" до туристских круизов по Средиземному морю. Реклама пива, виски и джина, портреты заморских кинодив, вывеска, обещающая посетителям "туземные танцы и все существующие в мире радости", -- все это должно было создавать гостям соответствующее настроение, при котором карманы раскрываются сами по себе. Со смерти короля прошло лет пять. Его наследство оказалось в руках какой-то трастовой компании, сменившей прежнее помпезное название "Эксельсиор" на более понятное "Гранд Отель". Естественно снизились и требования к постояльцам. Теперь этот лучший отель в Уарри тянул в Европе на три звезды. Однако, при сравнении с "Индепенденсом" в Кларенсе, он выглядел как дворец Гаруна ар-Рашида против жалкой хибары. Поселившись в нём на одну ночь, Жан-Батист и Курт, не отказывали себе ни в чём: сначала ресторан с почти европейской кухней, потом бар с почти европейским выбором, потом девочки...
Курт наконец нашёл себе то, что хотел: белую женщину почти арийского вида. На проверку она оказалась то ли марониткой, то ли гречанкой, но для оголодавшего за четыре месяца немца она была то, что надо. Жан-Батист подкатил к какой-то туземке, когда его отрезвил женский голос:
- Мсье устал? Он хочет отдохнуть?
Корсиканец повернул голову и увидел белую женщину лет тридцати. Светлые волосы, славянские скулы, легкий загар сразу возбудили корсиканца. На ней были линялые джинсы, подчёркивавшие соблазнительные формы. Обветренные руки с обломанными ногтями и заскорузлые пятки, торчавшие из бабуш, несколько портили общую картину, но...
- Да, мадмуазель!
- Мадам, - сказала незнакомка. - Ядвига Зумбах. Вы Жан-Батист Лангаротти?
- Да.
- У меня для Вас есть письмо!
- Я его жду. Где я могу с ним ознакомиться?
- У меня в номере. Пусть это выглядит со стороны так, - она притянула Лангаротти к себе и поцеловала его в засос. - Милый, идём! - сказала она так громко, чтобы слышал весь зал.
Земмлер и Лангаротти встретились только за завтраком.
- Ну ты даешь, Жан-Батист, - сорвался немец. - Я с трудом надыбал какую-то полусемитку, а тебе сразу достался джекпот! Научи!
- Да нет здесь ничего сложного, - отшутился корсиканец. - Тебе нужно сменить национальность: французы всегда куртуазнее бошей...
- Га-га-га! - засмеялся в ответ Курт.
- Извините, господа, - прервал их беседу портье. - Из аэропорта просили сообщить, что ближайщий самолёт в Абиджан вылетает через три часа, а рейс в Дакар - только вечером.
- Закажите нам такси, - вальяжно распорядился Земмлер. - Нам в порту нужно забрать свой багаж, а потом мы оба поедем в аэропорт.
На причале их встретил Вальденберг с озабоченным выражением на лице:
- Не скучай, Карл! - Земмлер хлопнул земляка по плечу. - Встретимся в Остенде через двадцать дней! Надеюсь, у тебя всё в порядке?
- Да. Багаж доставлен в аэропорт, - произнёс капитан ровным голосом. - Его не осматривали.
- Отлично, дружище! Тебе удалось найти команду?
- Пока нет. Рассчитываю набрать завтра! В худшем случае доберу во Фритауне!
- Смотри, береги нашу собственность!
- ???
- "Тоскану"!
- Ага!
Аэропорт в Уарри был слабым подобием Хитроу. Несмотря на глубокую провинциальность, здесь в баре наливали очень неплохой виски. Наёмники, у котоых была куча времени до отлёта плотно засели в нём.
- Классный ты мужик, Жан-Батист! Даром, что лягушатник.
- Я к лягушатникам имею такое же отношение, как и ты! Моя родня на Корсике поджигает у них дома и плюёт им в пиво! Не люблю я их...
- Аналогично! Давай дёрнем за братство по оружию! К чёрту лягушатников!
- К чёрту!
- Скажи, Жан-Батист, а что так к тебе липнут бабы?
- Секрет знаю!
- Какой?
- Всё время молчу!
- Они же любят ушами!
- А для этого не надо слов! Смотри! - корсиканец достал свой любимый нож и стал точить о ремень. Вдруг в зале вылетов аэропорта на несколько минут стало очень тихо. К их столику подошла женщина в форме стюардессы и вежливо обратилась к корсиканцу:
- Мсье нервничает?
- Ну, что Вы, мадам, нет! Просто точу нож, - он проводил её лукавым взглядом и добавил специально для Курта:
- Учись старик, надо просто быть стрёмным. Многим тёлкам это нравится, особенно здесь, в Африке...
- Объявляется посадка на рейс до Абиджана, - прозвучал голос диспетчера.
- Ну прощай, старик! Авось свидимся! - Лангаротти крепко обнял Земмлера.
- Не забудь мой почтовый адрес, - крикнул вдогонку немец.
- Не забуду. Береги себя! - раздалось в ответ.
Только когда абиджанский рейс оказался в воздухе, Лангаротти задумался о Ядвиге и вспомнил о письме, которое она ему передала. Ознакомившись с его содержанием, корсиканец был несколько встревожен. В письме Лолы сообщалось, что кто-то его настойчиво разыскивает в Марселе. "Неужели я где-то прокололся с Томаром. То меня сдал Ру?". Немного поразмыслив, он решил, что путь в Марсель ему, пожалуй, заказан. А Лола всё-таки молодец, быстро сообразила, хотя и б...ь.
- Надо будет где-нибудь немного пересидеть, - пробормотал он, вызвав удивление в глазах своего соседа. - А пока надо выполнить все поручения Кота.
Если бы Жан-Батист был хотя бы немного знаком с дедукцией, он бы сразу сообразил, почему так быстро к нему дошла весточка из Марселя. Попав под жёсткий прессинг Эндина и Ру, Лола перепугалась не столько за своего папика, сколько за себя. В тот же день она обратилась к человеку, которого в определённых кругах Марселя, как Принц Турции. Владелец этой клички унаследовал своё дело от отца, одного из удачливейших контрабандистов Средиземноморья, когда тот отошёл от дел. В межвоенный период о Турецком Султане ходили легенды. Рассказывали, что он участвовал в нескольких крупных делах в Алжире и Французской Западной Африке и оказал какую-то личную услугу самому адмиралу Дарлану, после чего удачно женился и ушёл в тень. Его сын был ровесником Лангаротти и вроде бы должником. По крайней мере, так все судачили: иначе как объяснить отношения между простым сутенёром и крупным контрабандистом. Лола это знала и обратилась за помощью и защитой и сразу же получила её. Теперь она работала на Турецкого Принца. Жану-Батисту в Западную Африку полетела весточка о том, что его ищут какие-то недобрые люди, на которых работает небезызвестный Жак Ру. Неизвестно каким образом, но через два дня после отсылки, эта информация оказалась у Яна Зумбаха, который поручил Ядвиге передать её Лангаротти...
Бенъард встречал эмиссара Шеннона прямо на посадочной полосе. Пока Лангаротти спускался по трапу, лейтенант о чём переговаривался со стоящим рядом служащим аэропорта, сверкая своей белозубой улыбкой.
- Как дела, Генри? - окликнул его Жан-Батист.
- Нормально, - продолжая улыбаться Бенъярд крепко пожал руку и повёл наёмника по лётному полю в сторону от аэровокзала. У самой ограды стоял бурый от пыли, но не потерявший лоска "Траксьон Авант". Бенъард предупредительно открыл дверь.
- Как идёт вербовка? - спросил Лангаротти, удобно устраиваясь на заднем сиденье.
- Неплохо. Удалось уговорить несколько авиатехников и медсестёр для госпиталя. Ты привёз деньги?
- Да. Вот они. Три тысячи долларов!
- Отлично. Завтра отдам их Мэду Сью, и мы сможем вылететь в Кларенс. - Бенъярд завёл "ситроен" и медленно поехал вдоль ограды лётного поля.
- Сколько народу отправляешь?
- Шесть парней из наземной службы. Главный у них Моксон. Помнишь такого?
- Угу. Главный диспетчер. Я помню, как он сажал последний борт в Ули. Передай ему персональный привет от меня.
- Обязательно. Вторая группа - женщины вспомогательного корпуса Биафры. Ну там, медсёстры, машинистки и так далее. Главная у них - Адрана.
-???
- Ну та, что одно время была с Рольфом.
- М-да. Стоящая женщина!
- Согласен. Ещё летят жёны и дети советников.
Лангаротти удивлённо посмотрел на Бенъярда. Это была для него полная неожиданность.
- !
- И ещё! Нам нужен доктор, любой! Может найдёшь где-нибудь?
- Поищу. Сколько всего летит в Кларенс?
- Вместе с детьми пока выходит двадцать шесть человек. Мы ещё берём груз - сколько влезет.
- Оружие? Боеприпасы?
Бенъард отрицательно покачал головой:
- Нам строго-настрого запретили брать на борт оружие, даже личное. Уфуэ Буаньи не хочет обострения отношений с соседями. Так что, берём, в основном, медикаменты...
- Когда планируете вылететь?
- Не раньше следующего вторника. Если до пятого успеешь подогнать доктора, буду премного обязан! - Бенъярд аккуратно припарковал машину у главного входа на аэровокзал.
- Постараюсь!
- А потом куда?
- Не знаю. Кот просил поискать ещё парней для Зангаро. Может найду кого-нибудь...
- Ну, а потом?
- Не знаю, наверное, в Марсель. Африка мне порядком надоела, да и денежки надо разместить. Женюсь, может быть...
- Хорошо тебе!
- Да ладно, Генри! Ты ведь министр! - в словах Лангаротти явно проскользнула ирония. Уловив обиженное выражение в глаз собеседника, он решил несколько притупить свой сарказм. - Ну почти, но скоро будешь!
- Да в том-то дело, что нет. Отсюда я полечу в Калабар - за Миниконами.
Настал черёд удивиться корсиканцу.
- ???
- А, ты же не знаешь.
- Ладно - проехали. Меньше знаешь - лучше спишь! - Лангаротти пожал влажную ладонь Бенъярда и вылез из автомобиля. Только сейчас он почувствовал обволакивающую жару, насыщенную влагой. Обливаясь потом, корсиканец направился в бар, где стал ждать посадку на рейс до Луанды, где он должен был пересесть на самолёт в Йоханнесбург. Отсюда Жан-Батист отправил в Кларенс телеграмму следующего содержания: "Жди Мэда во вторник к обеду".
Аэропорт имени Яна Смэтса, окрашенный лучами восходящего солнца, разительно отличался от всего, что видел наёмник раньше чистота, порядок, отдельные помещения и проходы для белых и чёрных. Оставив приличный залог, корсиканец взял напрокат "рено" и направился в Паарль, где жили родители Дюпре. Путешествие по довольной хорошей дороге заняло целый день. Ещё пять миль пришлось тащиться по грунтовке до фермы Дюпре. Когда он передал документы на получения страховки, отец Жанни протянул ему руку и крепко сжал.