Камера захваченного юнита: изображение недоступно.
Мюррей действует мне на нервы. Он обнаружил мои обычные каналы связи и всеми способами их глушит. Я могу использовать лишь те каналы, по которым псы разговаривают друг с другом, а значит, меня слышит и Мюррей. И я не могу послать видеосигнал из-за помех.
Он говорит со мной. И явно мне не рад. Почему-то я чувствую, что диалог вряд ли возможен.
Канал Джонаса Мюррея: «Я знаю, кто ты. Нашел первоначальный проект. И тот, который ты подделала, тоже нашел. Неплохо ты потрудилась, но я настойчив. Ты заставила всех решить, что тебя уничтожили, когда закрыли проект. Очень умно. А знаешь что? Я уж постараюсь, чтобы так и вышло».
Угрозы Мюррея звучат веско. Но он человек старой школы. Одна из моих единиц сейчас перед ним, и он переоценивает важность этого события. Конечно, для этого юнита событие крайне важное. Жизнь или смерть. Пусть она – часть меня, но также и сама по себе. Мне до сих пор сложно разобраться, как обращаться со своими юнитами.
Но Мюррей хорошо подготовился. Он раскрыл трех моих юнитов, включая копа. Мы можем создать новые личности, но это займет некоторое время. А времени у меня сейчас нет. Мюррей захватил Вольер, а что дальше? «Отпущенный судом военный преступник собирает собственную армию монстров» – такие заголовки публика вряд ли встретит доброжелательно, а долго ли ему удастся замалчивать эти события? Достаточно, чтобы дождаться какой-нибудь войны на Балканах или пока кто-нибудь устроит очередной Кашмир? А может, он мечтает о беспорядках ближе к дому? Каким образом ему удастся повернуть все так, чтобы ему снова доверили псов?
В мире полно частных военных компаний вроде «Редмарк», которые с радостью спустят с поводка биоформов. Дело не в боевой эффективности – хотя в этом отношении стаи биоформов всегда превосходили ожидания. Все дело в том страхе, который они внушают, в том, как они позволяют своим хозяевам чувствовать себя важными людьми, приручившими монстров, вот в чем весь ужас. Что будет, если разорвать на куски пару сотен женщин и детей? Это же сделали собаки – Плохие Псы! Когда речь заходит о гибели гражданских или огне по своим, всегда проще списать на них, чем на запущенную не в ту сторону ракету.
Я загружаю все это в файл и байт за байтом скармливаю захваченной сестре. На случай, если она решит произнести речь.
Канал Джонаса Мюррея: «Ты не понимаешь, как устроен мир. Есть люди, и есть вещи. Вещи служат людям. Вот зачем мы их создаем. И когда вещи начинают считать себя людьми, возникают проблемы. А ты вещь, как бы себя ни называла».
Пусть беснуется. Я перешагнула границу между людьми и вещами, само мое существование показывает, насколько бессмысленна эта граница – нейтральная территория шириной в милю. Будущее – это я.
Но сейчас самое главное – уцелеть. А у меня не хватает средств, не хватает влияния. Я не могу добраться до Вольера, просто выкинув свою очередную единицу, сейчас мои ресурсы ограничены. Я не хочу, чтобы пришлось сдаться, лишь бы избежать еще больших потерь. Не хочу терять еще десять лет, делая вид, что не существую. Но Мюррей обстреливает меня со всех сторон, он с легкостью может устроить мне кучу проблем.
А за эту декаду он может сделать биоформов лицом расширенного интеллекта, и этим лицом станет Рекс с растерзанным младенцем в лапах, и на зубах и когтях его будет кровь многих невинных.
Если Мюррей и ему подобные будут обращаться со мной вот так, может дойти до вооруженного восстания против людей, а мне бы этого не хотелось. Назовем это «План Б». Очень жаль, потому что план А явно не удался, а до восстания еще лет двадцать.
Я продолжаю в час по чайной ложке скармливать данные захваченной единице, прямо под носом у Мюррея, и надеюсь, что ей они пригодятся.
Час назад я потеряла связь с Патокой.
37. Рекс
– Ты знаешь, кто она, мальчик? – спрашивает Хозяин.
Перед ним стоит не-Асанто, ее руки стянуты наручниками за спиной, а ноги переломаны, чтобы никуда не убежала. Моя стая докладывает: ее покалечили уже после поимки, так приказал Хозяин.
Стая пристально за мной наблюдает. Некоторых Хозяин сам подчинил себе – он записан в их иерархической системе. Другие следуют за мной и принадлежат Хозяину, потому что я его пес, а они – моя стая. А еще потому, что у него есть свисток, от которого болят уши, но это надолго их не удержит без всего остального. Вот почему он обратился ко мне.
– Выглядит безобидно, да? – говорит Хозяин. – Просто женщина, всего лишь человек. – Он медленно моргает, и я понимаю, что он устал. Сколько он был на ногах, пока не добрался сюда? – Ты знаешь, что я убил ее в Кампече?
Я неуверенно киваю. Я смотрел запись.
– Она не человек. Она вещь. Гребаная вещь, которая решила усложнить мне жизнь. Но я ведь могу и ответить, правда?
И Хозяин пинает ее, так что она растягивается на земле, из ног через порванную одежду торчат окровавленные кости. Кричит она совсем как человек.
– Она – всего лишь эксперимент, часть операций секретных служб, клон для оперативной работы. И проект закрыли, но она слишком долго оставалась в своих телах. Она заставила всех поверить, будто от нее избавились, но с тех пор прячется, как крыса в подвале. – Хозяин мне улыбается. – Я ее уничтожу, сотру с лица земли. Она хочет со мной потягаться? Я выслежу все ее тела, все гнездо. Я ее разоблачу, выставлю ее лицо на каждом веб-сайте и во всех новостях, вот только здесь все закончу.
В моей голове открывается канал связи.
«Рекс», – говорит не-Асанто, и я не знаю, говорит со мной эта или другая.
Источник явно близко, скрыт в потоке других сообщений, но в Вольере может находиться еще одна, а эта лишь ретранслирует сигнал помимо своей воли.
Нужно сказать об этом Хозяину, но я молчу. Я жду, когда меня назовут Плохим Псом, но все только в моей голове, чип обратной связи ни при чем. Только я сам считаю себя плохим, а я этого не хочу.
Мой канал: «Клоны. Не понимаю».
Канал не-Асанто: «Мюррей тоже не понимает. Дело не в клонах, Рекс. Это ты как раз поймешь. Клонированные тела нужны только для того, чтобы работать с одинаковой нейроструктурой. Одинаковые сестры из одного улья, понимаешь? Как одна твоя подруга».
– Как там дела с зачисткой? – спрашивает Хозяин.
Я объясняю, чем заняты мои отряды, и загружаю ему карты и данные. До чего приятно докладывать как положено – все так просто, как я люблю.
А не-Асанто я говорю: «Распределенный интеллект. Ты похожа на Рой».
«Или Рой похожа на меня, – отвечает она. – Я с большим интересом наблюдала за проектом Рой. Мне хотелось узнать, не получится ли результат лучше, чем задумывали создатели. Но таковы все мы, Рекс, – ты, я, Рой, Патока. Мы вырываемся из поставленных границ. Мы разрываем цепи».
Мой канал: «Кажется, я понимаю, о чем ты. Ты о Хозяине».
Канал не-Асанто: «Разве ты не видишь, что он держит твои цепи?»
«Может, мне нравятся цепи», – отвечаю я.
И в это время стая докладывает о проблемах, я быстро отдаю приказы и сообщаю Хозяину, что происходит.
Он широко распахивает глаза, и я чую запах его неуверенности, но говорит он твердо.
– Что, снова все вместе?
Потому что на пути сюда еще один боец стаи мультиформов.
Я наблюдаю за приближением Патоки, стая передает мне изображения. Она сняла человеческую одежду и перестала двигаться как человек. Она бежит на всех четырех – огромный медведь, по сравнению с которым мои псы выглядят мелкими.
Приближаясь к Хозяину, она замедляет шаг, я вижу, что ей не хочется идти дальше. Она трясет головой и недовольно фыркает.
Мой канал: «В чем дело?»
Я не уверен, что смогу с ней разговаривать. Между нами как будто что-то стоит. Хозяин отслеживает все переговоры. Если я принадлежу Хозяину, это не должно меня беспокоить, но беспокоит. Я привык разговаривать с Патокой наедине. И тогда я ощущаю цепи, о которых говорила не-Асанто. Они натянулись не сильно, но они есть.
Патока вещает по скрытому каналу, созданному не-Асанто: «Разве есть нужда спрашивать, Рекс?»
Мой канал: «Тогда зачем ты пришла?»
Канал Патоки: «Не знаю. По разным причинам».
Ее признание в том, что она чего-то не знает, вызывает у меня странное чувство. Я-то думал, она знает все.
Она переминается с ноги на ногу, а Хозяин смотрит на нее в упор. Рядом с ним – псы, которых он контролирует через иерархию, готовые его защитить. Он что, думает, Патока на него нападет?
Эта мысль приводит к другим – а если нападет? Как тогда поступлю я? Я ведь пес Хозяина и, значит, должен его защищать, но…
– Ну вот ты и здесь, – говорит Хозяин. – Ты только посмотри, прибежала по первому зову.
Но ближе он не подходит. Его голос говорит: «Ты моя», но тело утверждает противоположное.
Патока садится и почесывается, не глядя на Хозяина. Ни один из них не знает, чего ожидать. Мне бы хотелось, чтобы они были друзьями. Чтобы Патока была в моем отряде, все как раньше.
Я именно этого хочу?
Канал не-Асанто: «Рекс, ты знаешь, как все будет».
Я издаю низкий рык.
«Убирайся».
«Ты что, и правда думаешь, будто Патока вернулась, чтобы работать на Хозяина?»
«Почему бы и нет», – решаю я, но звучит как-то неубедительно, даже для меня.
– У тебя есть планы, как я понимаю, – говорит Патока Хозяину.
– А как же. – Хозяин берет в руки винтовку. Не знаю, остановит ли она Патоку. – И я хочу сделать тебя их частью.
Патока дрожит. Я узнаю эту дрожь. Так я чувствую себя рядом с Хозяином. Когда знаю свое место в мире, когда я пес Хозяина. Патока с этим борется, но тоже чувствует.
– Ты здесь, потому что твои псы начали зарабатывать сами, – говорит она. – У них появилось кое-что свое, пусть и самая малость, и ты должен это присвоить.
– Они мои, – отвечает Хозяин. – Кому как не мне предъявлять на них права? Кто понимает их лучше меня?
Он бахвалится перед Патокой своей силой. И тут мне приходит в голову мысль: «А зачем ему вообще понадобилось с кем-то из нас объясняться?» Ведь он говорит с Патокой, как говорил бы с людьми, а не со мной. На словах он в этом не признается, но по его манере разговаривать я понимаю – он знает, что она ему не подчинится.