Светлов, деревня Беленькая, 06 июля 1999 года
1
Мотоцикл Светлов остановил у здания несколько казённого облика — огорода рядом с ним не было, а с жерди, приколоченной к коньку крыши, уныло свисала выцветшая тряпка, отдалённо напоминающая российский флаг.
Местная администрация? На двери отсутствовала какая-либо вывеска, способная прояснить дело. Зато красовался мощный навесной замок.
Светлов оглянулся. Никого… Никто не копошится на огородах, на единственной улочке — ни одного прохожего…
Надо как можно скорей избавиться от мотоцикла, наверняка хорошо известного местным жителям. А то, чего доброго, примут за вора, скрутят — и в погреб. Сиди и жди, пока участковый сюда доберётся.
Но бросать «Яву» посреди улицы не хотелось. И Светлов медленно покатил дальше.
Торговая точка, украшенная едва читаемой вывеской «ПРОДУКТЫ», обнаружилась на другом конце деревни. Здесь было несколько оживлённее — на крыльце магазина сидели двое мужчин неопределённого возраста с пивными бутылками в руках, рядом мальчишка лет пяти-шести увлечённо выкладывал на пыльной земле нечто вроде мозаики из пивных пробок — валялось их тут превеликое множество.
Александр остановился рядом с крылечком, вытащил ключ зажигания и направился в магазин. Любители пива вяло оглядели и его, и средство передвижения, — но комментариев с их стороны не последовало. И то ладно…
По ступенькам магазина сбежал высокий атлетичный парень в майке и тренировочных брюках. Любопытный персонаж… Сомнительно, что свои бицепсы и трицепсы он накачивал на сенокосе. Тут постарался профессиональный тренер. И загар не рабочий, — ровный, золотистый. Такой можно получить либо на берегу моря, либо в солярии…
Разнообразием товаров прилавки не порадовали. И покупателей почти не было. Пожилая женщина покупала хлеб, недовольно тыкая его пальцем. Продавщица фасовала крупу в пакеты. Двое детей: мальчишка лет восьми на вид и девочка чуть помладше — крутились у прилавка, не то прицениваясь к конфетам, не то улучая момент стащить парочку…
Появление Светлова вызвало у продавщицы оживление.
— Покупай уж, баба Клава, весь истыкала, — обратилась она к старухе. — Видишь, покупатель пришёл!
— Так чёрствый же, Верка…
Похоже, вот она — приятельница Петра…
— Другого нет. Машина в четверг будет, тогда и приходи. Будто сама не знаешь.
— Знаю, — буркнула старуха, отсчитывая монеты. — А ты кто таков? — бесцеремонно спросила она, поворачиваясь к Светлову.
— Во народ! — с чувством сказала Вера. — Тебе-то чё за разница? А? Чё пристала-то к человеку?
— Да нет, всё нормально, — сказал Светлов. — Тут история такая приключилась…
Выслушав рассказ, женщины молча переглянулись. Баба Клава поджала губы, глаза её стали колючими и неприветливыми.
— Я сейчас принесу коробки, — торопливо сказал Светлов. — Есть тут у вас власть какая-нибудь? Председатель… или участковый? Заявление надо сделать, поиски начать… С собаками хорошо бы.
Вера слова о поисках пропустила мимо ушей. Спросила:
— Где, говоришь, дерево упамши?
Светлов постарался объяснить.
— Так-так… — протянула продавщица. И уточнила:
— А слева ельничек густой такой?
— Да, а дерево мы убрали… — начал было Светлов, но Вера уже не слушала, о чём-то задумавшись.
— Во, говорила я, говорила… — забормотала баба Клава, но продавщица резко перебила:
— Придержи помело маленькось… Васька! Руки оборву, в жопу вставлю!!! — рявкнула она на пацанёнка, примерившегося было стащить пару конфет с прилавка. Тот сделал невинное лицо и убрал руки за спину.
— Коли конфет хотишь, так сгоняй за Сергеем Егорычем. Приведёшь — полную жменю отсыплю!
— А чё сказать-то?
— Скажи, человек приехавши, ищет его… Дело, скажи, важное… Бегом!
2
Пока Вера пересчитывала товар, сверяясь с найденной в одной из коробок накладной, в магазин вошёл молодой мужчина с окладистой чёрной бородой. На нём была красная клетчатая рубаха с закатанными рукавами. Штаны заправлены в кирзовые сапоги необычного вида — ковбойского фасона, на высоком каблуке, с носами, подбитыми жестью. «Неужели остались ещё по деревням кустари-сапожники? — недоумённо подумал Александр. — Или обувь фирменная, просто с колоритом а-ля рус? Ага, а фуфайки местная элита носит от Версачи…»
— Чё стряслось-то? — спросил мужчина без малейшего любопытства.
Светлову пришлось пересказывать историю заново.
Мужчина помолчал, потом сказал:
— И чё?
— В смысле?
— От меня чё надо?
— Вы председатель?
— Председатели при коммунистах тут были… Депутат я. Понял?
«Надеюсь, не Государственной Думы? — хмыкнул про себя Светлов. — Наверное, представляет родную деревню в муниципальном совете… Или в волостном?» Структуру нынешних сельских органов власти он представлял смутно.
— Значит — власть, — сказал Александр. — Должны что-нибудь сделать. Искать нужно человека!
— Зачем?
— Как зачем? Может, плохо ему стало, лежит без сознания?
— Ты ж искал? Не нашёл. А где я тебе его найду? Пропал, видать, — депутат демонстративно зевнул.
— Послушайте, но так же нельзя! Вы должны принять меры! — Светлов чуть не прокричал эти слова. Оглянулся, словно призывая в свидетели продавщицу Веру и бабу Клаву. Лица женщины были напряжены — пожалуй, даже напуганы…
— Ты поддувало-то прикрой, — с тихой угрозой сказал депутат. — Меры те принять? Сильно хотишь? Так ведь примем, сам не рад будешь. Коли двое поехали, а доехал один, чёж не принять меры…
Вот оно, чего опасался Светлов… Началось. Он сник, сказал на два тона ниже:
— Телефон у вас есть? Человек исчез — должны вы хоть что-то сделать, позвонить куда-то?
— Не должон я те ничё. Не занимал. Ясно? А телефона нет. Ежли неймётся — езжай в волость, заяву в милицию пиши… — Бородач почесал спину. — Ладно, пошёл я. Пропал твой Пётр. Не сыщешь.
Александр не верил собственным ушам. По сравнению с этим бородатым народным избранником любой городской бюрократ покажется ангелом небесным. Надо было всё же возвращаться назад, в Щелицы…
Лишь когда за депутатом закрылась дверь, Светлов понял, какой он дурак. Стоял, лепетал что-то, — а про суггестию позабыл напрочь. Привычка — вторая натура, и в общении с женщинами, с той же Танькой, например — напоминать себе о собственных умениях отчего-то не приходится… С мужчинами сложнее. Не так-то легко привыкнуть к своей власти — невидимой, но вполне реальной власти над всеми, кто окружает суб-аналитика Светлова.
— Теть Вер, а конфеты? — напомнил о себе мальчик.
— Перетопчешься, — отрезала продавщица. — Думал, слепая я? Думал, не знаю, скоко ты с прилавка натырил?! Брысь отсюдова!
— И я, Верочка, пойду, — сказала баба Клава ненатурально добрым голосом.
— Там в коробке одного «Сникерса» не хватает, — сказал Светлов, положив на прилавок деньги. Достал из кармана разломанный в поисках героина батончик, кинул мальчишке.
— Лови!
Тот схватил добычу и скатился по ступеням вслед за бабкой. Девочка кинулась следом.
— Дай кусить! Васька, дай кусить! — донёсся её крик.
3
Чувствовалось, что Вере тоже хочется покинуть место действия. Но ей бежать было некуда, и она с сердитым лицом вновь занялась товаром.
— Вас Вера зовут, да? — более умного вопроса Светлову в тот момент в голову не пришло.
Продавщица перестала переставлять банки на полках и обернулась к нему. Молча кивнула.
— А меня Александром… Вообще-то я сюда с Петром по делу ехал.
Светлов решил не комментировать разговор с депутатом. Похоже, мужик пользовался непререкаемым авторитетом и прохаживаться на его счёт не имело смысла. Ладно, совесть Александра теперь чиста. Представитель власти оповещён? Оповещён.
— Мы утром ещё выехали. Пока искал — устал, проголодался. Дайте мне тоже хлеба и тушёнки банку.
Есть ему не хотелось — спасибо бутербродам, но расположить к себе продавщицу имело смысл.
Вера охотно выставила требуемое на прилавок. Наверное, получала процент от выручки…
— И кофе, во-он тот, — Светлов показал на самую дорогую банку.
Взгляд Веры потеплел.
— Вы меня извините, но у вас тут столовой-то нет? Вы мне кипяточку не нальёте?
Вера вздохнула.
— Тут много чё нет, — сказала она.
«Людей нормальных, например», — мысленно продолжил Александр тему.
— Дам, чё мне, воды жалко? Вон тама садитесь. — Вера ткнула пальцем в сторону небольшого столика для упаковки продуктов. — Погодьте, стул принесу…
Тушёнка оказалась относительно приличной — содержала, помимо жира и перемолотых хрящей, некое количество соевого мяса. И кофе был неплох — естественно, по меркам аборигенов, десяток лет назад пробавлявшихся исключительно ячменным «кофейным» напитком. Сахара Вера насыпала в чашку бесплатно и от души. Светлов, подумав, купил ещё коробку конфет и предложил присоединиться. Вера налила кофе себе, бухнула сахару ещё щедрее, размешивала, громко звякая ложечкой…
После первого же глотка заговорила сама, причём решила, что отношения достаточно налажены для обращения на «ты».
— А дружок-то твой, видать, и в самом деле убился где…
— Да не друг он мне. Ехали вместе… Кстати, он о вас хорошо говорил.
Женщина смутилась.
— Редко он заскакивал, вечно по району туда-сюда мотался…
— Понятно…
— Чё понятно?! — возмущённо вскинулась Вера. — Ничё не понятно! У меня, между прочим, муж есть! А Пётр товару подкидывал иногда… Ну, поговорим, бывало, чайку попьём. Вроде как с тобой. А ты: всё понятно, всё поня-я-ятно…
«Зачем так бурно оправдываться, если дело ограничивалось лишь чаепитиями?» — удивился Светлов. Но сказал примирительно:
— Извините. Я ничего плохого не имел в виду.
— Да мне-то чё… Жаль, конечно, Петра. Не повезло, — продавщица помолчала, потом спросила:
— А ты к кому сюда?
— Дела у меня тут…
Светлов постарался изобразить на физиономии деловую озабоченность. Приём сработал.
— Чё за дела-то? Может, я помогу? — спросила Вера.
Спросила искренне, явно стараясь загладить и свою вспышку, и впечатление гостя о нравах местных жителей. Пожалуй, прав был Пётр, с теплотой вспоминая эту женщину. Однако она как-то подозрительно быстро списала его со счетов — не повезло, мол, и всё.
— Я ищу Новацкого, Казимира Петровича. Не знаете, где он живёт?
Выражение лица Веры изменилось. На место участию пришла настороженность. В глазах заплескался страх. Резко спросила, вновь перейдя на «вы»:
— Пошто вам? Мужикам он не помогает. Знать должны.
— Помогает? Вы о чём? — быстро спросил Светлов.
Женщина замялась.
— Ну… я ничего… Не то подумала… Травник он, как в городе нонче говорят — целитель народный.
Светлов за долгую дорогу от Щелиц (до исчезновения Петра, по меньшей мере) имел возможность продумать легенду. И бодро изложил её продавщице:
— У него телефон сотовый есть, а компания-оператор проводит розыгрыш среди владельцев. Он выиграл поездку в Египет. Я должен ему об этом сообщить, документы собрать, и так далее…
Мысль о том, что радостное известие абоненту легко и просто могли отправить СМС-сообщением, Вере в голову не пришла. По крайней мере, ни тени сомнения на её лице не отразилось.
Пауза затягивалась. Вера напряжённо осмысливала новую информацию — чересчур напряжённо, по мнению Светлова.
Наконец она воскликнула с фальшивым энтузиазмом:
— Ой, ну надо ж! Взаправду?!
Светлов кивнул.
— Где мне его найти?
Лоб Веры прорезала морщинка.
— Он у нас на отшибе живёт… Надо ж… Знать не знала, чё у него телефон буржуйский… Дорогой, поди?
— Не дешёвый, — солидно подтвердил Светлов. То, что в здешней глуши ни один сотовый работать не будет, он уточнять не стал. По крайней мере господин Новацкий, числящийся номинальным владельцем номера, жив и здоров, проживает неподалёку от места регистрации… Уже не зря съездил. Борису Евгеньевичу не к чему будет придраться.
А вот кто именно пользуется его номером — мы и узнаем. В процессе доверительной беседы.
— В деревне его не найти, к озеру идти надобно… Там он, недалече, в летнем домишке живёт. Сам-то Казимир бирюк ещё тот. С депутатом нашим только знакомство и водит… На зиму в Щелицы перебирается. А как лёд сойдёт, так он у озера. Рыбу ловит.
— Рыбу? — переспросил удивлённо Светлов. — Точно? А Пётр говорил — нет там рыбы. Надо бы глянуть на ваше озеро.
— Да чё глядеть-то, чё глядеть? — Вера снова повысила голос. — Неча там глядеть! Озеро как озеро. Тонут в ём много, холодное оно, глыбкое… Поверху-то вода прогреется, а как нырнёт кто, так и прихватит сердчишко. Вот и болтают сдуру: мол, озеро человека взяло… Да и заплутать недолго, туда идучи… Гати старые, где и вовсе сгнили. Знать надо, куда идти…
Она говорила ещё — торопливо и много. Слишком много — словно пыталась потоком слов отгородиться от пока ещё не заданных вопросов Светлова. Он слушал, кивал, соглашаясь, мысленно акцентируясь не на том, о чём женщина говорила искренне, а на том, что пыталась скрыть. Обмолвки, недоговорённости — нет ничего лучше для анализа. К бирюку Новацкому часто ездят гости, для того чтобы получить помощь. Но помочь он может лишь женщинам… В окрестностях озера опасно. То, что пропал здоровый мужчина средних лет — в порядке вещей, и уж точно не причина для тревоги.
Обо всём этом придётся расспросить ещё раз — расспросить так, что Вера уже не сможет ни солгать, ни уйти от ответов. Но не здесь, не в магазине, куда в любой момент могут заявиться ненужные свидетели…
Тут Вера неожиданно сама пошла навстречу его затаённым мыслям:
— Значит, так… Сведу тя к деду моему, Викентию, у него заночуешь. А завтра сходишь до Казимира. Годится? Дорогу я обскажу.
— Мне бы лучше сегодня, Вера. Сходить — и обратно.
— Поздно уж по лесам шататься…
— Ну… Всего-то шестой час… До темноты ещё долго.
Вера встала.
— Вот чё… Хочешь — иди, держать не буду. Тока потом на себя пеняй — Казимир-то вечно ввечеру по болотам шастает, травы свои ищет. До полночи прождёшь его — как назад потом? По утрянке иди, верней застанешь…
— А далёко идти?
— Кто ж тут мерял… Вёрст шесть, не меньше…
— Шесть? Значит, Пётр пропал как раз…
— Так и я об том же. Утонул небось… Окунуться решил по жаре, ну и… Не он первый… Ладно, смотри, как напрямки туда ходят…
Вера достала слегка помятый лист, вырванный из конторской книги, шариковую ручку.
— Гляди, вон деревня… — Вера быстро изобразила пару стилизованных домиков. — Вон зимник, ехал ты по нему сюда… Вон тут грунтовка от большака свернула, — ручка уткнулась в противоположный край деревни и прочертила большой полукруг, до самого края листа. — А вон там, значит, Щелицы твои.
— А озеро?
— Будет те и озеро. Во-он оно где… — Ручка метнулась к середине деревни и прочертила линию, направленную куда-то к востоку. — Это тропка, по ней и шагай прямо, не сворачивай… Болото начнётся — по гатям, значит… Как лес пойдёт нормальный — так, считай, дошёл. Дерево там приметное — берёза большая. Мимо не пройдёшь. Родничок рядом есть, тоже примета… Ещё пару вёрст отшагаешь, тут и озеро будет…
Вера начертила узкий, чуть изогнутый овал, быстро заштриховала несколькими косыми линиями.
— И где там Казимир Петрович обитает?
— Ещё проще сыскать: вдоль берега к скалам иди — здоровущие глыбы такие… Как за них пройдёшь — тут домик-то и увидишь. Всё запомнил?
— Да. Спасибо большое.
— Ну так на улицу шагай, а я лавку запру, — вместе к дедуле сходим. Он гостей уважает… Тока водяры ему не выставляй — сам не рад будешь, до утра тя заговорит, заболтает, ни в жисть не отвяжется… Вон, тушёнки купи пару банок в гостинец, да и хватит…
4
Светлов вышел из магазина. Удушливая дневная жара немного спала, но воздух был неподвижен. Жар поднимался теперь от прогретой земли. В то, что где-то совсем недалеко есть ледяное озеро, в котором мог утонуть Пётр, верилось с трудом. Да и в версии своей Светлов начал сомневаться. Не сложил ли он действительно мозаику из неверных кусочков? Не откинул ли что-то важное — заранее решив, какой именно узор должен получится? Не чересчур ли самонадеянно взялся за дело?
Теперь предстояло решить, и решить быстро, — в каком направлении двинется дальнейшее расследование. Что выбрать: обстоятельный допрос Веры или визит на озеро? И то, и другое сегодня не успеть, как ни старайся.
Пожалуй, Вера знает не так уж и много. Хотя и того, что знает, хватило, чтобы преизрядно напугать женщину… Как источник информации Казимир Новацкий предпочтительнее. Вопрос в том, как построить разговор… Что спросить? «Здравствуйте, Казимир Петрович, не вы тут случайно девушек в русалок превращаете?» «Нет, не я…» — ответит тот. И дальше что? А то — будет он, Саша Светлов, выглядеть полным кретином… Не факт, что объявление в газете — дело рук старика. Наверняка скажет, что телефон зарегистрировал на свою фамилию по просьбе случайного собутыльника — мол, паспорта у того по каким-то причинам не оказалось… И поди проверь. Ну что же, придётся спрашивать так, чтобы старик говорил правду, одну лишь правду и ничего кроме правды…
Светлов аккуратно сложил бумагу с нарисованным Верой планом и засунул в карман джинсов. Надо будет сверить изображённый продавщицей маршрут с картой местности, хранящейся в персике, а то ведь берёзы-то все друг на друга похожие, заплутать в здешних болотах недолго…
Размышления Светлова прервал капризный голос.
— Отстань, надоела!
Он оглянулся.
По улице шли двое — мать и дочь, очевидно. Девочка шла впереди, мать сзади.
Он пригляделся — ба, знакомые всё лица! Именно эта парочка ехала в соседнем купе, когда он возвращался в Питер. Женщина не узнала Светлова. Проходя мимо, скользнула грустным взглядом. Снова обратилась к девочке:
— Машенька, скушай гранатик, а? — И протянула девочке плод.
Та скривилась.
— Опять? Кислы-ы-ы-й!!
— Тебе полезно, доченька. Скушай. Давай почистим…
Следя, как они удаляются, продолжая препираться, Светлов вдруг задумался: а где же Вера? Сколько же времени надо, чтобы запереть невеликую сельскую лавку и включить сигнализацию — если, конечно, такая роскошь тут имеется…
Подошёл к двери, подёргал — заперто. Изнутри — похоже, на засов или врезной замок. И как это понимать? Выйти на крыльцо и проскользнуть мимо Светлова незамеченной Вера не могла, он совсем ненадолго отвлёкся на мать с капризной дочкой… Пожалела о своём обещании и заперлась внутри от Светлова? Глупо… Скорее ушла через второй выход — помогая затащить коробки в подсобку, он мельком видел ведущую на улицу дверь.
Светлов быстро обошёл дом. На двери подсобки висел амбарный замок. Кажется, полчаса назад его не было… Александр напряг память, восстанавливая весь эпизод, показавшийся тогда незначительным. Точно — замка не было! Вера тогда отодвинула засов, и выбросила наружу две опустевшие коробки из-под тушёнки — вон они до сих пор валяются… Значит, замок повесила Вера — и ушла задворками, незаметно для Светлова.
У-ф-ф… ладно хоть эта загадка прояснилась быстро, а то два таинственных исчезновения в один день — явный перебор. А причины, по которым Вера столь кардинально и быстро изменила намерения, она объяснит, никуда не денется.
Однако вопрос с ночлегом остался открытым. Впрочем… Почему бы, собственно, не воспользоваться гостеприимством деда Викентия, сославшись на внучку? Коли уж она смылась, не отменив приглашения… Дорогу к дому дедули, надо думать, любой покажет. А не захочет показать — сделаем так, чтобы захотел.