На следующий год Калита уговорил митрополита Феогноста[253] проклясть и отлучить от церкви князя Александра, а вместе с ним и весь Псков. Александр не столько боялся отлучения для себя, сколько не желал подвергать тому же псковичей: «Братья мои и друзья мои, не будет на вас проклятия ради меня; еду вон из вашего города и снимаю с себя крестное целование, только целуйте крест, что не выдадите княгини моей». После чего «была во Пскове мука и печаль и молва многая по князе Александре, который добротой и любовью своею пришелся по сердцу псковичам».
Покинув Псков, Александр отправился в Литву к своему другу Гедимину. А Калита заключил с Псковом вечный мир. В Псков же на княжение вернулся князь Давид (сын Довмонта).
Полтора года пробыл Александр Михайлович в Литве, после чего вернулся в Псков к своей жене. По возвращении его снова приняли на княжение.
В правление Александра Михайловича был построен Изборск на Жеравьей горе, возведены городские каменные стены, были вырыты рвы под городом[254]. Псковичи даже выбрали собственного епископа Арсения, которого и отправили на утверждение к митрополиту. Но тот не пожелал создавать отдельной епархии, утвердив архиепископом Новгородским и Псковским Василия Калику[255].
В 1333 году в Псков после семилетнего перерыва приехал архиепископ Новгородский Василий с клиросом, благословил народ и крестил сына князя Александра Михаила. Неудивительно – выгнав из города Ивана Калиту и ожидая за это возмездия, новгородцы искали союза с Александром Псковским. Союз просуществовал всего год, так как уже в 1334 году новгородцы помирились с Калитой и составили союз против Александра и Пскова.
В 1336 году Александр Михайлович отправил посланником в Орду своего сына Федора: узнать, нельзя ли как-нибудь умилостивить хана. Федор вернулся из Орды с татарским послом. Хан передавал Александру свое милостивое прощение и предлагал ему посетить Орду лично. Поэтому, взяв через своих послов благословение митрополита, Александр с боярами отправился к Узбек-хану. «Царь верховный! – сказал он хану с видом покорности, но без робости и малодушия. – Я заслужил гнев твой и вручаю тебе мою судьбу. Действуй по внушению Неба и собственного сердца. Милуй или казни: в первом случае прославлю Бога и твою милость. Хочешь ли головы моей? Она пред тобою». «Я сделал много тебе зла, – сказал он хану, – но теперь пришел принять от тебя смерть или жизнь, будучи готов на все, что Бог возвестит тебе». Узбек сказал на это окружающим: «Князь Александр смиренною мудростию избавил себя от смерти», – и повелел ему занять тверской стол[256].
Так Александр вернул себе тверское княжество, правда, теперь его младший брат Константин Михайлович был вынужден уступить ему место, что соответствовало «лествичному» праву наследования и приветствовалась тверичами. Получив полагающееся ему по праву княжество, Александр вызвал к себе жену с детьми. По словам летописи, живя в чужих землях, Александр говорил о своей судьбе: «Если умру здесь, то что будет с детьми моими? Все знают, что я выбежал из княжения моего и умер на чужбине: так дети мои будут лишены своего княжества».
В 1337 году новгородцы снова поссорились с великим князем, и тот в очередной раз принялся разорять их земли. Архиепископ Василий снова отправился в Псков, но гордые его жители не пожелали еще раз поверить новгородцам. В результате архиепископ наложил на город церковное проклятие.
После отъезда из Пскова Александра Михайловича город пригласил на княжение его сына Всеволода Александровича. О нем мы поговорим отдельно.
В Твери Александр Михайлович правил мудро и благородно, так что вскоре к нему со своей бедой обратился Василий Ярославский[257]: оказалось, что его притесняет Иван Калита. Узнав о том, что князья вот-вот образуют против него альянс, Калита отправился в Орду к Узбек-хану и очернил Александра Михайловича, сказав, что тот вместе с ярославским князем планируют мятеж. Узбек вызвал к себе Александра, Василия и других удельных князей, по словам Калиты, замешанных в заговоре, московский же князь благополучно отбыл в свои владения.
Получив призыв незамедлительно явиться в Орду, Александр не поверил в добрые намерения хана и сначала отправил к нему старшего сына Федора, но получив сразу после этого вторичное приглашение, вынужден был отправиться сам. Когда Александр Михайлович сел в ладью, погода резко испортилась и начался шторм. Это было воспринято как дурное предзнаменование.
По воле хана на суд ехали обвиненные Калитой: Василий Давыдович Ярославский и Роман Михайлович Белозерский. Понимая, что Василий начнет жаловаться хану на его действия, Калита послал 500 воинов, которые должны были убить князя, но тот отразил нападение[258].
В Орде Александра приговорили к казни вместе с его сыном Федором: «…узнав же, что казнь его неминуема, Александр Михайлович возвратился домой, вместе с сыном причастился Святых Таин, обнял верных слуг и бодро вышел навстречу к убийцам, которые, отрубив голову ему и юному Феодору, розняли их по составам…»[259]. Растерзанные тела были доставлены во Владимир, где их отпел митрополит Феогност, а затем погребены в Твери, в церкви Святого Спаса.
Александр Михайлович и его сын Федор Александрович были канонизированы православной церковью в лике святых мучеников.
В Твери снова стал править Константин Михайлович, а тверичи, в знак своего повиновения перед Калитой, отослали в Москву большой соборный колокол.
Работая с летописями и другими историческими документами, ученые то и дело сталкиваются с вот такими странностями. Идет, скажем, повествование о том, как Иван Данилович, выступив из Новгорода, вел войско в 1329 году на Псков. Мы эту ситуацию только что разбирали. А потом, буквально через три недели, его войско обнаруживается у Опок: «…а хожения его от Новагорода до Опокы три недели». Смотрим карту: что за ерунда, расстояние от Новгорода до Опок (современное название Опочка) – 255 км. А расстояние от Пскова до тех же Опок 125 км, при этом Псков стоит как бы на середине пути из Новгорода в Опоки, а не наоборот. Это зачем понадобилось уважаемому московскому князю такие фортели выделывать? Получается, 10–11 километров в день? Карамзин сразу заметил странный маршрут Ивана Калиты и написал: «Нынешний город Опочка совсем не по пути от Новгорода к Пскову: здесь говорится о другом месте».
И вот тут мы приходим к интереснейшей теме: переноса населенных пунктов (городов, деревень, крепостей). Дело в том, что некоторые города действительно имеют тенденцию, исчезнув в одном месте, позже появляться в другом. Переносились такие города, как Туров, Пинск, Чернигов, Галич, Рязань, и многие другие.
Причин тому может быть сколько угодно:
1. Глава родоплеменного союза сначала жил в одной деревне/крепости, а потом перебрался в другую, свою же, и название ей присвоил то, что у него раньше было. Где князь, там и процветание, туда и купцы ездят. Стало быть, старое место жительства постепенно ветшает и в результате пропадает.
2. Город был разрушен врагами, строить новый решили на новом месте, чистом от крови своих близких.
3. Поселение было чисто скотоводческое, потребовалось искать новые пастбища для животных, собрали пожитки, кибитки и перебрались на другое место.
4. Место, на котором выросло поселение, прокляли. Вот люди и ушли оттуда.
В общем, пораскинув мозгами, можно и еще с десяток весьма убедительных причин подобрать. Русь огромная, места много. Кстати, в крошечной, по нашим же меркам, Японии долгое время бытовала любопытная традиция – император не должен был проживать в месте, где умер его предшественник, поэтому каждый новый правитель первым делом переносил столицу в другой город, куда переезжали вместе с ним все знатные и богатые люди и где, естественно, сразу наступало процветание.
С другой стороны, если продолжить разбирать все тот же поход Ивана Калиты из Новгорода в Опочку и представить, что нужная нам Опочка или Опока в прежние времена размещалась по пути от Новгорода ко Пскову, тогда вообще непонятно – как можно было ползти такое расстояние три недели? Разве что ползком и пятясь. «Помнится, больная на ноги императрица Елизавета Петровна со своими фрейлинами побольше в день проходила, – обсуждая тот же случай, пишет Альберт Максимов, – а это уже не лезет ни в какие ворота». Карамзин был человеком неглупым и поэтому вынужден был оправдаться: «Великий князь шел медленно к их границам». Обратите внимание: Опочка находится на самой границе псковских земель с землями Великого княжества Литовского. Иван Данилович, надо полагать, не мог вести войска напрямую через центральные районы новгородских земель, во избежание конфликта с соседями ему пришлось сместить вектор движения своих войск чуть южнее, вдоль окраинных территорий соседних княжеств…
Всеволод Александрович Холмский
Россия, Россия, великая сила,
Великая сила, бездонная Русь,
В Россию, в Россию всем сердцем влюблен я
И с нею останусь навеки, клянусь!
Сын Александра Михайловича Тверского (ок. 1328–1364).
После смерти отца и старшего брата власть в родной Твери вернулась к дяде Всеволода, князю Константину, который вдруг начал проявлять норов, то и дело ссорясь с вдовой Александра и матерью Всеволода Анастасией; также он стал теснить Холмскую волость, где правил сам Всеволод. В частности, он захватил в плен несколько бояр и княжеских слуг. Не желая терпеть и дальнейших посягательств, Всеволод отправился в Москву к сыну и наследнику Калиты Семену Гордому