Навицки, он же фон Навицки — эмиссар упомянутых адмиралов, знакомившийся с древним искусством на его родине. Несомненно, так называемые «его азиатки» — вывезенные из Юго-Восточной Азии женщины-ныряльщицы, подготовленные для диверсионных актов. Либо их дочери — по слухам, век охотниц за жемчугом недолог.
Читая этот пассаж меморандума, Буланский подумал: а здесь, пожалуй, Старцева подвела инерция мышления. Термин «азиатка» для русского и для германца несёт разный смысл. Для нашего это жительница земель восточнее Урала, для немца — восточнее Карпат. Бравый водолаз Михель вполне мог именовать «азиатками» и русских женщин… Однако с учётом известных ему фактов версию Старцев выстроил оригинальную. Но бездоказательную…
Похоже, капитан второго ранга и сам понимал умозрительность и шаткость излагаемой версии. Потому что буквально на следующей странице выложил козырь куда как убойный.
Козырем оказал пароход, плававший под нейтральным шведским флагом и носивший длинное и несколько странное название «Лев полуночных стран3». Именно на нём, утверждал Старцев, уплыли из Киля «русалки» фон Навицки — ныряльщицы-азиатки. И крайне любопытны дальнейшие передвижения «Льва» по морям Европы, охваченной мировой войной.
Маршруты всех плаваний шведского судна за три с лишним года в меморандуме не приводились. Лишь узловые даты — дни взрывов на кораблях союзников. И всегда «Лев полуночных стран» оказывался поблизости! Или в том же самом порту, или в ближайшем — если в военной гавани была запрещена швартовка гражданских судов.
Однако в случае с «Императрицей Марией» произошло исключение — впрочем, вполне подтвердившее правило. В день гибели линкора «Лев» находился в Одессе — и оставался там ещё несколько дней, объясняя это поломкой машины. Очевидно, делал вывод капитан, Навицки и его команда наняли в Одессе небольшое местное судно.
Между прочим, отмечал Старцев, к осени 1916-го — после вступления в войну Румынии — мирных берегов у Чёрного моря не осталось, между эскадрами воюющих держав происходили постоянные столкновения, в болгарской Варне обосновалась база германских подводников, зачастую не смотрящих, какой на судне флаг, прежде чем пустить торпеду. Нейтралы предпочитали без крайней нужды не появляться в опасных водах. «Лев» появился…
В догадках о технике совершения диверсионных актов Старцев не изощрялся. Осторожно предположил, что техника сия основана на человеческом факторе. Реакция матроса Цигулина с «Императрицы Марии», впавшего в религиозный экстаз, — очевидно, нетипичная. Гораздо логичнее ожидать, что вахтенные матросы (и палубные, и дежурящие у артпогребов), узрев незнамо каким чудом появившуюся на корабле обнажённую девушку, — не воспримут её как врага, не поднимут тревогу, но… хм… несколько отвлекутся от своих обязанностей.
А спустя какое-то время заложившие небольшой заряд ныряльщицы уходят, как пришли, — под водой, избегая взглядов наблюдающих за акваторией порта дозорных.
Далее Старцев предсказывал: очередная диверсия не за горами, после гибели «Императрицы Марии» прошёл достаточный срок. А судя по складывающейся на театре военных действий обстановке, мишенью вновь станет британский флот.
Необходимые меры виделись капитану следующие: немедленно оповестить о «Льве полуночных стран» союзников, и, в случае появления его в пределах досягаемости флотов Антанты — досмотреть шведское судно, как подозреваемое в пиратстве. Наверняка обнаружится и тёплая компания «русалок», и подводный шлюз, позволяющий им незаметно покидать судно и незаметно возвращаться (именно этим устройством, предполагал Старцев, оснастили «Льва» в Киле).
При отказе же от досмотра, что вполне вероятно, — потопить немедленно.
Как отнеслись высшие флотские чины к версии Старцева, Буланский до конца не понял. Едва ли чересчур всерьёз, но и с порога не отмахнулись. По крайней мере, на оригинале документа имелась пометка, предписывающая снять копию и переслать контр-адмиралу Волкову — военно-морскому атташе в Англии. (Судя по воспоследовавшим событиям, адмирал ознакомил-таки с меморандумом британских коллег.)
Предсказание же Старцева о новых взрывах сбылось — и самым печальным образом. 9 июля 1917 года британский Гранд-Флит понёс, пожалуй, наиболее тяжёлую потерю за всю войну — на рейде Скапа Флоу (Оркнейские острова, Шотландия) взорвался дредноут «Вэнгард». Трагедия унесла жизни 950 офицеров и матросов, спаслись всего два человека.
Узнал ли Старцев о трагическом подтверждении своей версии — неизвестно. Буланский не встречал упоминаний о деятельности после февраля 1917-го одного из самых талантливых флотских контрразведчиков. Возможно, что капитан второго ранга погиб во время печально знаменитой «Кронштадтской резни», учинённой пьяной революционной матроснёй… Или во время резни Гельсингфорсской, не менее трагичной и унёсшей не меньше жизней морских офицеров…
И, естественно, в закружившем страну кровавом вихре мало кого уже интересовали причины гибели «Императрицы Марии»… А вот англичане отнеслись к версии Старцева серьёзно. Потому что в мае 1918 года «Лев полуночных стран» был потоплен в Ирландском море «неопознанной» подводной лодкой. Потоплен безжалостно — по свидетельству очевидцев, моряков голландского торгового судна, всплывшая субмарина методично расстреляла всех, пытавшихся спастись. Более того, непонятно зачем с палубы подводного пирата сбросили несколько глубинных бомб в том месте, где волны сомкнулись над ушедшим в пучину «Львом».
Факт возмутительного нарушения международных конвенций приписали «корсарам кайзера», проигрывающим подводную войну и творящим самые чудовищные преступления. Приписали, естественно, английские газеты — несколько вырезок из них лежали в той же папке, что и меморандум Старцева.
Забавно, думал Буланский, что эпилог стародавней истории, начавшейся полвека назад в далёкой Палестине и продолжившейся в Псковской губернии, десять лет пылился в архивах у моряков… И позволил узнать, чем закончилось дело, лишь предпринятый им, Богданом, широчайший и негласный архивный поиск материалов, хоть как-то связанных со словом «русалки». Любопытно, так и писал бы Старцев это слово в кавычках, если бы имел доступ к документам Десятого присутствия Святейшего Синода? Если бы знал, откуда тянется нить распутанного им узла?
Богдан ошибался — дело далеко не закончилось. Убедиться в том пришлось спустя десять лет.
Глава 11. ПУТЬ МЕСТИ — IIИрина, озеро Улим, 01 июля 1999 года
1
Боль разрывала грудь. Словно два штыря вонзились в бока, и ворочались внутри, раздирая плоть, пока не встретились в глубине её тела… Кричать она не могла. В лёгких не осталось воздуха. И вокруг не осталось. Вокруг — и в ней — мгла, холодная и вязкая. И боль, боль, боль…
Кто я?
Где я?
Она открыла глаза. Жива… Она жива. Боль притупилась — наверное оттого, что её тело превратилось сплошной кусок льда. Она даже не представляла, что человеку может быть так холодно…
Осознание себя нахлынуло внезапно, неожиданно — и ничего не помнящее, ничего не понимающее и смертельно напуганное существо ощутило себя Ирой… Ириной Величко… Тоже смертельно напуганной и ничего не понимающей.
Память возвращалась толчками, рывками — и одновременно возвращалась способность управлять телом.
Шевельнула рукой — марево перед глазами заколыхалось… Снова закололо в груди. Ирина поднесла руку почти вплотную к глазам — и лишь тогда смогла разглядеть пальцы — белые, странно большие, странно толстые…
Что с ней?
ЧТО С НЕЙ?
«Ты утонула. Нет, ты утопилась», — сказал внутренний голос, равнодушный и словно бы чужой…
Её пальцы — не её! не её!! чужие!!! — шевельнулись, между ними растиралась странная тёмная взвесь. «Ил, — поняла Ирина. — Озёрный ил». Она не чувствовала своего тела. Казалось, она парит в ледяном космосе, где нет ни силы тяжести, ни верха, ни низа.
Да, она утонула. Утопилась…
И умирающий от кислородного голодания мозг рисует напоследок странные картинки.
Зачем? Зачем?? ЗАЧЕМ???!!!
Зачем она это сделала?
Ирина не помнила… Вернее, в памяти всплыла её поездка и жгучее желание добраться до потаённого озера, броситься в воду… Она не понимала лишь, как и зачем могла возникнуть такая дикая мысль…
2
Кто-то схватил её за волосы. И куда-то потащил. Кто? Куда? Зачем? Сопротивляться сил не было…
Тьма, обволакивающая тело, начала редеть. Внезапно Ире показалось, что дышать ей стало легче. Дышать?.. Дышать в воде? Как?
Свет — серый, расплывчатый, неясный — позволял не то чтобы рассмотреть в деталях, но как-то ощутить бездну под ногами. Тёмный ил призрачными щупальцами колыхался внизу. Казалось, она видит свой след в этой вязкой мути.
Ирина с трудом задрала голову, пытаясь разглядеть, кто её тянет… Не надо тянуть. Не надо её спасать…
Невидимая рука отпустила — словно её невидимый хозяин услышал мольбу Ирины.
И всё-таки она дышала!
Как? Чем? Непонятно… Но дышала: чувствовала, как холодная вода входит в её тело — будто прохладный воздух осеннего леса. Чувствовала, как отступает удушье, как мозг и мышцы получают желанный кислород — и возвращается способность думать и двигаться…
Она научилась дышать в воде и водой…
Ира избегала делать какие-либо движения, боясь спугнуть своё новое умение.
Казалось — она родилась только что. Не было ни прошлого, ни настоящего — все недавние страхи и недоумение исчезли, развеялись без следа. Воспоминания остались — живые, яркие — но казались чужими, ненастоящими, похожими на кинофильм, где главная героиня внешне напоминала Ирину Величко…
Новое умение не проходило. Напротив, с каждой секундой у Иры крепла уверенность, что она всегда умела дышать так — просто не догадывалась об этом. И двигаться в воде умела, легко и непринуждённо. Даже леденящий холод перестал ощущаться как враг. Он бодрил, давал силу. Делал воду более… вкусной. Более насыщенной.
Сзади кто-то был.
Ирина обернулась, поражаясь с какой лёгкостью двигается её обнажённое тело. Так вот кто вытащил её с илистого дна…
Старуха. На вид древняя-древняя. Седые волосы — густые и длинные — колышутся в воде огромным комом. Кожа в неровном свете кажется серой, морщинистые груди напоминают сухофрукты — древние, окаменевшие, не способные размокнуть и набухнуть.
Ирина открыла рот, отчего-то уверенная, что сможет говорить. Почему бы и нет? Раз может дышать, значит… Но она не смогла произнести ни слова. Вода вырывалась из лёгких наружу, язык, гортань, губы исправно производили нужные манипуляции — ни звука не раздавалось.
Старуха запрокинула голову, лицо исказилось в беззвучном смехе. Потом она схватила Ирину за руку и поплыла вверх.
Ира не сопротивлялась стремительному подъёму: старуха обладала силой отнюдь не старческой.
Они вынырнули. Ирина услышала смех старухи. Хриплый, с присвистом — словно в смехе зашёлся старый астматик.
— Скоко не гляжу на эту потеху — всё не наглядеться, — в перерывах между приступами пролаяла старуха.
3
Ирина медленно шевелила ногами, поддерживая тело вертикально в воде. Холода она теперь не чувствовала вообще. Верхние слои озера оказались значительно теплее глубины. Что-то чуть ниже её подмышек продолжало перекачивать воду сквозь тело. Сейчас ощущение было такое, словно она дышит не холодным осенним воздухом, а тёплым летним. Даже запах в воде ощущался. Терпкий, чуть горьковатый, так пахнут луговые травы, если растереть их пальцами.
— Какую… потеху? — Ирина с удивлением поняла, что может говорить.
— Все в воде говорить пробуют по-первости… Смехота…
— Значит… — начала Ирина.
Говорить было трудно. Точнее, непривычно. Гортань напрягалась, не получая потока воздуха. Но звуки почему-то получались… Ира несколько раз сглотнула и закончила:
— Значит — всё правда?
— Значит, правда.
— Но как?!
— Это не ко мне, девонька. Не ко мне…
Старуха легла на спину, раскинув руки. Её волосы плыли по воде пегим облаком.
— Значит, я теперь…
— Мавка, — закончила старуха. — Мавка ты, девонька. Слыхала про таких?
Ирина покачала головой.
— Лоскотухами вас ещё кличут…
— Кто?
— Кто… люди кличут. Люди. Меня вот лобастой зачем-то прозвали… Да не суть важно, как назваться…
Вблизи старуха выглядела ещё древнее. Морщинистая кожа, белёсые глаза, тонкий и длинный нос, безгубая щель рта.
— Аль не хороша? — Старуха, перехватив её взгляд, снова захохотала, обнажая зубы — потемневшие, почти чёрные, однако все на месте, ни одного выпавшего… Ирине показалось, что её обдала волна смрада. Сквозь воду виднелось старческое тело: мосластое, жилистое.
— Не трясись допрежь срока… Коли сполнишь, чё должна — всё те будет, всё… Ты вот пошто топилась, на муку шла?
Ирина молчала. Откровенничать не хотелось. Она уже вывернулась наизнанку перед Хозяином.
Хозяин… Она отчётливо вспомнила всё. Рекламное объявление, обещавшее полное обновление и новые силы для реализации всех планов. Дорогу и парня в поезде. И то, как пробиралась к озеру — одна, через болото по полусгнившим гатям… Вспомнила, как стояла перед Хозяином — именно так он представился. Старый, невысокий, бородатый, темноглазый… Ещё пару раз он назвался хранителем. Объяснял, что озеро способно годами накапливать энергию, а потом менять человека: активировать любую часть генома, в том числе отрастить жабры утопающему, излечить любую болезнь, вывести организм на идеальный пик его возможностей… Вернее, говорил Хозяин совсем другие слова, простые, ничуть не похожие на научные термины — но она поняла именно так.
И про цену Ирина помнила.
Про ту, что обещала заплатить.