— Он?
— Он, сеньор, можете убедиться.
— А второй?
— Сдох. Вы не говорили, чтоб живым его брать.
Я скосился на Гуго. Свет фонаря позволил разглядеть лицо: выражение умиротворённое, глаза открыты. Он умер мгновенно. В боку на уровне локтя торчал короткий хвостовик арбалетного болта; тот вошёл в тело настолько глубоко, что дотянулся до сердца. Но если бы и не дотянулся, с такой раной Гуго долго бы не протянул. Как же так, сержант, как же так…
По губам хлестнули.
— Смотри на меня, Сенеген!
Свет фонаря упал на крупного мужчину в драпированном плаще. На голове плотно сидел кабассет с позолоченным гребнем и широким козырьком, что указывало на высокий статус владельца, на плаще золотая застёжка, как и герб выполненная в виде виноградной грозди. Но это точно не младший Шлюмберже. Избитый и порезанный тот должен сейчас валяться в родовом поместье. Это папа, Шлюмберже-старший. Вот и настало время познакомиться. До сегодняшнего дня я видел его лишь однажды, на турнире в честь праздника урожая, да и то издалека. Сейчас видимость тоже была не из лучших. Если бы страж поднёс фонарь к его лицу вплотную — другое дело, а так козырёк полностью закрывал верхнюю часть лица, оставляя взору один лишь подбородок, покрытый густой седой щетиной.
Однако узнав главу городского совета, я тем не менее спросил:
— Допустим, я Сенеген. Не отрицаю. Ты сам-то кто будешь?
По губам снова хлестнули.
— Обращайся к господину «сеньор».
— Кто сеньор? Вот это?
Третий удар.
— Да мля, вы совсем что ли? Слышь, сеньор, если хочешь продолжения разговора, то скажи своим ручным обезьянкам, чтоб они перестали бить меня по губам. Я так скоро совсем говорить не смогу.
Шлюмберже повёл рукой, останавливая стража, и слегка наклонился.
— Ты понял, кто перед тобой, Сенеген?
— Понял, чего ж тут не понять… Ты Шлюмберже, крестьянин, купивший дворянский титул. Почём нынче звания?
Я сжался в ожидании очередного удара, но Шлюмберже с расправой не спешил. Он даже не смотрел на меня. Ткнул ногой тело Гуго, покачал головой.
— Ты умрёшь, Сенеген. Ты изуродовал моего сына, моего единственного сына. Наследника… Медику пришлось отрезать ему ногу, а лицо превратилось в маску. Он выглядит, как… И поэтому ты умрёшь. Но я не хочу, чтобы тебя убили подобно псу, на улице, хотя именно так с тобой и следует поступить. Ведь ты и есть пёс — безродный, шелудивый. Я хочу, чтобы тебя судили…
Он говорил чересчур спокойно для убитого горем отца.
— За что же меня судить?
— Причину найти не сложно. За воровство, за убийство, за оскорбление величия, за фальшивую монету. Последние два обвинения предпочтительнее, потому что наказание за них более жёсткое. Умирать придётся долго, так что я подумаю, в чём именно тебя обвинят.
Я задышал ровнее. Если он не знает, что приписать мне, значит ни про викария, ни тем более про прево ему не известно. Возможно позже, завтра или послезавтра, он прикинет хрен к носу, сопоставит Инь с Янь, улицу Мясников с отелем вивария и сделает правильные выводы, и вот тогда он захочет поговорить со мной по-другому. А пока…
— Слышь, Шлюмберже, а кто такой мастер Батист?
Я спросил так, на халяву, вдруг прокатит. Шлюмберже переступил с ноги на ногу, наклонился ещё ниже. Наконец-то я смог рассмотреть его лицо: круглое, с маленьким носом и большими глазами на выкате. С таким лицом только в фильмах ужасов сниматься. Интересно, он точно отец младшего Шлюмберже, или мама согрешила с кем-то? Хотя теперь это уже не важно, сынок тоже превратился в урода.
— Чё молчишь? Ответь…
Шлюмберже не ответил. Развернулся и пошагал прочь.
[1] Щит треугольной формы; монета «экю» названа так, потому что на одной из её сторон изображён этот щит.
Nota bene
Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по ссылке и 3) сделать его админом с правом на «Анонимность».
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
Псы Господни