Шаг 2. Ориентируем клиента спиной к большему отрезку линии. Берем его своей рукой за плечо, просим закрыть глаза и очень медленно двигаться спиной вперед. Помним, что закрытие глаз человеком – уже транс. Начинаем суггестировать усиление или ослабление эмоциональной реакции, в зависимости от того, к Мах или Min движется клиент. Нагнетаем: «Злость нарастает! Злоба! Сильнее!» – или ослабляем: «Спокойнее! Тело разжимается! Расслабляемся! Все тихо и спокойно!» Когда доходим до отметки и видим невербальную телесную реакцию, накладываем «якорь» на плечо, за которое держим. Просим клиента открыть глаза и большим пальцем правой руки надавить на сустав, соединяющий большой палец с кистью левой руки (если реакция Мах). В этот момент активируем и держим «якорь» на плече. Далее просим опустить руки и отпускаем «якорь».
Шаг 3. Просим клиента встать спиной к противоположной отметке и закрыть глаза. Наша рука ложится на другое его плечо. Начинаем движение в другую крайность, тоже сопровождая суггестированием изменения состояния. Доходим до отметки, якорим состояние на плече и просим клиента открыть глаза, нажать большим пальцем правой руки на средний (второй, основной) сустав большого пальца левой руки; одновременно активируем «якорь» на плече. Получаем точку Min. В итоге имеем на косточке большого пальца две точки («я́коря»): сверху – Мах, ниже – Min.
Шаг 4. Уводим клиента в сторону от линии. Просим его представить (или вспомнить) ситуацию, в которой проявляется максимальная эмоциональная реакция. Когда она начнет усиливаться, говорим: «Прижми большой палец правой руки к точке Мах и медленно, очень медленно, плотно прижимая к коже, двигай палец вниз – к точке Min. Подержи и отпусти». Если все сделали правильно, достаточно быстро меняется состояние. Повторяем упражнение 3–5 раз.
В чем удобство данной техники? Это не вытеснение и не подавление реакции, а ее естественное изменение. Активируется краешек сознания – надо сознательно вспомнить про «инструмент». Движение пальца сверху вниз естественное и потому удобное.
Результат обычно удивительный: человек получает реальный и удобный механизм саморегуляции. Эффект еще и в том, что после нескольких повторений «механизм уходит» в нервную систему и эффект получается «сам собой». В автоматической системе реагирования появляется бифуркация, как стрелка на железнодорожной колее, которая уводит реакцию в сторону. Движения пальцев забываются. Эта техника работает с любой негативной эмоцией, не только с агрессией. Эмоций, которые не устраивают человека, много, так и пальцев на руках в норме десять, а можно еще и на теле «линий» наделать.
Глава 19. Работа с семьей (работа с поведением)
Говоря о семейной терапии, необходимо выделить два аспекта этого направления деятельности:
1) работа с людьми, подвергшимися той или иной психической травме;
2) оказание непосредственной специализированной медицинской, психологической и реабилитационной помощи членам семей.
Выходя из среды, порождающей психологические проблемы, связанные с угрозой для жизни, кровопролитием и другими негативными факторами, человек сталкивается с не менее серьезными проблемами непонимания, его ненужности в обществе, сложностями при трудоустройстве, поиске достойного места в жизни и т. д. В таких условиях главной поддерживающей силой становятся самые близкие люди: родители, жена/муж, друзья и др. Здесь правильнее сказать – те особые отношения, которые должны и могут складываться между названными людьми. Несмотря на то что в силу близости родственных и других человеческих связей предполагается изначальная способность близких взять на себя функции психотерапевта, очень часто происходит обратное. И это без преувеличения становится настоящей драмой, а порой и трагедией. Кроме того, что родители и близкие этих людей сами нуждаются в психологической помощи и реабилитации, как сотравматики (вряд ли есть необходимость говорить о психотравмирующей ситуации, в которой они оказались, ежедневно и ежечасно ожидая самой страшной вести, внимая сообщениям теленовостей и вглядываясь в кадры телерепортажей), есть ряд существенных моментов, по которым семья и близкие люди не в состоянии реализовать потенциал психологической помощи и реабилитации, которыми они не только обладают, но и должны его в полной мере задействовать. Острота психических расстройств у данной группы по степени выраженности может не уступать нарушениям у людей, прямо пораженных психической травмой. При этом клиническая картина в целом характерна для ПТСР и имеет затяжное течение без тенденции к успешной переработке. Стоит отметить и высокую частоту соматизации состояний психических нарушений в виде повышения артериального давления, расстройства желудочно-кишечного тракта, болевых синдромов.
Необходимость выделить два названных аспекта объясняется тем, что при потребности человека прежде всего в понимании и поддержке со стороны самых близких и родных людей их собственные психологические проблемы, которых более чем достаточно, не только не позволяют создать нужную психологическую атмосферу, но и проецируются на клиента, усугубляя и без того непростую ситуацию в плане его душевного равновесия и самочувствия. На основе анализа психогенных расстройств у лиц, потерявших родных в Великую Отечественную войну, В.Г. Архангельский (1946) отмечает достаточно специфическую картину, называемую им «комплексом гибели родных». Он выделяет два варианта таких реакций – по стеническому типу, со стремлением отомстить и в целом небольшой продолжительностью, и по астеническому типу, с преобладанием депрессивных реакций и тенденцией к более затяжному и даже циклическому течению. При этом второй вариант преимущественно связывается с наличием дополнительных астенизирующих факторов (черепно-мозговые травмы, инфекции и т. п.), а цикличность течения объясняется циклоидными чертами в преморбиде и колебаниями давления ликвора.
Работа с семьей на период, пока их родственник находится в опасной для жизни ситуации, должна складываться из трех направлений:
1) психологической коррекции тревоги, ожидания страха и т. д.;
2) психотерапии и медикаментозной терапии (по показаниям) депрессии, бессонницы и т. д.;
3) профилактики будущих психологических проблем, связанных с возвращением человека, имеющего ПТСР, домой.
Родственников полезно занять делом – в принципе, любым, – чтобы наполнить их жизнь смыслом. Замотивировать на то, что это дело принесет пользу человеку, находящемуся в опасности. Как вариант, направить внимание в сторону религии, даже неверующих. Ведь молитва – отличная медитативная техника, проверенная веками.
Что делать родным, когда воин вернулся домой? В первую очередь создать вокруг него, цитируя западных терапевтов, «эмоциональный кокон безопасности». Это значит – максимально оградить клиента с ПТСР от разного рода стрессов, даже от незначительных бытовых проблем. Родственникам нужно подробно объяснить, что происходит с человеком. Что состояние напряжения, в котором он находится, – следствие пережитого стресса. Это не навсегда, просто требуется время, чтобы комбатант справился со своими переживаниями. Если пациент ничего не рассказывает, расспрашивать его не надо. Полезно чаще говорить, что теперь он дома и все закончилось. Нужно отделять пациента от его поведения по принципу детской психологии: он изначально хороший, но конкретный поступок или реакция могут быть достаточно неприятными для окружающих. Это не значит, что необходимо все прощать. Но понимать и аккуратно корректировать поведение – обязательно.
Родственникам, особенно супругам, следует понять, что та же раздражительность чаще всего не связана с внутриродственными отношениями, а является не только симптомом посттравматического синдрома, но и своеобразным сигналом, что происходит вторжение в область негативного и болезненного для пациента. Надо научить близких родственников видеть первые признаки раздражения и гнева пациента и говорить себе: «Стоп! Дальше – ни шагу». Начать делать или говорить что-нибудь другое или по-другому. Сложности возникают в семьях, где супруги эмоционально холодные, не умеющие уступать другому, обидчивые и злопамятные, для которых важнее всего собственная правота. В них через некоторое время наблюдается провоцирование человека с ПТСР на проявления гнева и агрессии ради вторичной выгоды – роли жертвы и получаемого от окружающих сочувствия.
Еще одна проблема, важная для семейной терапии, – частое нарушение сексуальной функции у людей с ПТСР. Исследование ветеранов Афганской войны показало следующее: у комбатантов с проявлениями ПТСР сексуальные нарушения встречались в 12,5 %, у комбатантов без ПТСР – в 9 %. Характерологические особенности тех же комбатантов не позволяют им признать, что проблема с ними, чаще наблюдается проекция на супругу. А это не улучшает семейный климат.
Достаточно часто в семейных отношениях, особенно «мать – ребенок» (даже взрослый), наблюдается своеобразная регрессия семейного функционирования по образцу более ранних схем взаимодействия. На основе регрессии могут начать формироваться разные формы созависимости, чаще всего – матери, и проявления посттравматического стрессового расстройства, такие как тревожность, нарушения сна и т. д.
Важный момент семейной терапии – профилактика алкоголизма и других форм аддиктивного поведения. Обычно после возвращения ветерана из зоны боевых действий семья не то чтобы поощряет алкоголизацию, но относится к алкоголю достаточно спокойно. Тревога по поводу злоупотребления им возникает в лучшем случае через несколько месяцев, а чаще – через несколько лет, когда зависимость уже есть. Нужно объяснять родственникам, что если алкоголизация, даже ситуативно вроде бы обусловленная, продолжается более семи дней подряд, следует принимать меры. В первую очередь нужна консультация терапевта. Почему именно неделя? А потому, что более длительная алкоголизация маскирует какие-нибудь симптомы ПТСР, скорее всего тревогу и депрессивные расстройства.