- Да, сэр Джеймс.
- И ещё, мисс Кук, найдите мистера Гуля из Форин Офиса. Вы, мне кажется, несколько раз соединяли его со мной. Попросите его перезвонить мне как можно быстрее.
- Да, сэр Джеймс, - она никогда не забывала всего, что проходило через ее руки.
- Марджори, у меня к вам личная просьба.
Секретарша вздрогнула. Она знала, но не подавала виду, что многие клерки компании за глаза называли её "сморщенной грушей", а юные секретарши "старой мымрой". Все остальные, включая сэра Джеймса Мэнсона, о котором она знала почти всё, звали ее мисс Кук и ценили за исполнительность и безотказность. Впервые за семь лет службы шеф назвал её по имени. Она расценила это как новый знак высокого доверия обожаемого шефа.
- Да, сэр Джеймс.
- Я прошу вас задержаться сегодня в нашем офисе. Я хочу, чтобы во время совещания с мистером Торпом нам никто не мешал. Возможно, у меня возникнут к Вам ещё поручения.
- Да, сэр Джеймс. А если мистер Гуль выйдет на связь?
- С ним, мисс Кук, можете соединить сразу. Также уточните, где находятся оба наши члена Правления, что так дружны с сэром Алексом. Возможно, мне надо будет с ними переговорить.
- Да, сэр Джеймс.
Мисс Кук вышла, а глава "Мэн-Кона", сидя за столом в своем кабинете в ожидании Мартина Торпа, смотрел сквозь зеркальные стекла окон, как сумерки опускаются на лондонский Сити, и думал о своих помощниках. Он отдавал себе отчет, что Эндин и Торп имеют зарплату и должности, не соответствующие их возрасту. И не только потому, что они блещут умом. Он разглядел в каждом из них ту же бесцеремонность, которая отличала его самого, готовность игнорировать моральные принципы ради единственной цели - успеха. Три месяца назад он рискнул и взял их в свою личную команду, чтобы сделать большое дело. Проблема заключалась теперь в том, что что-то пошло не так. Теперь надо было искать выход. Динамик селектора прервал его размышления:
- Сэр, мистер Гуль на проводе.
- Соединяйте, мисс Кук.
Сэр Джеймс презирал Адриана Гуля, считая дураком и педантом. Его особенно раздражали белоснежные манжеты, торчавшие из-под рукавов на положенные дюйм с четвертью, и постоянно напряженное выражение этого сноба. Однако, это не мешало Мэнсону пользоваться услугами мистера Гуля, который работал в отделе экономической информации Форин Офиса и являлся протеже сэра Алекса Дугласа-Хьюма. Лет десять назад, когда операции "Мэн-Кона" в Гане и Нигерии достигли определенного уровня, Мэнсон был приглашён занять место в Комитете Сити по Западной Африке. Этот орган был и до сих пор является чем-то вроде профсоюза всех основных фирм, базирующихся в Лондоне и производящих операции в Западной Африке. Адриан Гуль был чиновником, осуществлявшим связь Комитета с правительством.
- Что Вам известно о событиях в Зангаро, Адриан, - с места в карьер начал Мэнсон.
- А, вы об этом, сэр. Внятной информации нет.
- А посол? Разве он не должен был присутствовать на приёме в честь Дня Независимости.
- К сожалению, аэропорт оказался в зоне боёв и не разрешил посадку нашего самолёта, и он был вынужден приземлиться в Уарри. Порт тоже закрыт для посещения иностранных судов. Это всё, что я знаю.
- Так постарайтесь узнать больше, мистер Гуль, - Мэнсон в раздражении чуть не швырнул трубку.
- Сэр Джеймс, - примирительно зазвучал голос из трубки, - Что вы так переживаете. Ничего страшного не случилось.
- Извините, Адриан, что-то у меня нервы шалят. Так Вы говорите, что русский корабль в порт не вошёл.
- Да, сэр Джеймс. Мы сейчас пытаемся установить связь с правительством Зангаро через швейцарское посольство. Сэр Алекс мне поручил готовить меморандум по экономическому положению в Гвинейском Заливе. Я очень хочу, чтобы Вы и члены Вашего Комитета ознакомились с ним и сделали свои замечания.
- Спасибо за доверие, мистер Гуль. Я сделаю всё зависящее от меня, чтобы наши бизнес-круги оказали Вам полное содействие. Рассчитывайте на меня.
- Спасибо, сэр Джеймс. Я завтра пришлю мои наработки. И Вы зря так переживаете из-за Зангаро. Хуже, чем было там уже не будет...
- Вы меня очень обнадёжили, мистер Гуль. До встречи!
- Покойного вечера. Сэр Джеймс!
Повесив трубку, Мэнсон подумал вслух:
- Напыщенный дурак! - Затем зажёг гаванскую сигару и стал ждать Мартина Торпа. Его протеже понадобился час, чтобы добраться из уютного кафе в Кенсингтонском парке до Мэн-Кон-Хауз. Рабочий день заканчивался. Клерки и брокеры, с трудом досидев до заветных пяти тридцати, хлынули из своих офисов в Сити в предместья, где располагались их особняки и квартиры. Для того, чтобы достичь "Мэн-Кон Хауз" Мартин был вынужден пробиваться сквозь них в обратном направлении, что потребовало значительного времени. Это был симпатичный, юношески стройный, с аккуратно подстриженными волнистыми темными волосами и синими глазами молодой. Он более походил на капитана спортивной команды привилегированного частного колледжа, чем на протеже одного из акул горной индустрии. Благодаря тому, что Торп обладал уникальной способностью держать в голове курс акций многочисленных горнорудных компаний и мастерски манипулировать ими, его очень ценил шеф "Мэн-Кона". Секретарши прозвали его "хитрецом", а бизнесмены, из-под носа которых внезапно уплывали пакеты акций и чьи фирмы неожиданно попадали под чужой контроль, называли его совсем не таким безобидным прозвищем. В свои двадцать девять лет он был полон честолюбивых планов и горел желанием их осуществить любой ценой. "Мэн-Кон" служил ему трамплином для дальнейшей карьеры, а сэр Джеймс Мэнсон тем человеком, который обеспечил бы связи в Сити. Его преданность Мэнсону определялась высокой зарплатой и сознанием того, что он сидит на выгодном месте, откуда легко будет при случае приметить "крупный кусок", как он выражался. В случае с Зангаро его ожидало пять миллионов фунтов, ради которых он был готов на всё.
В полдень 13 июля Мартин покинул свой офис на девятом этаже "Мэн-Кон Хауз". Для этого у него была уважительная причина: утром ему позвонил сэр Джеймс и распорядился подготовить новый проспект эмиссии для "Бормак Трейдинг Компани Лимитед". Эта компания возникла в 1904 году для добычи каучука на Северном Борнео. После первой мировой войны она процветала и даже удвоила свой капитал, но вторая мировая война нанесла непоправимый удар по бизнесу. Пару месяцев назад Торп приобрел 30% акций компании по два шиллинга за фунт и передал их в трастовое управление Цвинглибанку. В начале мая представитель банка был выдвинут кандидатом в состав Совета директоров "Бормака". Мистер Гарольд Робертс был человеком полезным. Родившись шестьдесят три года тому назад от отца-британца и матери-швейцарки, он, после безвременной кончины отца, вырос в Швейцарии и сохранил двойное гражданство. С ранних лет поступив на службу в швейцарский банк, он двадцать лет проработал в Цюрихе. Сразу после войны его послали в Лондон. Последующие двадцать два года он работал на родине отца и в возрасте шестидесяти лет ушёл на пенсию с поста управляющего. Он планировал провести остаток дней в Британии, получая пенсию во франках. При этом он сохранил близкие связи со своими прежними коллегами и с большой охотой принимал участие в деликатных операциях, как от имени своих прежних хозяев, так и по просьбе других швейцарских банков. Очередного поручения подобного рода было представление интересов Цвиглибанка.
В мае мистер Робертс направил совету директоров "Бормак" рекомендательное письмо Цвинглибанка и доверенность, из которых следовало, что он является агентом Цвинглибанка в Лондоне. Между секретарем совета и мистером Робертсом состоялись две встречи. На вторую явился председатель, майор Лютон, младший брат давно покойного помощника сэра Иэна Макаллистера на Дальнем Востоке. Он убедил его созвать очередное заседание Совета директоров. В начале мая оно состоялось в конторе секретаря, в Сити. Помимо стряпчего и майора Лютона, на заседание в Лондон согласился прибыть еще один член Совета директоров. Хотя для кворума было достаточно присутствия двух директоров, трое представляли собой убедительное большинство. Главный аргумент, предопределивший исход этого заседания, был чрезвычайно прост: если группа бизнесменов решила приобрести крупный пакет акций, нет смыса препятствовать их намерению влить свежий капитал в компанию и оживить ее деятельность. Подобные действия могут только благотворно сказаться на цене акций, а все трое директоров были их владельцами. Резолюция была предложена, поддержана и принята. Мистер Робертс был включен в Совет директоров, как представитель интересов Цвинглибанка. В общей эйфории новых инвестиций никто не потрудился изменить устав компании, где утверждалось, что двое директоров составляют кворум при принятии решений правлением, хотя теперь в нём было уже не пять, а шесть директоров. Естественно, что львиная доля новой эмиссии оказалась под контролем Мартина Торпа. Теперь он при посредстве своего протеже и его агентов мог руководить работой компании. Сэр Джеймс истратил на эту операция 160000 фунтов стерлингов и завладел 796 000 акциями "Бормака" из 1.5 миллионов. В последний момент Мэнсон вдруг решил, что отдать посторонним лицам почти половину своей добычи будет неправильно, поэтому Мартин был в срочном порядке отправился на встречу с майором Лютоном. На ней должен был присутствовать и мистер Робертс.