Когда я даю терапевтам такие рекомендации, меня часто спрашивают: «Не слишком ли мы тем самым внушаем пациенту, что он должен видеть сны?» Разумеется, это внушение, но я сомневаюсь, что оно является слишком сильным. Значительная часть психотерапии – это внушение. Фрейд был первым, кто это отметил и многократно повторял. Он упоминал о внушении, вызванном любовью в переносе; пациент чувствует, что, вынося тяготы лечения, он в результате получает удовлетворение своей любви в переносе. Однако я имею в виду даже более простые формы внушения. Мы внушаем пациентам, что будет полезно, если они будут нам рассказывать о всех своих мыслях, что они должны регулярно приходить на сеансы, рассказывать нам свои фантазии, дневные грезы и чувства, которые они могут к нам испытывать. На ранних стадиях лечения, когда мы объясняем пациенту его роль, мы можем упомянуть в этом разговоре о важности сновидений и о том, что их обсуждение на аналитических сеансах уже принесло большую пользу другим пациентам. Фрейд так поступал постоянно.
Первые психоаналитики считали, что психоанализ – это прежде всего анализ сновидений (хотя этот крайний взгляд недооценивал значение психологии Эго и анализа защит). Раньше считалась очень сомнительной возможность достижения успеха в лечении, если пациент не видит снов. В процессе терапевтической регрессии человек может исследовать запретные и конфликтные импульсы, поскольку они усиливаются, делаются более направленными и заметными. Важнейшим источником уверенности в этом служила постоянная ночная регрессия в сновидениях. Здесь всецело царствовал первичный процесс. Маскировка сновидения и осознанная реакция на него раскрывают адаптивную и защитную стороны Эго. В результате такой периодической смены фокуса вся человеческая личность в целом вовлекается в лечение.
Многое можно почерпнуть из того повышенного внимания, которое уделяется сновидениям в работах первых аналитиков. Для Фрейда жизнь сновидения была основой основ. В ситуациях сомнения или путаницы правильная интерпретация сновидения способствовала восстановлению его уверенности. Первые психоаналитики использовали сны, как опытный химик использует цвет для определения невидимого действия молекулярных сил. Если сон не мог подкрепить клинические предположения терапевта или даже опровергал их, это означало, что терапевт шел по ложному пути. Работа со сновидениями была бесконечно многообразной: диагноз, прогноз, оценка воздействия интерпретаций, раскрытие событий прошлого, прослеживание актуальных конфликтов, проявляющихся в дневных остатках, наблюдение за развитием и состоянием переноса, обнаружение изменений в структуре личности и контроль за тем, как происходит процесс завершения терапии.
Хотя обычно невозможно поставить человеку диагноз по одному сну, серия сновидений в течение определенного периода времени часто обнаруживает стабильные особенности.
После шести месяцев лечения женщина жаловалась, что терапия ей не помогает. Она ощущала беспокойство и подавленность и считала меня отстраненным и пассивным. Было трудно сказать, находилась ли она в состоянии слишком глубокой регрессии или же это была начальная стадия ожидаемого негативного переноса. В течение нескольких недель пациентка описывала сны такого типа: она идет по городу, тротуар проваливается, и на нее рушится огромное здание; на город падает атомная бомба, люди гибнут, в живых остается только она одна; она сидит в автомобиле, он загорается, огонь перекидывается на нее. Она видит, как чернеет и обугливается ее кожа. Какая-то рядом стоящая женщина смотрит на нее снаружи, но ничего не делает, чтобы ей помочь.
Такие сны, сопровождаемые аффектом ужаса, выявили всю глубину тревоги и смертельного страха, который не находил своего выражения в словах на наших сеансах. Я изменил свою технику и стал более активным, присутствующим и поддерживающим. Такое изменение в моем поведении помогло пациентке перенести боль, вызванную переносом.
Важно подчеркнуть, что одного сна, как правило, недостаточно, чтобы поставить диагноз относительно состояния психики в целом. Поскольку мы все способны к значительной регрессии в сновидениях, любой сон здорового человека иной раз невозможно отличить от сна психотика. Это особенно справедливо, если этот человек подвергается внезапному сильному стрессу, такому, как смерть любимого человека, разбитая любовь, переезд в новый дом или какой-то иной жизненный кризис.
Так, например, молодой врач рассказал мне, что в ночь перед началом своей интернатуры он увидел во сне, что снова находится в медицинском институте и сдает государственный экзамен. Он не понимает вопросов и чувствует ужас от своей неподготовленности. Он выходит из комнаты, чтобы пойти в библиотеку, сбивается с пути и ощущает себя совершенно одиноким и беспомощным. Он просыпается в сильной тревоге. Это типичный предэкзаменационный сон. На самом деле в медицинском институте он был выдающимся студентом, всегда прекрасно готовился и отлично сдавал экзамены. Назначение этого сна состояло в том, чтобы поддержать сновидца: «Точно так же, как не было причины бояться плохих результатов в медицинском институте, так и с интернатурой все будет хорошо». Изоляция и одиночество (состояние, которое часто можно обнаружить в сновидениях психотиков) в данном случае свидетельствуют об обратном – о способности использовать то, что тебя окружает, и доверять миру.
Пример прогностической ценности сновидений приведен в клинической истории знаменитого пациента Фрейда Вольфсманна. В изначальном детском сне Вольфсманна была такая картина: через открытое окно сидящие на дереве волки смотрели на объятого ужасом мальчика. Это происходило в зимнюю ночь. Когда Фрейд заболел раком и не мог принять Вольфсманна, обратившегося за консультацией через несколько лет после завершения терапии, он направил его к доктору Рут Мак-Брунсвик. Во время лечения Вольфсманн стал паранойяльным психотиком, и доктор Мак-Брунсвик боялась за свою жизнь и за жизнь Фрейда: Вольфсманн угрожал убить их обоих. В этот момент ему приснилась новая, проясненная версия его старого сна. Изменилась окружающая обстановка: теперь стояла летняя погода; больше не было ужасных волков, и ветви деревьев переплелись в нежных объятиях. Доктор Мак-Брунсвик корректно интерпретировала этот сон следующим образом: пациент проработал основные конфликты, и скоро этот результат станет очевиден. После короткого периода дезорганизации пациент начал компенсироваться. Прогностический характер сна наиболее ясен, когда он отражается в изменении содержания повторяющихся сновидений.
Изменения в повторяющихся сновидениях делают очевидными устойчивые и существенные изменения в структуре личности.
Молодой человек, который был почти шизоидным в своих межличностных отношениях, начал лечение, утверждая, что сны приводят его в недоумение. В его сновидениях не было человеческих персонажей, а их смысл ускользал от него, несмотря на то, что они вызывали много болезненных чувств. Спустя год после того, как установился перенос, он удивился, обнаружив в своих снах человеческие персонажи. Спустя еще несколько лет он был ошеломлен, поняв, что знает, кто эти люди, и смог начать о них говорить. К этому моменту его жизнь сильно изменилась, а его социальная адекватность вернулась к тому же уровню, который он имел на более раннем этапе своей жизни.
В снах одной женщины ее квартира не имела ни дверей, ни стен. Казалось, люди везде ходили свободно и не имели никаких тайн. Она страдала от наполненного виной симбиоза с матерью, имевшей сильные психические отклонения. Когда она начала движение к отделению от матери, в снах произошли сдвиги. Появились двери, у помещений были стены и границы. В одном очень позднем сне она имела квартиру в одной части города, а мать – в другой. Она не могла припомнить, чтобы раньше у нее был такой сон.
Сновидения несут информацию относительно бессознательного пациента не только терапевту, но, как правило, и самому пациенту. Несмотря на всеобщую образованность и культурные достижения, общество сохраняет веру в мистическую достоверность снов. Многие люди начинают относиться к терапевтическому прогрессу более серьезно, если видят изменения в своих снах. Сны очень ригидных, казалось бы, не способных к воображению, обсессивных людей поставляют им важные для них данные. Так, один мужчина жаловался мне, что он безнадежен. Он ощущал себя ригидным и неэмоциональным, но постепенно стал убеждаться в том, что он – заметная, интересная личность, хотя и повязан смирительной рубашкой навязчивости. Используя сновидения – неопровержимые доказательства, я смог продемонстрировать ему, как в дневной жизни он защищался от мыслей и чувств, которые прорывались ночью.
Сны, которые пациент видит в период, близкий к стадии завершения терапии, имеют особое значение. Часто они не только свидетельствуют об успехе лечения, но и обнажают неудачи и неудовлетворенность терапией.
Ближе к окончанию лечения женщине приснилось, что у нее на макушке появился пенис. У окружающих это вызывало смущение, но она, казалось, его не замечала.
Эта женщина говорила мне, что у нее плохой характер. Необычные черты ее личности смущали окружающих, но только не ее саму. Спустя несколько лет эта пациентка вернулась, чтобы продолжить терапевтическое разрешение этой проблемы.
Женщина, прекратившая терапевтический процесс по «внешним» причинам (она должна была переехать, чтобы соединиться со своим возлюбленным), вздремнула перед своим последним сеансом. Ей приснилось, что она должна мне деньги и что она пропустила свой последний сеанс.
Действительно, она опоздала на последний сеанс и выписала мне чек, который банк отказался принять. Дорогой урок в толковании сновидений!