[76] — остановку после многочисленных блужданий в своих глубинах, для которой сновидица использует слово «Дармштадт» и ассоциирует его с «кишками» и «городом», то есть, это «город внутренностей».[77] Так Рождество, святой праздник рождения Бога, происходит в тёмной пещере тела, в месте эмоций, в её собственных внутренностях.[78] Тогда на сцену выходит творческий ремесленник, а потом ещё и другая почтенная женская фигура, образ Самости, который предупреждает сновидицу не препарировать интеллектуально бессознательное, но придать ему форму religiose в безыскусных и скромных одеждах (как делает ремесленник).
Творческая проблема, от которой она всегда уклонялась под предлогом нехватки времени или усталости, была выражена ещё более чётко, когда в последующем сне сновидица обнаружила автора Карла М. спящим в туалете. Туалет является местом «творческого» производства, и в целом символизм экскрементов часто указывает в снах на творческие проблемы. Это играет особенно важную роль для шизофреников, так как, как часто указывал Юнг, в конце концов случай шизофрении можно вылечить лишь в той мере, в какой возможно привести пациента к творческому структурированию тех содержаний, которые угнетают его. Нас нельзя подтолкнуть к такому виду творчества из-за амбиций и жажды материальных успехов. Быть творческим человеком в этом роде можно только «ради Бога».
Rene Gardi описывает в своей прекрасной книге Sepik, как коренные жители того региона[79] организовывали строительство дома. Сначала «светские» строители приступают к работе, и будущим владельцам больше не позволено входить в дом. Затем наступает очередь художников, которые составляют своего рода жреческий класс, и они оформляют тотемные столбы с образами духов и богов в центре дома, после чего, наконец, дом освещается другими священниками, которые совершают ритуалы. Только на четвёртой стадии владелец входит в дом. Здесь становится ясно, что искусство как изначальный психический феномен выполняет религиозную задачу и представляет аспект этого «тщательного принятия во внимание трансцендентных сил», которое соответствует песнопениям, молитвам и ритуалам священников. Предоставление формы духам является «священной задачей», и это должно быть сделано ради них самих (духов), а не по вкусу или настроению художника.[80]
Именно искусство созидательного творчества требует бессознательное от сознания во многих подобных случаях; бессознательное требует выполнить работу ради неё самой, даже если мир никогда не увидит конечного результата. Но это предполагает щедрое отношение, не социальные амбиции неопределившейся служанки, а самоотверженную любовь ремесленника. Это также не работает без принятия того, что я назвала «творческим разочарованием». Даже самый талантливый человек должен постоянно смиряться с тем, что по сравнению с тем, что он видит внутренним взором, конечный продукт, несмотря на всю любовь и преданность, которые могли быть заложены в его создание, к сожалению, представляет собой лишь несовершенное воплощение. Многие люди, однако, не могут принять этого разочарования. Они не готовы пожертвовать красочностью своего внутреннего видения. Они не готовы отлучить себя от него, и поэтому они не приходят к смирению, которое в силу своей наивности способно приступить к творчеству. По моему опыту это связано с тайной инфляцией, которая препятствует творчеству аналогично тому, как «магическая» установка блокирует religio, — по сути, это та же самая проблема. Эго чрезмерно раздуто, и Самость оторвана от него, и поэтому эго не может служить бессознательному в качестве положительной контрпозиции. В основном мы не хотим принимать свою жизнь как глупую, наивную и беспомощную, как в действительности есть, когда мы сталкиваемся с явлениями бессознательного, и мы не намерены начинать там, где всё начинается, с religio — с тщательного принятия во внимание нуминозного ради нас самих.
Следующий сон откровенно это выражает.
Кухня ведьмы
1. Цюрихское озеро, очень красивое и красочное — большой город, расположившийся на северном берегу — там же странный, сказочный замок возвышается — изображение снова пропадает.
2. Двое молодых людей, которые обручены и хотят поженится, бродят вокруг. <…> Молодой человек просит меня написать письмо его любимому отцу и спросить разрешения жениться на ней. Я беру на себя ответственность и составляю это письмо, но потом я уже не уверена на его счёт, потому что юноша ставит меня в неловкое положение и потому что задача слишком смущающая, поэтому я читаю письмо двум молодым девушкам, чтобы узнать их точку зрения. Они несколько презрительно улыбаются друг другу на мой счёт и придерживаются мнения, что это в самом деле не моё дело. Письмо принято, но я также говорю, что молодой человек мог бы написать его и самостоятельно. Я добавляю, что мы часто высмеиваем любовные письма и что есть люди, которые попытаются получить в свои руки такие письма просто ради смеха.
3. В комнате у семьи Арон. Состоится обряд чёрной магии. Кроме меня присутствуют г-жа Арон, г-жа Майер (слегка невротичная женщина, давний друг семьи Арон) и одна из юных девушек (из части 2). Г-жа Арон намеревается совершить обряд. Я сижу на диване с молодой девушкой; мы собираемся принимать участие в качестве зрителей.
В комнате есть некая разновидность печи, ярко освещённой изнутри, вероятно, невидимым огнём. Г-жа Арон готовит всё необходимое рядом с печью и начинает работать. Г-жа Майер помогает ей. Она говорит: «Вы [я одна из тех, кого она имеет в виду] собираетесь испытать то, что Дева Мария является только лишь плодом фантазии ведьмы!» Другими словами, цель происходящего состоит в вызове Девы Марии вниз в подготовленную магическую субстанцию. Г-жа Майер выходит после этих слов.
У мена на коленях три альбома Мазереля разных размеров, на них я должна смотреть, пока вещество вызревает. Г-жа Арон говорит мне, что мне следует открыть самый большой, тот, который с надписью: Мазерель…? (резкое на слух слово, содержащее «ст»: твист, мастер?).[81] Я открываю книгу. Внутри красочные, очень своеобразные картины. Они в увеличенном виде проецируют себя на стену (или же там есть увеличивающее зеркало?). Они изображают призрачные чёрные и серые фигуры, которые сражаются в самом центре огня войны; это ад, приготовленный для них врагом. Цвета — огненный, сине-зелёный и чёрный. Я думаю, что Мазерель представляет здесь бесчеловечность врага, других, только одной стороны, но что, однако, эти люди, на чьей он находится стороне, делают те же самые вещи со своими врагами. Тем не менее, представлены и другие хаотические образы.
В это же время г-жа Арон подходит к камину в другом углу кухни, чтобы завершить вызывание. Пламя горит и освещает весь угол. Магическое вещество находится в круглом контейнере, который погружён в водяную баню,[82] другими словами, в другой большой круглый контейнер. Оно по преимуществу состоит из яйца (смешанного с чем-то) и выглядит как заготовка для быстрого пудинга. Водяная баня подвешена над огнём и над ней располагается широкое отверстие дымохода. Все залито ярким светом от костра. Г-жа Арон стоит перед ним, помешивая вещество, и громко распевает заклинание призыва.
Я передвигаюсь за её спину. Я чувствую себя странно, и я напугана. Я пытаюсь успокоить себя, говоря, что, в конце концов, это г-жа Арон колдует, а я только наблюдаю. Тем не менее, я задаюсь вопросом, не может ли это мне как-то повредить. Конечно, это вызывание только лишь Девы Марии, а не самого Бога. Затем я осознаю, что Мария — Матерь Божья, и поэтому включает в себя Бога или Бога как сына. Я думаю о чёрной мессе. Дева Мария, конечно, не самая святая фигура, но она является частью божественной природы. Я начинаю бояться. Я хочу уйти.
Появляется г-н Роберт (глава школы, где была моя первая работа; не верит в магию). Вещество уже начинает приобретать очертания; оно скоро будет готово. Кажется, что всё это будет успешным, только если в веществе есть магическое кольцо (золотое кольцо). Я думаю, чтобы успокоить себя, что его там нет, но г-н Роберт отвечает: «Кольцо внутри».
Сейчас самое время — я выхожу вместе с г-ном Робертом. Мы вместе обсуждаем чёрную магию. Он сомневается в вещах такого рода. Я говорю ему, что магия очень опасна. Он отвечает: «К счастью, с Вами ничего не произошло!». Я отвечаю: «Это уже произошло!» Я думаю о двух могущественных проблесках невидимого мира, которые у меня были во сне. Роберт объясняет, что по своей природе я очень уязвима. Я соглашаюсь с этим. Да, я очень подвержена воздействию. Некоторые люди не воспринимают такие вещи, другие, однако, если совершают хоть малейшую ошибку, если их бдительность притупляется лишь на мгновение, тут же получают шок (сильные эмоции, как те, что вызваны ударом электрического тока). Затем я говорю ему, что каждое злоупотребление бессознательным уже чёрная магия.
Мы приближаемся к большим закрытым железным воротам, через которые мы должны пройти на пути к месту сбора или встречи с множеством других людей.
4. На дороге в машине с моей подругой, г-жой Линднер. (Она замужем, у неё хорошее чувство практической стороны жизни, она глубоко религиозна, заинтересована во всех философских и религиозных проблемах, является прихожанкой со склонностью к пиетизму.) Впереди развилка дорог с крутым поворотом (три направления). Машины движутся в двух направлениях. Им удаётся обойти друг друга. Мы находимся в самом центре развилки. Приближается большая машина. Г-жа Линднер уходит с её пути за счёт движения назад в маленькую область рядом с поворотом и затем описывает круг своей машиной.
Ассоциацией сновидицы с Цюрихским озером была её прежний аналитик, которая в действительности водила её к озеру, и первая часть с появлением замка подобна благоприятному символическому намёку на Самость. Среди прочего, замок — это известный символ Девы Марии, как таковой он также является связующим звеном с третьей частью сна.