Третий компонент программы – поведенческие комплексы, натренированные и доведенные до автоматизма. Их характер и содержимое зависят от профессиональных особенностей риска у определенной категории людей.
Остается найти и отработать триггер, который будет включать трансовое состояние и соответствующий поведенческий комплекс. Триггером может быть как внешний «якорь», так и внутренний. Внешний триггер – визуальный (определенные люди, вещи, пламя и т. д.), аудиальный (определенный звук, например выстрел, сирена, голос и т. д.) и внешне кинестетический (определенное прикосновение, толчок и т. д.). Внутренний триггер – определенное ощущение, например, каждый человек испытывает чувство страха перед характерными лишь для него ощущениями. Какое-либо ощущение можно сделать таковым. Но с внутренним триггером следует соблюдать предельную осторожность: с одной стороны, это должен быть универсальный сигнал, с другой – возникающий только в специфических ситуациях реальной опасности.
Полученную в итоге цепочку действий нужно постоянно тренировать для сохранения автоматизма. Вспомните постоянные медитации древних воинов.
Для примера возьмем боевой транс, отлично описанный в книге А.Е. Тараса «Боевая машина». Его отличительные черты:
• господствующей эмоцией у человека, подавляющей или вытесняющей на какое-то время любые другие эмоции, становится ярость;
• исчезают всякие сомнения, колебания и страхи, человек делается необыкновенно решительным, его воля полностью реализуется в действиях;
• значительно снижается чувствительность к боли, вплоть до ее полного исчезновения;
• намного возрастают энергетические возможности организма за счет мобилизации всех его ресурсов;
• заметно увеличивается быстрота реагирования на изменения окружающей обстановки.
Автор подчеркивает, что речь идет именно о ярости, а не о гневе, ненависти и т. д. О холодной ярости.
Однажды ко мне обратился мастер спорта по самбо и рукопашному бою со следующей проблемой. На соревнованиях ему надо сдерживаться, чтобы не нанести партнеру серьезную травму, из-за этого он часто проигрывает. При этом на спортивный бой он настраивается так: вспоминает ситуацию из детства, когда его били и унижали одновременно 10–12 старших по возрасту мальчишек; затем «входит внутрь себя» в той ситуации – сильное негативное чувство наполняет его, переключая сознание и помогая действовать во время схватки на инстинктивном уровне. В какой-то момент приходит осознание, что в следующее мгновение он убьет или покалечит соперника – тогда он «тормозит». На мой взгляд, такая настройка хороша в реальном бою, а на соревнованиях полезнее ресурсное состояние из прошлого, когда все получалось легко и свободно. Мы нашли такое ресурсное состояние, и после нескольких повторений он научился настраиваться на спортивную схватку.
У ветеранов любой войны, не только с выраженными проявлениями посттравматического стрессового расстройства, вырабатывается подобный боевой транс. Триггером чаще всего является чувство страха или замешательства. Всякий раз, когда ветеран испытывает такие эмоции, а они могут возникнуть и при ссоре с женой, другом, при критическом замечании начальника или просто прохожего, включается боевой транс. Не контролируемая сознанием и поэтому неадекватная гневная агрессия является причиной множества проблем для окружающих и самих ветеранов. Если боевой транс наработан до психотравматического эпизода, триггеры будут иные. Ниже мы рассмотрим, как помочь ветерану, чтобы боевой транс «включался» только в действительно необходимых ситуациях.
Психологическая подготовка воинов в современных условиях может быть и достаточно нетрадиционной. Перед военной операцией «Буря в пустыне» во время войны в Персидском заливе одному из основоположников НЛП, Ричарду Бендлеру, поступил заказ от командования войск специального назначения. У военнослужащих спецназа больше шансов, по сравнению с представителями других родов войск, попасть в плен. Восточные люди с удовольствием применяют пытки к таким пленным. Нельзя ли обучить спецназовцев гипнотическому самообезболиванию для таких случаев? Бендлер, как всегда, подошел к задаче нетрадиционно и вместо обезболивания научил их терять сознание, исходя из того, что в глубоком обмороке автоматически достигается обезболивание. С другой стороны, пытать бесчувственное тело достаточно скучно. Желаемого результата он достиг с помощью инъекции препарата, приводящего к обмороку, и последующему доступу к кинестетическому состоянию. (Данная техника описана в книге Коннира и Стива Андреасов «Сердце разума» и др.) Бравые воины научились падать в обморок по собственному желанию в любой момент. Не знаю, пригодился ли американским спецназовцам этот навык. Наверное, некоторым даже очень.
Посттравматическое стрессовое расстройство развивается у многих, но, слава богу, не у всех. Почему так? До конца неизвестно. Американский ученый, специалист по ПТСР Р. Флэнери (1990) выделил так называемых стрессоустойчивых людей и определил шесть факторов, отличающих их от других. Они:
1) используют разумный контроль за контекстом;
2) развивают и укрепляют связи с другими людьми;
3) имеют цель в жизни;
4) в сложных ситуациях ищут социальную поддержку;
5) обладают чувством юмора;
6) придерживаются религиозно-этической ценности заботы о других людях.
Выработка психической и психологической устойчивости к стрессовым ситуациям боя, а также к постстрессовому восстановлению включала в себя следующие условия и навыки.
1. Обучение приемам самогипноза (медитации, аутотренинга, самосозерцания и т. д.).
2. В результате этих навыков достигалась возможность вступления в контакт со своим бессознательным (особенно с той его частью, которая хранит генетическую память и опыт предыдущих поколений, в данном случае – боевую).
3. Тренировалась способность удерживать, вызывать произвольно связь с этим опытом во время боя, не теряя сознательного контроля за ситуацией, и использовать его.
4. Наиболее полезным, оптимальным и безопасным для психики способом сохранения и использования связи с генетическим опытом являлась такая организация стиля (уклада) жизни воина, которая соответствовала основным критериям (прежде всего нравственным) живших ранее представителей рода. Таким образом, сама атмосфера жизни располагала к тому, чтобы «канал» был всегда открыт. Психические ресурсы предыдущих поколений становились доступными для использования. В случае изменения стиля жизни, естественно, менялись и сознательные установки, что вело к закрытию сознательного доступа в генетическую память.
5. Эффективным способом «вытаскивания» из памяти (генетической памяти) узконаправленного опыта (допустим, для боя) являлись ритуальные движения, произношение звуков и песнопений, общий характер которых должен в какой-то мере отражать:
• ключевые движения в бою;
• необходимые при этом состояния психики;
• философско-нравственную позицию, РАЗРЕШАЮЩУЮ бой.
Глава 6. Критический посттравматический дебрифинг
Следует сказать несколько слов о подготовке психологов и психотерапевтов для работы с ветеранами боевых действий (комбатантами). Оказывать специализированную помощь пострадавшим от психической травмы должны люди, которые сами не находились в очаге поражения. Во-первых, чтобы не было двойного травмирования специалистов. Во-вторых, только нетравмированный профессионал способен уловить все нюансы изменений у пострадавших. Кроме того, психолог должен разбираться в тонкостях посттравматической психологии, знать основы психиатрии, иметь проработанный собственный травматический материал, обладать навыками саморегуляции. Плюс к этому – обязательная супервизия, при необходимости – личная терапия.
Начну описание психологической реабилитации комбатантов с критического посттравматического дебрифинга.
Критический дебрифинг стрессового инцидента ввел в практику Александр Макфарлейн (1994). В Австралии произошла крупнейшая железнодорожная катастрофа со значительными человеческими жертвами. Возникла срочная необходимость оказать психологическую помощь спасателям, у многих из которых появились симптомы ПТСР. Макфарлейн обратил внимание на то, что, если восстановить в памяти все элементы произошедшего психотравматического события, психотравмирующая информация перерабатывается с разных позиций восприятия и становится доступной для осмысления и последующей утилизации. Кроме того, важным терапевтическим фактором стала возможность для людей вслух описать свои чувства и переживания, получить групповую поддержку.
Небольшая группа авторов утверждает, что дебрифинг незначительно снижает процент случаев развития ПТСР. Однако большинство ученых, работающих в данной области, считают его одним из основных методов профилактики постстрессовых расстройств.
Дебрифинг можно проводить с пострадавшими, которые вышли из шокового состояния, адекватно реагируют на происходящее вокруг, критически относятся к себе и своим действиям. Он противопоказан людям с сохраняющимися паническими симптомами и немотивированной агрессией.
С группой пострадавших (это может быть класс) психологический дебрифинг проводится по типу «командирского дебрифинга» – при численности максимум 20 человек и в течение 48–72 часов после завершения травматической ситуации (это в идеале, но можно и позднее). Продолжительность – не более двух часов.
Дебрифинг включает в себя два важнейших компонента:
• подробный разбор инцидента, вплоть до деталей, с неоднократным повторением содержания происшествия;
• групповую поддержку.
Задачи дебрифинга:
• проработка впечатлений, чувств, восприятия события;
• формирование у волонтеров-психологов смысла произошедшего события и полученного личного опыта;
• снижение ощущения уникальности собственных переживаний посредством обсуждения с другими участниками;
• уменьшение индивидуального и группового напряжения.