Но даже у людей с самой большой способностью признавать что-либо есть свои ограничения. Так называемые архетипические комплексы (изображаемые как Бог или боги) вообще не могут быть интегрированы, потому что в противном случае они «перевесят» личность, что практически равносильно инфляции (тщеславие, мания величия). Мудрее понимать такие архетипические содержания как физически реальные коллективные силы, с которыми человек может индентифицироваться, но которым нужно предпринять попытку воздать должное, относясь к ним очень осторожно (акты уважения, подношения, молитвы). С этой точки зрения различные мировые религии были и есть психотерапевтическими системами, которые делают возможным для людей более или менее безнаказанно устанавливать отношения с этими архетипическими психическими силами в спроецированной форме. Это неоспоримый базис связи между религией и медициной.
ПОСЛЕДСТВИЯ
Несмотря на упомянутое выше сопротивление, кажется, что у людей возникает тенденция развивать даже более широкое состояние сознания, что в то же самое время означает расширение психической сферы при помощи устранения проекций. Значение и позитивные последствия этого представить легко. Чем больше человек знает себя и чем меньше, таким образом, частей себя он проецирует на других, тем более объективно и искренне он может относиться к себе и к другим людям. В сущности здесь лежит разница между симпатией или страстным увлечением и настоящей любовью или между ненавистью и объективным неприятием и отчуждённостью. Весь прогресс во взаимном понимании и улучшении отношений между людьми зависит от избавления от проекций. Однако за такой прогресс должна быть заплачена своя цена: уютная «навозная теплота», в которой мы можем оставить себя, перестаёт быть возможной; также перестают быть возможными пустая болтовня и удовольствие от детских приступов гнева с триумфальным «я же тебе говорил!» По этой причине с моей точки зрения будет даже печально, если все люди внезапно станут «мудрыми» и признают свои проекции. В конце концов игры божественной глупости должны продолжаться. Но во всех случаях, когда проекции ведут к смерти и убийству или к тяжёлым испытаниям, крайне рекомендуется об этом задуматься. Но это, однако, настолько непопулярное действие, что обычно оно совершается только в условиях крайней необходимости. Сегодня, однако, проблема перенаселения и скученность людей, к которой она привела, создали состояние острой необходимости, которое, как мне кажется, делает абсолютно необходимым для нас больше осознать нашу собственную природу вместо того, чтобы продолжать инфантильно нагружать других нашими проекциями.
Глава 9. Профессия и призвание
Один из самых трудных вопросов в подготовке будущих аналитиков — это вопрос о том, подходят ли они для этой профессии. Даже самая всеобъемлющая программа подготовки, ограниченная передачей совершенно необходимых знаний, несмотря на то, что это несомненно нужно, не может передать людям то «нечто», что создаёт внутри человека исцеляющие эманации. Это правда, что моральная целостность и желание помочь необходимы, но только лишь они не могут привести к необходимому результату. По моему опыту каждый человек, который на протяжении долгого времени уделял усилия в процессе своего анализа сознательному распознанию своих проблем, становится привлекательным для людей вокруг него. Остальные чувствуют, что он обладает чем-то, что притягивает их к нему. Они начинают пересказывать свои сны и свои проблемы человеку, о котором идёт речь, даже за пределами профессионального окружения. Тем не менее, мне кажется, что даже это не всегда является достаточным доказательством пригодности человека. Возможно у такого человека есть другие обязанности, к выполнению которых у него большее призвание, нежели к передаче другим того относительно более высокого состояния сознания, которого он достиг. Я помню женщину, находящуюся в такой ситуации. Хотя все необходимые предварительные условия были выполнены, казалось, что её сны не поддерживают её в начинании аналитической работы. Только после того, как двое её детей покинули дом, она увидела сон: «Голос сказал мне, что теперь я могу построить публичный бассейн на переднем дворе моего дома и работать там как обслуживающий персонал.» Это, очевидно, означает, что теперь она может обеспечивать другим вход в воды бессознательного и быть уверенной, что они научаться плавать в них и не утонут. Она стала одарённым аналитиком. По-видимому, до этого её семья нуждалась в ней слишком сильно, чтобы она могла расширять свою энергию на других людей за её пределами.
Сложная проблема есть у тех будущих практикантов, кто одержим архетипом целителя. Архетипический образ целителя связан с таковым у puer aeternus, творческим богом-сыном Великой Матери. Значительное количество молодых людей с материнским комплексом имеют склонность идентифицироваться с этим архетипом. Они сами по себе проявляют «материнские» качества по отношению к беспомощным или страдающим и также часто обладают даром преподавателя.[135] С этой точки зрения они не кажутся неподходящими для профессии аналитика; однако вследствие своей идентификации с архетипом эти молодые люди страдают от инфляции. В этих случаях полезно заставить их серьёзно заниматься, даже, возможно, медициной, так как человек, страдающий от инфляции, не любит работать; он уже знает всё лучше и более глубоко, чем другие. Тяжёлая работа, однако, вместе с необходимыми пояснениями в процессе анализа часто делает возможным преодоление инфляции. Таким людям важно осознать, что именно бессознательное в конце концов является причиной процесса исцеления и направляет его и что аналитик только оказывает помощь и поддержку этому процессу, но не является его творцом. Я хотела бы проиллюстрировать это на примере профессионального сна молодого коллеги, который приснился ему в ночь перед его первой сессией анализа. Вечер перед сном он провёл за тщательными размышлениями о том, что такое на самом деле «надлежащая» интерпретация сна и анализ с юнгианской точки зрения. Затем ему приснилось следующее:
Я сижу на открытой прямоугольной площади в старом городе. Прямо рядом со мной со скрещенными ногами сидит молодой человек, одетый только в пару брюк. У него могучий, полный жизни и силы торс. Солнце просвечивает через его светлые волосы. Он пересказывает мне свои сны и хочет, чтобы я их ему интерпретировал. Его сны подобны ткани, которую он разворачивает передо мной по мере того, как он их мне рассказывает. Каждый раз, когда он пересказывает сон, с неба падает камень, который разбивает сон вдребезги. Фрагменты сна разлетаются в разные стороны. Когда я беру их в руку, мне становится ясно, что они сделаны из хлеба. По мере того как кусочки снов разлетаются, открывается их внутренняя структура, которая напоминает абстрактную современную скульптуру. При пересказе каждого следующего сна на него падает ещё один камень, и таким образом проявляется всё больше и больше базовой структуры, состоящей из гаек и болтов. Я говорю юноше, что это показывает, как выявить значение сна — вплоть до основных элементов. Затем выясняется, что интерпретация сна — это искусство знать, что нужно отбросить, а что сохранить, точно так же, как и вообще в жизни.
Затем пространство сна меняется. Юноша и я теперь сидим лицом друг к другу на берегу восхитительно прекрасной широкой реки. Он всё ещё рассказывает мне свои сны, но структура, которая строится на основе снов, принимает другую форму. Они более не образуют пирамиду из гаек и болтов, но пирамиду, сделанную из тысяч маленьких квадратов и треугольников. Она подобна произведению кубистов, например, Брака, но при этом она трёхмерная и живая. Цвета и оттенки маленьких квадратов и треугольников постоянно меняются. Я объясняю, что для человека важно сохранять баланс всей композиции, немедленно противопоставляя изменению цвета соответствующее компенсаторное изменение на другой стороне. Задача по балансировке цветов невероятно сложная, потому что весь объект является трёхмерным и находится в постоянном движении. Затем я смотрю на вершину пирамиды из сна. И там ничто. В действительности это единственная точка, в которой вся структура удерживается вместе, но там пустое пространство. Когда я смотрю на неё, это пространство начинает излучать белый свет.
Пространство сна меняется ещё раз. Пирамида там остаётся, но теперь она сделана из затвердевших фекальных масс. Вершина всё ещё светится. Я внезапно осознаю, что эта невидимая вершина словно бы сделалась видимой при помощи твёрдого дерьма, и напротив, дерьмо также стало видимым благодаря вершине. Я вглядываюсь в дерьмо и понимаю, что я смотрю на руку Божью. В момент прозрения я понимаю, почему вершина невидима: это лицо Бога.
Сон снова меняется. М-с фон Франц и я прогуливаемся вдоль реки. Она со смехом говорит: «Мне 61 год, а не 16, но оба числа при сложении цифр дают 7.»
Внезапно я просыпаюсь с чувством, что кто-то громко стучится в дверь. К моему удивлению, в квартире абсолютно пусто и тихо.
На языке примитивных народов это «большой» сон; на языке Юнга — архетипический сон, обладающий сверхличностным, универсальным человеческим значением. Так как я уже дала ему интерпретацию в главе «Самореализация в индивидуальной терапии К. Г. Юнга», то я отсылаю читателя к тому обсуждению. В контексте этой статьи важен только факт, что бессознательное проявляется как главный элемент лечения, что рука Бога видна в «человеческом, слишком человеческом» и что работа человека по его собственному развитию продолжается. Кажется, что здесь это самое важное.
Этот большой сон уводит далеко в сторону от страхов сновидца и отвечает на его вопросы целой жизненной философией, в центре которой находится вопрос самореализации. Вся ситуация представлена как событие, которое просвещает сновидца. Это не должно, однако, подвести нас к ошибочному выводу, что анализ не требует также усилий со стороны эго. П