– Га-ад. Так издеваться! Так кровь из человека пить! Матери твоей сколько талдычила: «Учись, будь независимой», – сколько тебе талдычу, все впустую… Такой же будешь, как она. Таким же дерьмом зависимым. Ты будешь учиться, ненавистный подлец, ты будешь учиться, будешь учиться?!
Дело в том, что до определенного возраста у ребенка нет своего мнения, нет отношения ко многим жизненным ситуациям, они просто не сформированы. Он пока не может сам оценить то, что происходит, так как у него недостаточно жизненного опыта. Поэтому ребенок вынужден принять оценку значимого взрослого и присоединиться к ней. «Почему же он не может возразить?» – спросите вы. Может, если достаточно взрослый, примерно от 10 лет и старше. Но мы помним, что 90 % базового жизненного опыта человек набирает в возрасте от 1 года до 7 лет. В этом возрасте и формируется его самооценка.
Пока ребенок маленький, он полностью зависит от значимого взрослого, в 95 % случаев от матери. Он не может не согласиться с мнением матери по любому вопросу, так как где-то в глубине души чувствует, что это может быть опасно. Ребенок, противоречащий родителям, становится как бы «не нужен» им, поэтому родители гипотетически могут такого ребенка «оставить».
Это мы, взрослые, знаем о том, что мать, скорее всего, никогда не оставит своего ребенка, как бы она на него ни злилась, как бы плохо он себя ни вел. Но ребенок не подозревает об этом. Он не знает, что даже если мать его оставит, то ему помогут другие взрослые, родственники, государственные органы, в конце концов. У него нет информации об этом, а самое главное, нет жизненного опыта. Кроме того, префронтальная кора головного мозга, которая, как считают ученые, и содержит личность человека, у ребенка только формируется. Это самый поздно созревающий отдел мозга. Считается, что он заканчивает формироваться только к 20–23 годам. Откуда же знать маленькому ребенку, что мама его не бросит и он не погибнет?
Сформированное таким образом негативное отношение к самому себе, закрепившееся как условно-рефлекторное реагирование на окружающую действительность, становится перманентно усиливающимся, длящимся психологическим стрессом. Этот стресс обостряется в ситуациях, когда человеку приходится иметь дело с чем-то, что у него не получается, с неудачами и поражениями. Даже если у такого человека начинает все удаваться, он не приписывает заслугу себе, а склонен объяснять ее удачно сложившимися внешними обстоятельствами.
Во вторую очередь на нас влияют стрессы, которые вызваны сформированным негативным отношением к окружающим людям, в основном к близким. Подобное отношение потом может переноситься на всех людей. Точно так же, как и в случае с самооценкой, эта группа убеждений может быть сформирована на основании собственных выводов и мнения значимых людей.
Если ребенок с раннего детства сталкивался с негативным, жестоким обращением со стороны родителей или других значимых взрослых, он может сделать вывод о том, что люди опасны, им нельзя доверять, нужно все время ждать подвоха. А так как человеку постоянно приходится взаимодействовать с обществом, данное убеждение в итоге формирует хронический психологический стресс. Стремясь компенсировать этот стресс, он начинает сторониться людей, с детства сложно выстраивает социальные связи. В результате человек может стать нелюдимым, имеющим социофобические черты характера, а впоследствии – полноценное социофобическое расстройство. Особенное место в формировании убеждения «люди – плохие» занимает так называемое «двойное послание». О феномене двойного послания стоит рассказать немного подробнее.
Концепцию двойного послания (double bind) в 50-х годах XX века описали американские психиатры Грегори Бейтсон, Джей Хейли и Джон Уикленд. Суть этой теории заключается в том, что ребенок получает от значимого взрослого двойное послание на разных коммуникативных уровнях: на словах выражается одно, а в интонации и невербальном поведении – совсем другое, часто противоположное. Например, мама может говорить о любви к своему ребенку, но при этом держать холодный тон голоса, демонстрировать мимику, выражающую равнодушие или даже отвращение, осуждение, неприятие.
Мать одновременно испытывает по отношению к ребенку раздражение и привязанность, при этом она устала, голодна, испугана и т. д. Она может сказать: «Пора спать. Хорошие дети ложатся в кровать, чтобы завтра чувствовать себя прекрасно». При этом мать не контролирует свою мимику, не управляет голосом, и в действительности ее слова маскируют совсем другой посыл: «Ты мне надоел, я от тебя устала, убирайся с глаз долой». В данном случае на словах она транслирует заботу и участие, а на деле – раздражение и гнев. Со временем ребенок может сделать два вывода:
1. Слова вообще ничего не значат, и их можно не принимать во внимание; все люди лгут.
2. В словах всегда есть скрытый смысл, подвох, опасность, которые необходимо распознать.
Вот пара примеров:
1. «Да-да, ты молодец» – формальный комплимент, в котором между строк читается «ты мне надоел, я не хочу больше с тобой разговаривать».
2. «Да, ты старался, но…» – вроде бы признание заслуг, но на самом деле эти слова могут демонстрировать жалость, презрение, неприятие.
Я думаю, читатель и сам может привести массу примеров, когда сказанные слова противоречат транслируемым чувствам и контексту, в котором они произнесены.
Классический образец подобного двойного послания мы видим даже в менталитете народов. Например, так называемая «дежурная улыбка». Вроде бы невербально человек демонстрирует дружелюбие и расположение, но это лишь видимость. Под дежурной улыбкой могут скрываться любые чувства и всякое отношение, зачастую абсолютно негативное.
Постоянно сталкиваясь с таким отношением с самого раннего детства, ребенок делает самостоятельный вывод о том, что раз самые близкие непредсказуемы и могут быть опасными, то и все другие люди тоже. Убегая от этой мнимой опасности, уже взрослый человек прерывает имеющиеся социальные связи или принимает решение не углублять те, которые возникают естественным образом в процессе повседневной деятельности.
Возвращаясь к психосоматической реакции на этот вид стресса, вспомним, что человеческий вид имеет групповую стратегию выживания, поэтому социальная поддержка или, напротив, социальная изоляция значительно влияют на жизнь и здоровье человека.
Мнение ученых однозначно: чем слабее социальные связи человека, тем меньше продолжительность жизни и тем значительнее влияние инфекционных заболеваний на организм. Выживаемость людей с небольшим количеством социальных связей более чем в два раза хуже, чем у общительных членов общества – при одинаковых заболеваниях. Это объясняется тем, что при отсутствии значимых и крепких отношений человек не получает моральной поддержки. Нагрузка стрессоров на него растет, что приводит к подавлению иммунитета и повышает риски при протекании инфекционных заболеваний.
Чувства одиночества, покинутости, ненужности могут возникать даже при наличии людей вокруг.
Сами по себе многочисленные контакты с обществом могут не уменьшать стресс, а, наоборот, его увеличивать, если отношения не становятся важными и значимыми. В этом случае они способны активировать хроническую стрессовую реакцию.
Сформированное таким образом негативное отношение к другим людям закрепляется в мозге человека как условно-рефлекторное реагирование на окружающую действительность. В результате это реагирование также становится перманентно усиливающимся, длящимся психологическим стрессом. Стресс обостряется в ситуациях, когда человеку приходится коммуницировать с людьми, особенно при решении сложных вопросов. Такой человек с трудом выдерживает долгосрочные отношения и часто имеет проблемы с близостью.
В третью очередь определенное влияние оказывают стрессы, которые вызваны сформированным негативным отношением к миру. В этом случае весь мир представляется опасным и враждебным человеку. Данная группа убеждений – следствие возникающего экзистенциального кризиса. Он связан с осознанием, что жизнь конечна, а значит, вся деятельность не имеет явного и очевидного смысла. А если нет смысла, то человек чувствует себя уязвимым перед большим и страшным миром.
Экзистенциальное одиночество – это сильные негативные чувства, тревога, тоска, страх, которые человек испытывает постоянно или в некоторые значительные периоды своей жизни. Он чувствует себя отделенным от мира, беспомощным перед ним. При этом мир может восприниматься и как совокупность несправедливых правил, законов, взаимосвязей, возникающих обстоятельств, где человек и другие люди неким образом отделены от мира. Лучше всего данную ситуацию характеризует фраза: «Не мы такие, жизнь такая…» То есть человек убежден, что и он, и другие вынуждены подчиняться несправедливым, непонятным им правилам. Хотя сами люди при этом могут быть «хорошими».
Следующая группа убеждений может включать в себя все вышеперечисленные негативные убеждения: «я – плохой» (низкая самооценка), «другие – плохие» (все люди опасны), «весь мир – плохой» (все в мире несет опасность, включая меня и других людей).
Почему возникает подобное отношение? Первой причиной, по моему мнению, является недостаточность навыков выживания/взаимодействия с миром. То есть переданный такому человеку опыт недостаточный либо некачественный. Проще говоря, родители и иные значимые люди не смогли научить ребенка нужным знаниям и навыкам, либо ситуация вокруг резко изменилась, и все усвоенное оказалось неактуальным.
Вторая причина – болезненные, негативные, травмирующие отношения, сложившиеся у человека в семье (психосоматогенная семья, рассмотренная нами ранее). Причем они могут быть как между самим человеком и членами его семьи, так и между семьей и остальным миром. Для того чтобы проиллюстрировать такое отношение к жизни, приведу историю о человеке по имени Сергей (имя изменено).
Сергей вечно на взводе, у него постоянно кто-то не прав: то начальник, то коллеги, то чиновники, то сотрудники ЖКХ. Но больше всего не правы его родные и близкие. И, хотя он почти ни с кем из них уже давно не общается да и личных отношений у него нет, Сергей продолжает рассказывать всем о том, какие же они нехорошие. А еще в любых разговорах он упоминает, что люди в целом г… И доверять никому нельзя. И как его все пытаются не уважать, принижать, а он здорово защищает свои границы, посылая всех на три буквы и в «пять букв»…