Переход от нормальной жизни к существованию, которое и жизнью-то не получится назвать, кажется ужасающе легким. А что получает преступник? Деньги? Вы шутите? Но, как бы трудно ни было это принять, все дело в деньгах. По мнению Бейлза, «одни люди порабощают других не для того, чтобы издеваться над ними. Они делают это ради выгоды»[237].
Рабство — это бизнес. Масштабный бизнес. Сиддхарт Кара, экономист, изучающий вопросы рабства, утверждает: «Оказывается, что современное рабство более выгодно, чем я себе представлял». Кара обобщил данные из 51 страны, собранные за 15 лет, опросил более 5 тысяч жертв рабства. Он обнаружил, что «прибыль от одного раба может начинаться от нескольких тысяч долларов и достигать нескольких сотен тысяч долларов в год, а общий ежегодный доход от рабства оценивается в 150 миллиардов долларов». Он подсчитал, что средний доход, который производит жертва, — 3978 долларов в год, а жертвы секс-торговли, составляющие около 5% всех рабов, дают доход примерно 36 тысяч долларов каждая.
Кажется бессердечным говорить о том, насколько выгодно рабство. Но в этой главе речь идет о деньгах. Деньги — главная развращающая сила. Без доходности, которая существует в порочном эксплуататорском бизнесе, человеческое рабство исчезло бы.
Как владельцы рабов могут оправдать свое участие в этом деле? Как утверждает Рой Баумайстер, некоторых людей и их действия воспринимают как «чистое зло», что описывается восемью характеристиками[238]. Кевин Бейлз взял изначальную идею Баумайстера и применил ее к пониманию рабства. «Чистое зло отмечено... восемью качествами, и большинство из них также можно найти среди распространенных представлений о рабстве». Эти утверждения приведены ниже, а примеры из сферы рабства описаны Бейлзом в скобках:
1. Злой человек намеренно наносит вред людям (рабовладелец регулярно жестоко обращается с рабами).
2. Зло движимо желанием причинять вред исключительно из удовольствия от процесса (рабовладелец садистски наслаждается, когда сечет рабов).
3. Жертва невинна и добра (раб не сделал ничего, чтобы заслужить пребывание в рабстве).
4. Злодей — это кто-то другой, враг, посторонний, член другой группы (рабовладелец не такой, как мы, он принадлежит к группе, к которой мы никогда не могли и не стали бы себя относить).
5. Зло было таким с незапамятных времен (рабство всегда существовало в своей базовой форме: тотальный насильственный контроль и нарушение прав).
6. Зло представляет собой противоположность порядка, мира и безопасности (рабство означает насилие, разрушение, распад семей и полное отсутствие безопасности).
7. Злые люди часто отличаются эгоизмом (рабовладелец верит, что он лучше своих рабов).
8. Злым людям трудно управлять своими чувствами, особенно гневом и яростью (ярость рабовладельца — одна из причин страха раба).
Но есть одна загвоздка. Если, читая эти пункты, вы думали о том, что соответствовать всем восьми критериям крайне сложно и, пожалуй, даже невозможно, вы правы. Эти восемь факторов, особенно первые шесть, формируют то, что Баумайстер называет мифом чистого зла. По отдельности эти пункты можно рассматривать как положения, которые общество считает относящимися к «злу», но их нельзя объединять в одно понятие. Это преувеличения, чрезмерные упрощения, задача которых — отдалить нас от тех, кто вредит другим. Баумайстер и Бейлз утверждают, что, хотя мы можем думать о людях или поступках как о воплощении чистого зла, в действительности это понятие не является полезным или разумным. При оценке людей и их действий стоит учитывать куда больше нюансов.
То же верно и для рабства. Бейлз уверен, что стереотип злого рабовладельца может утешить нас, так как он представляет человека столь фундаментально отличного от нас, но «в то время как любой разумный человек определяет порабощение как злодеяние, ни один рабовладелец не делает это просто ради злодейства». Я думаю, что порабощение — один из худших из всех возможных поступков по отношению к другому человеку, но называть рабовладение злом — значит позволить рабовладельцам сорваться с крючка. Эта деятельность продиктована жадностью. И эгоизмом. Она причиняет людям вред. Но это результат нарушения функционирования систем и разрушения ценностей, а не некое фундаментальное и неизменное отклонение личности рабовладельца.
Бейлз далее заявляет, что «мы должны исследовать (но не принимать) то, как они сами себя определяют», и то, как они оправдывают свой бизнес. «Почти все действующие рабовладельцы, которых я встречал и интервьюировал, были “семейными мужчинами”, считавшими себя бизнесменами». По Бейлзу, владение рабами было лишь одним из многих факторов в этом экономическом уравнении.
Но как рабовладельцы это делают? Когда ты порабощаешь кого-то и одновременно веришь, что ты — хороший человек, уровень когнитивного диссонанса должен быть впечатляющим. Вместо того чтобы менять свои действия, похоже, что рабовладельцы меняют свои убеждения.
Бейлз пишет, что они видят себя как поддерживающих порядок, оправдываются действиями или обстоятельствами жизни рабов или полагают, что возможность рабовладения предопределена классом, к которому они принадлежат по рождению. Они считают, что забирают что-то у своих жертв, но что-то и дают: еду, кров, базовые удобства. Данные взгляды помогают им поддерживать неравенство в обществе, ведь это подразумевает, что определенные люди не заслуживают больше, чем им предлагают. И они должны быть благодарны за то, что вообще что-то получили.
Одновременно эти убеждения определяют рабов как недолюдей, помещают их в категорию существ, которые не достойны статуса или человеческих прав, будто они животные или преступники. Бейлз объясняет, что ключевая роль рабовладельца — заставить раба признать свою роль, прекратить считать рабство злом, начать воспринимать это как нормальный порядок вещей. «Если зло в глазах смотрящего, тогда раба заставляют занять позицию преступника — рабовладельца». Когда ни рабовладелец, ни раб не считают рабство злом, ситуацию легко поддерживать.
Современное рабство нельзя оправдать, но мы можем заметить параллели в других ситуациях, включающих экстремальную эксплуатацию людей за деньги. Легче смотреть на других и судить, чем вглядываться в известные нам теневые бизнес-практики в наших сообществах. В большинстве стран есть люди, которым недоплачивают, которые перерабатывают. Есть те, кого посылают работать с химикатами, добывать нефть или алмазы, те, кто подвергается опасности на производстве без соответствующей защиты. И есть компании, рискующие самим своим существованием, но использующие труд незарегистрированных работников и считающие, что вправе платить им гроши. Возможно, рабовладельцы не так уж отличаются от некоторых бизнесменов.
Перейдем от современного рабства к другим формам эксплуатации: как мы можем оправдать плохое обращение с работниками или низкую оплату труда? Например, в западных обществах мы должны спрашивать себя, почему считаем нормой платить уборщикам, сиделкам и мусорщикам малую толику зарплат, назначенных другим. Зачастую этих денег не хватает на то, чтобы оплатить скромное питание и кров. Разве не стоит вознаграждать их за труд высоко или по крайней мере адекватно? Или вы считаете это нормальным, потому что так устроено общество либо потому что вы, со своим университетским дипломом, или дополнительным образованием, или хорошим происхождением, заслуживаете большего?
Если не знаете, верите ли вы в справедливый мир, позвольте вам помочь. Ответьте на один из главных вопросов: думаете ли вы, что «люди обычно заслуживают наград и наказаний, которые получают в этом мире»?[239] Если да, тогда вы верите в «справедливость исходов и распределений благ»[240]. Иными словами, чем тверже вы уверены, что хорошие люди заслуживают добра, трудолюбивые — богатства или, наоборот, что те, кто не работает, достойны умереть от голода, тем сильнее верите, что мир справедлив. Это также значит, что, если вы встретите, к примеру, человека, который недоедает, хотя и много работает, вам будет трудно это понять.
Психолог Мелвин Лернер был среди первых исследователей этой темы, которую называют «гипотеза справедливого мира». Он хотел выяснить, как много людей будет готово обвинить жертв в их страданиях. В серии экспериментов, включая тот, что был опубликован в 1966 году совместно с Кэролайн Симмонз, ученые показали, что «люди будут использовать свои представления так, чтобы поддержать убеждение, что все получают по заслугам или, наоборот, заслуживают то, что получают»[241]. Вера в справедливый мир возникает, потому что нам нравится думать, будто мы контролируем свою судьбу, а полагать обратное опасно. По утверждению Лернера и Симмонз, «если бы люди не верили, что могут получить то, что хотят, и избежать того, что им неприятно, совершая определенные уместные поступки, они бы буквально потеряли способность действовать».
С помощью веры в справедливый мир мы пытаемся понять мир, наполненный неравенством, которое, как нам кажется, мы не способны преодолеть. И хотя личная убежденность в том, что мир справедлив, может быть для нас полезна, поскольку она воодушевляет и помогает чувствовать, что мы управляем собственной жизнью[242], для общества последствия таких убеждений могут оказаться разрушительными. Общественная вера в справедливый мир связана с негативным отношением к разным группам, в том числе бедняков[243], а также жертв преступлений, включая изнасилования[244]. Когда кто-то считает, что люди заслуживают того, что получают, или что они получают по заслугам, неудивительно, что это влияет на их взгляды на изнасилование пьяной девушки или на бездомного, побирающегося в подземке.