ждый человек участвует в отношениях сам и включает в них других, выражая свои чувства и мысли и позволяя делать это другим.
4. Очевидно, что игры развития и жизненной энергии находятся на другом уровне, нежели первые четыре группы игр, цель которых – выживание. Пятая же группа происходит на уровне реальности содержания, а не на уровне выживания. В подобной игре люди могут или соглашаться друг с другом, или спорить, в зависимости от того, что с ними сейчас происходит, но при этом все равно оставаться частью системы.
5. Я применяю эти игры в процессе психотерапии и на тренингах. Они очень полезны в трех аспектах:
1) Помогают реальным или смоделированным «семьям» увидеть и понять природу их собственной семейной системы.
2) Позволяют семье или участнику тренинга задействовать новые для себя шаблоны взаимодействия (при этом перенимая новые модели поведения исходя из своих индивидуальных реакций).
3) Пройдя всю последовательность игр, семья может не только определить, на каком этапе она находится, но и куда ей можно двигаться дальше. После того как и пациенты, и участники профессиональных тренингов разберутся во всех системах, а на финальном этапе поучаствуют в «играх развития и жизненной энергии», они смогут почувствовать, как члены семьи переходят от патологической системы общения к взаимодействию с установкой на рост и развитие.
6. В этих играх нет четкого сценария, а потому фрагменты и наполнение в них можно менять местами и перегруппировывать в зависимости от цели работы в данном конкретном случае.
1) Как правило, перед началом игры проводится инструктаж: терапевт распределяет роли и рассказывает, что именно каждый участник должен делать (например, всегда соглашаться с остальными, но не использовать при этом фразу «я согласен»), Я обычно выдаю семье какое-то конкретное задание, к примеру: «Спланируйте какое-нибудь совместное времяпрепровождение» или «Используйте эти правила, чтобы рассказать другим, как себя чувствуете». С этого момента начинается импровизация.
2) Порой я присоединяюсь к игре в качестве участника, а иногда просто наблюдаю. Бывает так, что я прерываю игру и даю новые инструкции: что-то могу шепнуть на ухо одному из участников, а что-то громко выкрикнуть, чтобы было слышно всем. Иногда, в качестве индивидуальных инструкций, я предлагаю участнику сменить свою роль, чтобы люди в семье увидели, что произойдет с системой их взаимоотношений, если кто-то вдруг резко изменит поведение, не предупредив остальных.
3) Конечно, очень важно, чтобы в семье обсуждали чувства, мысли и реакции людей друг на друга во время или после игры. Большое внимание уделяется «внутренним ощущениям», то есть физическим, телесным реакциям на разыгрываемую роль. Например, когда человеку приходится «все время соглашаться», он может ощутить жар и дрожь в теле, у него может заболеть голова и т. д. Играющий роль «сверхрассудительного» человека может почувствовать себя подавленным. Тот, кому «безразлично», может вдруг ощутить себя «психом».
1. Третья группа игр, которые я разработала, включает в себя серию различных интерактивных техник, которые отлично подходят для обучения людей более эффективному и конгруэнтному общению. На сегодняшний день коммуникативные игры в основном реализуются в парах, но можно внести некоторые коррективы и работать и с большим количеством людей, чтобы научить их применять более разнообразные техники общения.
2. Я считаю такие игры эффективными, потому что неоднократно замечала: когда человек передает неконгруэнтное или смешанное сообщение, он обычно находится «не в контакте» со слушателем, так как не вступает с ним в телесное или зрительное взаимодействие. После серии проведенных экспериментов я обнаружила, что неконгруэнтные реакции у людей практически исчезают, когда появляется телесный или зрительный контакт с собеседником. Я разработала следующие техники, пытаясь обучить своих пациентов и участников тренингов более эффективным методам коммуникации. Такие техники представлены в виде серии ситуаций взаимодействия, чтобы на конкретном примере показать людям, что именно происходит, когда они вступают в конгруэнтный или неконгруэнтный контакт.
1) Я располагаю двоих людей спиной друг к другу (мать и отца, родителя и ребенка, двух участников тренинга и т. д.) и предлагаю им поговорить друг с другом. Это напоминает некоторые ситуации общения дома, когда жена что-то готовит на кухне, а муж пытается обсудить с ней финансовые вопросы.
2) Затем я разворачиваю их так, чтобы они находились лицом к лицу, и прошу «посмотреть друг другу в глаза» – без прикосновений и вербального контакта. Из такого общения можно многое узнать о том, как каждый воспринимает мысли и чувства другого, если созданы сенсорные помехи для общения.
3) Потом я предлагаю паре обменяться взглядами и прикоснуться друг к другу, но не разговаривать.
4) После этого им будет предложено закрыть глаза и молча прикоснуться друг к другу (например, взяться за руки).
5) Потом они обмениваются взглядами и разговаривают, но не прикасаются друг к другу.
6) Наконец, я предлагаю им сохранить зрительный и телесный контакт и попытаться друг с другом поспорить. В итоге пара приходит к выводу, что это невозможно. Они либо получают удовольствие от взаимодействия, либо вынуждены физически отстраняться и отводить глаза, чтобы разозлиться. К тому же очень трудно передать неконгруэнтное сообщение, если говорящий прикасается к собеседнику и смотрит на него.
3. Самая важная часть в данном случае – вмешательство терапевта и обсуждение во время и после серии игр чувств, ответов и внутренних (телесных) реакций пары по отношению к себе, друг к другу и самому взаимодействию.
4. Последний вариант игр, которые я хотела бы описать, – «прогулка вслепую». Во время такого игрового упражнения один человек (например, жена) ведет другого (например, мужа, ребенка и т. д.), у которого закрыты глаза. Я предлагаю «ответственному за прогулку» сделать ее как можно интереснее (например, пусть человек с закрытыми глазами сядет, встанет, потрогает какие-то предметы и т. д.) и стараться управлять движениями партнера так, чтобы тот не пострадал. Разговаривать во время такой прогулки нельзя. По завершении игры мы обсуждаем, что эти люди чувствовали, чего боялись, в чем сомневались, доверяли друг другу или нет, приятно ли они провели время и т. д. Такое игровое упражнение будет особенно полезно семейным парам, страдающим от недостатка «доверия» и «независимости».
5. Все описанные игры могут быть как полезны, так и бесполезны в терапии – все зависит от способности специалиста открыто и гибко погружаться в систему взаимоотношений. Специалисту важно самому проявить энтузиазм и заинтересованность, чтобы пациенты смогли учиться и экспериментировать. Необходимо вовлечь людей в процесс исследования, чтобы упражнения выполнялись охотно и все могли приобрести новый живой опыт общения.
6. Я снова хочу подчеркнуть, что эти игры не стоит воспринимать как готовый план действий. Они могут быть дополнены, сокращены или пересмотрены в соответствии с индивидуальными особенностями терапевта, а также потребностями, проблемами и желаниями его клиентов. Такие игры – формы психотерапии, а не сам процесс. Процесс – это всегда лишь взаимоотношения между вами и мной, здесь и сейчас.
Часть четвертая. Как я знакомлюсь с человеком[19]
Меня часто спрашивают, как я знакомлюсь с людьми и что замечаю в человеке при первой встрече. Думаю, в большинстве случаев, когда мне задают такие вопросы, людей интересуют мои убеждения относительно других людей. Я постараюсь выразить свою мысль так, чтобы прояснить для читателей некоторые моменты именно своей работы с людьми. Это будет моя импровизация – я постараюсь обобщить все мысли по этому поводу, которые приходят ко мне в голову. Я прекрасно понимаю, что это далеко не все, что я делаю, тем не менее здесь вы узнаете самое главное.
Начнем с того, что происходит у меня в голове, когда я решаю стать помощником для другого человека. Прежде всего, человек или семья – поскольку я практически всегда мыслю в категориях семьи – не обращались бы ко мне за помощью, если бы у них не было проблемы, которую они хотели бы разрешить. Я считаю, что они сказали себе (или им кто-то сказал): «Все, у нас ничего не получается. Нам надо разобраться в том, как наладить свою жизнь». Не всегда это звучит именно так. Иногда человек может сказать просто: «Мне больно» или «Кто-то что-то сделал не так». И тогда я воспринимаю это как попытку наладить жизнь, привлечь в нее больше радости и удовольствия, избавиться от страданий и достигать лучших результатов.
Я воспринимаю человека как воплощение жизни в любых ее проявлениях. Когда людям чего-то не хватает или у них возникает какая-то проблема, их поведение, манера речи, общее впечатление, которое они производят, – все это может находиться в довольно привлекательной оболочке, довольно отталкивающей или даже болезненной. Но за всем этим скрывается обычный человек, который жил бы по-другому, если бы использовал потенциал внутри и вокруг себя. Поэтому во время первой встречи я не обращаю внимание на внешний вид, а стараюсь увидеть человека изнутри – разглядеть то, что я называю индивидуальностью, «внутренним миром». И этот внутренний мир стремится каким-то образом проявить себя. Вот как я воспринимаю человека, который мне повстречался. У него внутри живет нечто такое, до чего он сам дотянуться не может. И дело даже не в этом – человек может вовсе не догадываться о том, что у него вообще есть что-то подобное. А я знаю, что живет. Более того, глубоко в этом убеждена и воспринимаю это как данность. Я никогда не спрашиваю у человека, есть ли у него какая-то жизнь, – я интересуюсь, как получить к ней доступ.