«Я чувствовал себя раздраженным, и меня снова начала беспокоить боль в области сердца. Тогда я попросил медсестру вызвать врача. Она остановилась на мгновение и попросила меня попытаться заставить сердце биться быстрее, усилить боль и страх и подождать, и обещала вернуться ко мне попозже. Я попробовал, и, когда медсестра вернулась примерно через четверть часа, пришлось признать, что, к моему великому удивлению, усилия оказались напрасными. Я не сумел ни усилить боль, ни ускорить сердцебиение, более того, обе проблемы исчезли!.. Воодушевленный таким поворотом событий, я вышел из больницы на час или около того и пошел гулять по улицам, чего не делал уже более полугода. При входе в магазин я почувствовал легкое сердцебиение, но сразу начал говорить себе: “Попробуй-ка ощутить еще более сильную тревогу!” И все опять было напрасно, мне это просто не удавалось! Я вернулся в клинику, довольный своим достижением – наконец-то я сумел гулять в одиночестве». Мы пригласили пациента посетить нас шесть месяцев спустя, и он сообщил, что у него отсутствовали какие-либо жалобы и что он возобновил свою профессиональную деятельность.
Теперь обратимся к следующему случаю:
Прежде чем попасть в нашу больницу, миссис Х. Р. уже четырнадцать лет страдала от навязчивого желания все пересчитывать, а также проверять, в порядке ли ящики комода и надежно ли они заперты. Она постоянно проверяла содержимое ящиков, резко закрывая их костяшками пальцев и пытаясь несколько раз повернуть ключ в замке. В конце концов это хроническое состояние дошло до такой крайности, что пальцы женщины были вечно покрыты ссадинами и синяками, а ключи и замки оказались сломанными.
В день поступления доктор Эва Нибауэр продемонстрировала, как применять метод парадоксальной интенции. Пациентке показали, что можно небрежно бросать вещи в комод и шкаф, создавая там как можно больше беспорядка. Она должна была говорить себе: «Нужно сделать так, чтобы в этих ящиках стало как можно больше беспорядка!» В результате через два дня после госпитализации ее навязчивое желание все пересчитывать исчезло. На четвертый день она не чувствовала необходимости проверять свой комод. Она даже забывала запирать его, чего не делала больше десяти лет! Через шестнадцать дней после госпитализации женщина чувствовала себя свободной от жалоб и симптомов, очень гордилась своим достижением и занималась повседневными делами, не испытывая навязчивых желаний. Пациентка призналась, что обсессивно-компульсивные идеи время от времени возвращались, но она научилась игнорировать их или относиться к ним с легкостью. Таким образом, она преодолела свою компульсию не отчаянной борьбой с ней (что только усиливало болезненные проявления), а наоборот, «относясь к ней с юмором», то есть применяя метод парадоксальной интенции.
Примечательно, что после исчезновения симптомов у пациентки спонтанно, во время психотерапевтического сеанса, всплыли некоторые важные воспоминания. Когда ей было пять лет, ее брат сломал ее любимую куклу. После этого она начала запирать свои игрушки в ящике комода. Когда ей было шестнадцать, она застала сестру, которая без разрешения надевала один из ее лучших нарядов. С тех пор она всегда тщательно запирала шкаф с одеждой. Таким образом, даже если мы считаем само собой разумеющимся, что ее компульсии укоренились в этих травматических детских переживаниях, именно радикальное изменение отношения к ее симптомам принесло терапевтический эффект.
Доведение до сознания таких психических травм, во всяком случае, само по себе не может считаться надлежащим лечением, поскольку столь эффективным оказался метод, не включающий такой процедуры. Это напоминает замечание, которое сделала Эдит Вайскопф-Джоэлсон в статье «Некоторые комментарии об одной венской школе психиатрии»: «Хотя традиционная психотерапия настаивает на том, что терапевтические практики должны быть основаны на открытиях в этиологии, возможно, что определенные факторы могут вызывать неврозы в раннем детстве и что совершенно другие факторы могут облегчать неврозы во взрослом возрасте»[194]. Травмы просто наполняют содержанием соответствующие обсессии, компульсии и фобии. Даже психоаналитики все больше склоняются к тому, что травмы сами по себе не вызывают непосредственно неврозов. В некоторых случаях я бы осмелился сказать, что верно даже обратное: не травма вызывает невроз, а, скорее, невроз вызывает повторное появление травмы. Одна аллегория способна прояснить этот момент. Риф, который показывается во время отлива, не является причиной отлива; скорее, именно из-за отлива риф выступает из воды. Как бы то ни было, наша терапия не должна зависеть от обоснованности этиологических допущений каких-либо конкретных невротических симптомов. Таким образом, комментарий Вайскопф-Джоэлсон уместен. Во всяком случае, интересно отметить, что более или менее «свободные ассоциации», ведущие к травмирующим переживаниям, вызвавшим определенные привычки и симптомы, могут возникать после того, как терапия принесла облегчение.
Итак, мы видим, что метод парадоксальной интенции работает даже в тех случаях, когда не затрагивались ни действительное соматическое основание (пациент с инфарктом), ни предполагаемая психическая причина (случай с госпожой Х. Р.). Парадоксальная интенция эффективна независимо от лежащей в ее основе этиологии: другими словами, это по своей сути неспецифический метод. На основании своего клинического опыта автор считает, что в каждом тяжелом случае фобической симптоматики приходится считаться с вегетативно-эндокринной или ананкастической подструктурой. Однако это не влечет за собой фаталистической точки зрения, поскольку полноценный невроз есть не что иное, как надстройка, возведенная на этих конституциональных элементах; вполне может быть, что его можно смягчить психотерапевтически, не обязательно удаляя или даже не принимая во внимание лежащую в его сути основу. Такая терапия скорее паллиативная, чем каузальная. Не следует считать ее и симптоматической, ведь логотерапевт, применяющий парадоксальную интенцию, имеет дело не столько с симптомом как таковым, сколько с отношением пациента к своему неврозу и его симптоматическим проявлениям. Именно сам акт изменения отношения приводит всякий раз к улучшению.
Эта неспецифичность помогает понять, почему парадоксальная интенция иногда эффективна в тяжелых случаях. Хочу подчеркнуть – «иногда», ибо я не собираюсь создать впечатление, что благоприятные результаты достигаются всегда или что парадоксальная интенция является универсальной панацеей или чудодейственным методом. С другой стороны, я чувствую себя обязанным точно представить диапазон ее применимости и степень ее эффективности. Я хотел бы добавить в скобках, что процент излечений или случаев улучшения состояния до степени, когда пациент не нуждается в дальнейшем лечении, несколько выше (75,7 %), чем цифры, приведенные в научной литературе[195].
Парадоксальная интенция также работает и в случаях более сложных, чем моносимптомный невроз. Приведенные ниже примеры показывают, что даже случаи тяжелого невроза обсессивно-компульсивного характера (в немецкой клинической терминологии называемого ананкастической структурой личности) можно эффективно и успешно лечить методом парадоксальной интенции.
Пациентка, женщина 65 лет, в течение 60 лет страдала от навязчивого желания мыть руки – настолько сильного, что ее госпитализировали в нашу клинику для обследования перед лоботомией (я предполагал, что это единственная процедура, способная принести облегчение в данном тяжелом случае)[196]. Компульсивные симптомы начали проявляться, когда ей было четыре года. Если ей не давали потакать своему навязчивому желанию, она облизывала руки. В дальнейшем пациентка постоянно боялась заразиться от людей с кожными заболеваниями. Она никогда не прикасалась к дверной ручке и настаивала на том, чтобы ее муж придерживался очень сложного профилактического ритуала. Долгое время больная была не в состоянии делать какую-либо работу по дому и наконец могла только целыми днями лежать в постели. Тем не менее даже так она требовала, чтобы ее вещи терли по триста и более раз специальной тряпкой, которую муж должен был постоянно стирать. «Жизнь для меня была адом», – призналась пациентка.
Чтобы постараться избежать операции на головном мозге, мой ассистент, доктор Эва Нибауэр, начала логотерапевтическое лечение с помощью метода парадоксальной интенции. В результате через девять дней после госпитализации пациентка начала помогать в палате. Она штопала чулки своим соседкам по палате, помогала медсестрам мыть столы для инструментов и шприцы и, наконец, даже опорожнять ведра с окровавленными и гнилостными отходами! Через тринадцать дней после госпитализации она на несколько часов отправилась домой, а по возвращении в больницу торжественно сообщила, что съела булочку грязными (невымытыми) руками. Два месяца спустя она смогла вести нормальный образ жизни.
Было бы неверным утверждать, что у нее полностью исчезли симптомы, так как ей по-прежнему приходили в голову обсессивно-компульсивные мысли. Однако она испытала облегчение, когда перестала бороться со своими симптомами (борьба только усиливает их) и вместо этого начала иронизировать над ними – короче говоря, применила метод парадоксальной интенции. Она даже стала подшучивать над своими патологическими мыслями. Женщина время от времени посещала поликлинику, так как все еще нуждалась в поддерживающей логотерапии. Однако улучшение ее состояния прогрессировало, и поэтому лоботомия, которая раньше казалась неизбежной, стала ненужной.
Я намеренно описываю ситуации, в которых с пациентами работали мои сотрудники, а не я сам. Это указывает на то, что действует именно метод, а личность его создателя ни при чем (хотя, как я указывал ранее, личностным фактором никогда нельзя пренебрегать).