Светлов, г. Санкт-Петербург, 01 июля 1999 года
1
— Привет, Светлов! — окликнул Александра знакомый голос.
Он обернулся. В конце коридора стоял Стриж.
— Ты где пропадал? — спросил он, когда Светлов подошёл поближе.
— В Луки ездил. Сегодня вернулся.
— А… ну да… И как успехи?
— Да никак, честно говоря. Поговорил с Софьей, ничего особенного…
— Тест?
— Отрицательный, — ответил Светлов. — Она неохотно общалась со мной.
— Что так? Вы же вроде школьные друзья?
— Ну… Много времени прошло, — Светлов пожал плечами. — А у вас новые идеи есть?
— Кое-какие наклюнулись… Кстати, запись допроса Ляховской ты видел? — вопросом на вопрос ответил Стриж.
— Да.
— Кое-что нашли у неё интересное… Точнее, в ней. Но, как говорится, операция прошла успешно, да только вот больной помер…
Светлов пожал плечами. Обсуждать эту тему не хотелось.
— Заходи, — Стриж открыл дверь в свой кабинет, кивнул Светлову.
— Так что за идеи?
— Да так, навеяло архивной пылью… Помнишь статейку семьдесят второго года про комсомолок-нудисток?
Светлов кивнул.
— Что думаешь?
— То же, что и ты. Очень похоже.
— Угу. Верно. Мы добрались до милицейских архивов тех времён. В общем и целом — ничего похожего на нынешнюю ситуацию: пропажи молодых особ женского пола не выходили за статистические допуски. Похоже, единичный случай. Совпадение. Вот, посмотри.
Стриж выложил на стол пачку бумаг.
— А ещё раньше похожих случаев не фиксировали? — спросил Светлов.
— В сорок пятом вроде всплеск пропаж был… Но там внешние факторы наложились: мужики с войны возвращались, баб давненько не видавшие, убивать привыкшие… А эшелоны из Германии как раз через Прибалтику и Псковскую область шли. Да и расстреляли одного типа тогда же, в сорок пятом, — за убийства женщин. Серийный, дескать, маньяк. Посмотрел я его дело — доказательств не густо. Нашли у него в сарае два женских трупа. Обнажённых. В разных стадиях разложения… В общем, списали на мужика все «глухари». На этом всё. Дальше глухо — информации нет.
Стриж подошёл к окну, включил кондиционер и закурил.
— У меня есть версия… но я не знаю даже…
— Излагай…
Светлов изложил. Стриж выслушал, не перебивая. Помолчал, потом спросил:
— Ты давно здесь работаешь?
— Если не считать учёбу — второй месяц… Чушь, да?
— Ага, — кивнул Стриж головой. — Но с другой стороны… ты знаешь, я уже ничему не удивляюсь… Интересно, что тебе скажет Ковалёв?
2
Ковалёв сказал:
— Ну и как это назвать? — Борис Евгеньевич ткнул пальцем в лежащие на его столе листы.
— Это отчёт, — негромко ответил Светлов, — и выводы…
— Я и сам вижу — как бы отчёт и как бы выводы. Я только понять не могу: ты считаешь, что мы здесь шутки шутим? Сказочки народов мира изучаем?
— Нет, — ответил Александр, — я так не думаю.
— А если не думаешь, к чему все эти вариации на тему «Русалка на ветвях сидит»?
— Если я не прав, так и скажите. Это лишь версия.
— Версия… — Борис Евгеньевич встал из-за стола. — Версия… Ты зачёт по истории и мифологии сдал?
— Сдал.
— Шпаргалками, небось, пользовался?
На этот провокационный вопрос Светлов предпочёл не отвечать, но шеф молчал, ожидая ответа.
— Не пользовался. Вы же знаете, как принимают зачёты.
— Знаю. Потому и удивляюсь. И расцениваю это вот, — Борис Евгеньевич кивнул на стол, — как шутку. Глупую, неудачную и неуместную. Неуместную, — повторил он с нажимом. — Я уж не говорю о совершенно бессмысленно потраченном тобою времени…
Светлов поднял голову и взглянул на начальство с удивлением. В таком тоне Ковалёв с ним никогда не разговаривал. Допустим, с версией он промахнулся, хотя… ну ладно, допустим. Он готов получить разнос за ошибку, но насчёт потерянного времени это уже…
— Я работал! — возмущённо возразил Светлов.
— Работал? Ты не смог даже нормально тест сделать!
— Я же объяснил. А на следующий день…
— Объяснил он… А какого чёрта ты катался на поездах? Сколько ты ехал из своих Лук до Питера?! О вертолётах ты вообще слышал что-нибудь?!
— Борис Евгеньевич, я хотел закончить отчёт по дороге, чтобы не терять времени…
— Вижу я, как ты закончил! — Вновь последовал кивок в сторону стола.
— Но почему вы считаете версию ошибочной?
— Да потому, Светлов, что русалок не бывает! Нет и не было никогда. Ясно тебе?
Светлов помотал головой.
— Нет, не ясно. Почему не бывает? Ну, возможно, я неверно идентифицировал объект, но по сути всё выглядит… и сколько есть историй о существах, точнее женщинах, которые после смерти становились не совсем обычными? А про русалок информации много: и наши, и зарубежные источники.
— Что ты подразумеваешь под источниками информации? — Ковалёв взглянул на Светлова с интересом.
— Мифы, сказки, предания…
— Всё?
— Ну…
— Ещё есть источники? — последние слово Борис Евгеньевич выделил особо. — Письменные или вещественные?
— Вы бы ещё видеозапись попросили! Я думал…
— Ты мне не хами! — рявкнул Борис Евгеньевич, прерывая Светлова. — Годами ещё не вышел мне хамить. Ясно? Твоё дело — молчать и слушать. И учиться. А думать за тебя есть кому.
— Зачем же я тогда работаю в аналитическом отделе? Я считал, что это как раз моё дело — думать.
Борис Евгеньевич усмехнулся. Сел в кресло, помолчал.
— Думаешь, ты один такой умный? Нет, господин суб-аналитик, вовсе нет. Если тебя утешит, то это — классическая ошибка. Ты надёргал разнородной информации из нескольких источников — и, чтобы объяснить её, взял первое попавшееся объяснение. Прежде чем перейти к версии о том, что кто-то систематически по их же просьбам превращает несчастных женщин в нежить, ты должен был отработать все другие варианты. До единого. Где эта отработка?
— Но доказательства…
— Какие доказательства, Светлов? Какие? Газета с объявлением? И где там хоть слово про русалок? Озеро? Ну и что? А если бы там дюны были нарисованы и пальмы? Ты решил бы, что речь идёт о песчаных червях? Ты целый месяц читал эту печатную пакость! Кто мне говорил, что девяносто девять процентов подобной рекламы дают проходимцы, озабоченные лишь наполнением собственного кошелька? Говорил?
— Говорил… Но газета зарегистрирована для распространения в Псковской области. И продают её только там, — быстро сказал Светлов, — я проверил.
— Ну и что?
— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Всего одна такая газета? На всю область? Больше нет?
— Таких нет. Первый номер вышел в апреле. Сразу с этой рекламой. И печатается в каждом номере. Выходит два раза в месяц. Если сравнить даты пропаж девушек…
— Я читал то, что ты написал.
— Вы считаете, что моё предположение недостаточно аргументировано?
— Я считаю, что ты подогнал факты к придуманному тобою же мифу, — ответил Ковалёв. Помолчал, потом спросил другим тоном: — Номер телефона отработан?
— Да. Он принадлежит Казимиру Петровичу Новацкому, 1928 года рождения, пенсионеру. Проживает в деревне Щелицы. А она неподалёку от тех мест, где выходят девушки.
— Ещё и пенсионер в дело затесался, — Борис Евгеньевич недовольно скривился. — Откуда там сотовая связь? Ты же говорил, что там дыра дырой. Болота и мох.
— И леса ещё… — Александр начал потихоньку злится. Какого чёрта! В конце концов, разве возраст подозреваемого — личная вина суб-аналитика Светлова?
— Тем более.
— Ну, я не знаю, не обязательно же, чтобы он с телефоном не расставался. Может быть, отдал кому-нибудь.
— Ты все материалы смотрел, что тебе отправляли?
— Да, конечно.
— В курсе значит, что твою нежить обследовали. Результат видел?
— Видел. Умерла она.
— Я не про то! Не обнаружено ничего особенного. Никаких мутаций, латентного тенятничества и прочего. И хвоста у неё не было, — добавил Борис Евгеньевич ехидно.
— Не было так не было. Но я хотел бы проверить свою версию. Если это выглядит смешно — то, может быть, я сам туда съезжу? Два-три дня…
— Опять?
Начальственный голос прозвучал грозно, но вот взгляд… Ковалёв, чуть прищурившись, поглядывал на Александра, словно поощрял настаивать далее…
— Надо съездить, — сказал Светлов твёрдо. — Есть там пара подозрительных мест.
— Ладно, Светлов… — сменил начальник гнев на милость. — Уболтал, чёрт языкастый. Иди, составь план командировки, три-четыре дня максимум, я посмотрю. Объявление проверить следует, хоть и ерунда полная…
Едва за подчинённым закрылась дверь, открылась другая — неприметная дверца в углу кабинета. Светлов всегда предполагал, что там размещается персональный начальственный ватерклозет. Но из дверцы, один за другим, вышли пятеро мужчин — что, пожалуй, в корне опровергало предположения суб-аналитика Светлова…
— Не слишком ты вошёл в роль, Борис? — спросил Алладин, выкладывая на стол Ковалёва листок бумаги. — Я уж думал, что сломается парень, вытрет сопли и пойдёт снова заниматься вудуистами-шарлатанами…
Борис Евгеньевич счёл вопрос риторическим и ничего не ответил, изучая цифры на листке Алладина и на листках остальных четверых… Потом, конечно, придётся взять калькулятор и вычислить средний балл, но и без того ясно — очередной экзамен Светлов выдержал. Правда, экзаменаторы и сами того хотели… Впрочем, не все — под одной колонкой оценок (самых низких) стояли две большие буквы: ОМ.
— В чём дело? — неприязненно спросил Ковалёв. — Что за особое мнение?
Человек — на вид не старый, но рано поседевший — имел полное право не отвечать — даже если бы этот вопрос задал сам начальник Северо-Западного филиала. Ибо отделы внутренней безопасности существуют при филиалах, но подчиняются лишь шефу СВБ.
Однако человек ответил.
— Я считаю, — сказал он ровным голосом, — что суб-аналитик Светлов не пригоден к самостоятельной оперативной работе. Я считаю, что он вообще не пригоден в работе в Инквизиции. Особое мнение будет оформлено рапортом и сегодня же отправлено в СВБ и канцелярию обер-инквизитора.
Алладин хмыкнул — обер-инквизитор тоже человек, тоже понимает, как остро нужны оперативники-суггесторы. И спросил:
— Какие меры вы предложили бы применить к Светлову? Увольнение и глобальную промывку памяти?
Седой человек помолчал и сказал без малейшего следа эмоций:
— Не промывку. Ликвидацию.