: «Я женщина, и не думаю, что стоит голосовать за женщину только потому, что она женщина. Голосуйте за нее, потому что вы считаете, что она этого заслуживает».
Исследователи обнаружили, что участники в плохом настроении писали больше троллящих комментариев, чем те, кто пребывал в хорошем расположении духа, и это происходило особенно часто, когда им встречались похожие по духу комментарии других людей. Из всех комментариев от участников с плохим настроением, попавших в негативный контекст, 68% реакций представляли собой троллинг; это почти в два раза больше, чем от людей с хорошим настроением, попавших в позитивный контекст (35%). Похоже, что, так же, как и в реальной жизни, мы гораздо более склонны вести себя мерзко в сети, когда мы раздражены и когда другие ведут себя мерзко.
Авторы объясняют, что такое поведение становится результатом двух процессов. Первый — это социальное заражение. Десятилетия исследований показали, что люди часто поступают так же, как те, кто оказывается рядом: эмоции, поведение и отношение передаются от человека к человеку. С этим связана идея нормализации: когда многие действуют определенным образом, нам кажется, что так нормально, возможно, даже уместно, делать или писать. Нормализация также означает, что мы ощущаем, будто бы за то, что мы следуем примеру других, не предвидится негативных последствий. Мы также часто боимся идти вразрез с нормой, поскольку и сами не хотим становиться мишенью для насмешек.
Авторы утверждают: «На основе предыдущих исследований, объясняющих механизм заражения, предполагается, что участники могли испытать негативную реакцию на статью, но не были склонны выплескивать эмоции вследствие развитого самоконтроля или наличия стимулов со стороны среды. Ситуация с негативным контекстом показывает, что у других возникают схожие реакции, и это делает их выражение более приемлемым». Кроме того, «плохое настроение еще больше заостряет любые негативные ощущения, вызванные чтением статьи, снижает уровень самоконтроля, и участники оказываются более склонны реагировать».
По мнению специалистов, эта работа, вместе с масштабным анализом комментариев в интернете предполагает, что «настроение и контекст дискуссии вместе могут объяснить факт троллинга лучше, чем индивидуальная история такого поведения». Иными словами, контекст иногда важнее, чем стабильные характеристики. Любой может стать надоедливым интернет-троллем. Даже вы.
Технологии предлагают новые способы вдохновлять или эксплуатировать, гуманизировать или унижать. Но один лишь факт, что все мы можем стать в сети ужасными людьми, не оправдывает такое поведение. Если вы не козел в обычной жизни, не становитесь им в интернете. Вот два правила, призванных вам в этом помочь:
1. Насыщайте человеческими качествами своих онлайн-собеседников. Представляйте реальное или воображаемое лицо человека, с которым вы общаетесь. Воображайте его эмоциональные реакции, продумывайте реальные последствия своей электронной жизни. Будьте добры в сети.
2. Пишите в интернете с мыслью, что однажды это может быть зачитано вслух в суде. Почти все, что вы пишете или делаете в сети, может быть использовано против вас.