«Как вы подготовили старшего из детей к появлению младшего?» «Кто из ваших детей в этот момент был больше всего похож на вас? (обоим родителям)».
«Кто, напротив, был совсем на вас не похож? (обоим родителям)». «Есть ли в вашей семье кто-то, на кого ребенок похож больше, чем на вас? Кто этот человек?»
Задавая подобные вопросы, психотерапевт постоянно проводит параллели между полученными фрагментами информации, чтобы подчеркнуть распространенность проблем, которые возникают у молодоженов, когда они принимают на себя родительскую роль. По сути, он дает родителям понять, что знает о наличии у них и других забот, помимо воспитания детей, и о том, что им приходится одновременно решать множество важных задач. Кроме того, специалист внимательно следит за тем, как как каждый из супругов интегрировал свои ожидания, касающиеся ребенка, с ожиданиями партнера.
53. Терапевт пытается получить представление о том, сколько времени члены семьи проводят вместе:
«Давайте посмотрим, как проходит день в вашей семье. Кто просыпается первым?»
«А кто просыпается потом?»
«Кого видит этот человек, когда встает с постели?»
«А потом кого? Кого он видит? Если другие дома уже встали и куда-то ушли, то куда именно?»
Психотерапевт продолжает расспрашивать, пока не узнает весь семейный распорядок, начиная с подъема утром и заканчивая отправлением всех домочадцев ко сну. Все это позволяет ему сформулировать вывод о том, сколько времени родственники провели вместе. После этого специалист интересуется у всех членов семьи, как каждый из них может сообщить другим о том, что происходит в его жизни, в отсутствие личного контакта. Если таких способов у семьи нет, он предлагает родным подумать о том, что мог бы делать один из членов семьи, когда его нет дома. Психотерапевт определяет точность этих представлений, предлагая другим членам семьи сказать, так ли все обстоит на самом деле.
54. Теперь терапевт попытается составить представление о доме. Он спрашивает, кто где спит, кто вместе с кем принимает пищу, когда это происходит. Специалист пытается выяснить, какая атмосфера царит в этой семье. Например, он может спросить: «Если бы я оказался у вас дома во время ужина или завтрака, что бы я увидел и услышал?» (этот вопрос задается каждому из членов семьи, начиная с супругов, затем старшим детям, и после – младшим).
55. Теперь психотерапевт начинает задавать детям те же вопросы, которые задавал их родителям (при этом дополняя вопросы ободряющими и поясняющими конструкциями):
«Как ты думаешь, твои родители умеют веселиться? Что веселого, по твоему мнению, они делают?»
«Чем твои родители отличаются друг от друга? (Ну, одно мы знаем точно: папа – мужчина, а мама – женщина)».
«Могут ли твои родители открыто не соглашаться друг с другом?» «У тебя получается помочь им, если им плохо? Как реагирует на твои попытки папа? Как реагирует мама?»
На этом этапе психотерапевт (как я надеюсь) уже создал безопасную обстановку, подталкивающую к взаимопониманию, чтобы и ребенок, и родители могли свободно комментировать то, что видят и слышат. Но терапевт все еще работает с ребенком ИП, которому запрещено открыто комментировать происходящее или задавать вопросы.
Психотерапевт должен акцентировать внимание на самой «боли», а не на том, «кто кого обидел». Теперь он открыто работает над тем, чтобы освободить ребенка от родительских запретов комментировать происходящее и высказывать свое мнение. Кроме того, когда психотерапевт просит ребенка поделиться тем, как он воспринимает собственных родителей, он позволяет супругам посмотреть на себя со стороны. Дети изо всех сил оберегают своих родителей. Чем более дисфункциональна семья, тем сильнее дети будут ее защищать. Поэтому ребенок из такой семьи, как правило, выражает свои мысли очень осторожно. Часто родители бывают просто поражены: «Я и не знал, что он все это понимает!»
56. Если ребенку трудно выразить свои мысли, терапевт помогает ему:
«Может быть, ты боишься, что мама и папа обидятся, если поймут, что ты заметил, как им плохо?»
«Возможно, ты думаешь, что если поделишься с родителями своими наблюдениями, то им будет еще хуже?»
«Думаю, ты и правда замечаешь, что родители страдают. Но, наверное, считаешь, что тебе нельзя говорить об этом».
«Я уверен, что мама и папа хотят узнать, что ты видишь и слышишь. Но может быть, они считают, что ты не хочешь им об этом рассказывать».
57. К этому моменту время приема у психотерапевта заканчивается. Он подводит итоги и вселяет в пришедших на прием надежду на лучшее:
«Выходит, в этой семье все так оберегают друг друга, но почему-то делают это в немного странной манере. Как же так! Придется нам с этим поработать!»
«Как только мы соберем все части воедино, чтобы они обрели смысл, уверен, нам удастся разобраться с этим беспределом». «У меня такое чувство, что нам удастся взглянуть на эту ситуацию по-новому».
«Посмотрим, что еще нам предстоит узнать. Полагаю, как только мы соберем все кусочки этой головоломки, никто больше не будет страдать».
Люди не решаются сделать шаг из привычного в неизвестность без надежды на хороший результат, особенно если сейчас они живут в страхе и подвергаются постоянной критике.
58. Работа по воссозданию семейной хронологии, которую я здесь описала, выглядит уж слишком идеально.
1) Конечно, разговоры на приеме у психотерапевта никогда не бывают такими четко структурированными и упорядоченными.
2) Специалист никогда не собирает факты из семейной истории, игнорируя реакции присутствующих членов семьи.
3) В конце концов, одна из основных целей работы с историей семьи – смещение фокуса внимания с ИП на супружеские отношения наименее травматичным способом.
4) Если супруги настолько напуганы, что сопротивляются такому смещению, терапевт должен изменить порядок действий и немного иначе расставить акценты.
59. Приведенная здесь последовательность действий на самом деле является общим планом, от которого терапевт может отклоняться в зависимости от полученных ответов на свои вопросы.
1) С помощью этого плана он знакомит семью с новыми понятиями из области семейных отношений, к которым периодически будет возвращаться на последующих приемах.
2) По этому плану специалист может быстро и безопасно занять позицию терапевта, выяснить, над чем нужно работать в первую очередь, а что может подождать.
❏ Он ведет себя как стоматолог, который спрашивает у пациента: «Где у вас болит?», а потом смотрит, куда тот показывает, и начинает обследование.
❏ Он полагается на помощь семьи, но никогда не забывает о том, что он – локомотив терапевтического процесса.
Интересуется первыми годами совместной жизни. Сопровождает информацию комментариями о влиянии событий прошлого.
Интересуется ожиданиями родителей относительно ребенка и его воспитания. Сопровождает информацию комментариями о влиянии событий прошлого.
Узнает, как тот воспринимает своих родителей, как они веселятся, как спорят друг с другом и т. д.
Убеждает семью в том, что высказывать свое мнение безопасно.
Подчеркивает необходимость четких формулировок во время коммуникации.
Подводит итог встречи, предлагает встретиться еще, вселяет в клиентов надежду.
Рис. 1
Глава 13. Включение детей в семейную терапию
1. Многие психотерапевты задаются вопросом, как подключать детей к семейной терапии.
1) Даже опытный специалист, который часто работает с семейными парами, порой опасается привлекать к психотерапии детей. Работа с несчастливой супружеской парой кажется достаточно сложной задачей, не говоря уже о работе с двумя поколениями сразу.
2) Присутствие детей может превратить терапевтический процесс в хаос.
❏ Внимание детей, особенно маленьких, ограничено, и они склонны к импульсивным действиям.
❏ Как удержать их интерес в контексте сугубо вербального процесса терапии?
❏ Как сделать так, чтобы ребенок сидел спокойно час и более?
2. Даже если специалист настроен на то, чтобы включить детей в процесс семейной терапии, ему все равно нужно понять, каким правилам придется следовать.
1) Нужно ли приводить на прием всех детей в семье, в том числе и самых маленьких?
2) Может быть, стоит пригласить на сессию только родителей и того ребенка, у которого есть признаки дисфункционального поведения?
3) Нужно ли привлекать к разговору детей с самого начала приема? Если нет, то когда следует это делать?
4) Как долго дети должны находиться в терапии?
5) Каким рекомендациям должен следовать специалист, чтобы сохранить контроль над процессом терапии?
6) Превращает ли присутствие детей семейную терапию в детскую?
3. Сейчас я попробую рассказать, как сама ответила на эти вопросы для себя, и наглядно покажу вам, как у меня проходит процесс терапии. Предположим, Джонни – это ИП, у него есть сестра, Пэтти, а маму и папу зовут Мэри и Джо.
1) Своим поведением Джонни просит о помощи, призывая облегчить страдания своих родных.
2) Как я уже говорила, я включаю Джонни в терапию вместе с его родителями, потому что рассматриваю его симптомы как семейное явление, с которым может справиться лишь вся семья целиком.
4. Что же насчет других детей в семье, например Пэтти? Если у Пэтти нет подобных симптомов, нужно ли подключать ее к психотерапии?
1) Некоторые психотерапевты не станут по