- Мы не можем позволить себе расточительства: ввозить французский сыр и вина, когда народу не хватает риса и молока. Это противоречит бы всему духу нашей политики, ее народному характеру, - с жаром добавил секретарь губернатора, молодой человек в хорошем европейском костюме.
- Но разве вынужденный отказ от привычного образа жизни не вызывает раздражения? - провокацинно спросил его Голон.
- Конечно. И нам пришлось столкнуться с сопротивлением. Тайным и явным, - последовал ответ. - Именно вокруг вопросов организации торговли сейчас идёт крайне острая борьба. В этом заключалается одна из специфических особенностей общественного развития нашей страны, товарищ. Часть служащих, часть интеллигенции недовольна дефицитом товаров, ее сопротивление разъедает наш государственный аппарат.
- Но, позвольте, по моим данным именно торговля является преимущественной сферой деятельности нарождающейся буржуазии. Дезорганизуя торговлю, подрывая контрабандой, спекуляциями снабжение народа товарами широкого потребления, лавочник выражает свое враждебное отношение к проводимому правительством курсу, а это чревато последствиями. Неужели Вы не понимаете?
- Ещё как понимаю, - губернатор посмотрел Сергею в глаза. - За каждым лавочником, чиновником или учитилем стоит целый клан, а то и племя. Если мы тронем одного, то против нас ополчится сотня. Вот мы и создам ярмарки, чтобы вытолкнуть с рынка чужеземцев-бамилеке, как раньше это сделали с европейцами, левантийцами и азиатами.
- Только натравливая одних на других можно здесь удержаться у власти, - дополнил шефа секретарь, поправляя на носу очки в модной оправе. - К сожалению, классовый подход здесь не работает.
- Ну а какая кампания будет следующая?
- Борьба с космополитами, - уверенно ответил секретарь. - Верхушка нашего общества по своим вкусам и замашкам резко отличалась от народа. Они одеваются в костюмы, сшитые из европейских тканей и европейскими портными, пьют шотландский виски, французские вина! В африканском обществе с мощными традициями равенства и взаимопомощи они насаждают мораль капиталистического мира!
- Но ведь вы потеряете значительную часть интеллигенции?
- А к чертям собачьим её, - разошлся вдруг секретарь. - Ваша страна так сделала и выжила во враждебном окружении!
- Гм... Гм... - Голон хотел возразить оппоненту, но губернатор опередил его. Подхватив под локоть, он заговорил прямо в ухо
- Господин советник, Вы должны понимать, что молодёжь часто увлекается радикальные решениями, но они не часта бывают верными. Вы согласны?
Вспомнив, что случилось с Лумумбой, Сергей ответил:
- Да. Я уверен, что здесь всё обойдтся без эксцессов.
- Одной из основных мер станет сокращение разрыва в оплате высших чиновников и других групп трудящихся.
- Вы лично готовы к этому, губернатор? - в упор его спросил Голон. Его собеседник как-то смущённо вздохнул и вернул разговор в прежнее русло:
- Борьба носит крайне напряженный характер. Скажу Вам по секрету, в столице со снабжением возникли проблемы.
- Местной буржуазии при поддержке со стороны отдельных звеньев государственного аппарата удалось добиться того, что традиционная, система снабжения через магазины и лавки государственных компаний оказалась почти полностью парализованной. - добавил секретарь. - В этой сложной обстановке многие члены нашей партии считают, что настало время поставить торговлю под контроль трудящихся.
- Кончится тем, что ваше правительство начнёт отбирать продукты у крестьян силой или загонит на плантации. Вы хотите повторить опыт Кимбы? - вспылил Голон.
- Этот напыщенный индюк никогда не был настоящим социалистом, - парировал секретарь.
- Да, но он следовал точно в рамках той программы которую, молодой человек, Вы только что огласили. Вы хотите, чтобы с Боганой произошло тоже самое.
- Мы недавно отбили нападение империалистов! Наша армия сильна! У нас есть ваше оружие и советники! Могучий Советский Союз нас защитит! Я знаю, его флот уже идёт в Конакри!
Голон подозрительно посмотрел на секретаря губернатора:
- Да, конечно, мы будем защищать народ Боганы, но это не значит, что мои партия и правительство будут поддерживать радикалов.
- Господин советник, предлагаю пообедать у меня в резиденции. И не отказывайтесь: гостей будет не много: мы с Вами, мэр и префект. Я хотел ещё пригласить начальника гарнизона, но он срочно выехал на границу с Зангаро. Там обнаружили какой-то вооружённый отряд...
- Но ведь там непроходимые джунгли! - воскликнул Серегей.
- А ещё гориллы, крокодилы и племена каннибалов! - пошутил губернатор, направляясь к своей машине. Это был "бьюик" тёмнозелёного цвета. Сергей двинулся к машине, но вдрг замешкался: яркое солнце ослепило его, когда он ступил на тротуар. Нищий-слепец, сидевший у входа на стадион, поднял голову и запричитал:
- Пенни, масса..., пенни!
- Ничего ему не давайте! - по-русски произнёс секретарь. - Недавно в Гинкале умер один нищий. Оказалось, что он был богатейшим человеком!
- Вы бывали в СССР? - поинтересовался Голон, усаживаясь в бьюик.
- Да! И даже полгода учился русскому языку! Потом меня отзвали на родину...
День клонился к вечеру, когда обед закончился. Был час "пик". Гинкалу заполоняли гудки клаксонов, громкая речь, смех, перестук колёс на булыжных мостовых, рев мулов и велосипедные звонки. Люди осаждали маленькие и пузатые, как пивные бочки, автобусы. Они стремились к домашнему очагу с одержимостью буйнопомешанных. Город заполонил сонм громких звуков: перекликающиеся клаксоны, возбужденная речь, смех, колесный перестук на булыжных мостовых, рев мулов и перезвон велосипедов. Сергей не рискнул соваться в эту кашу и поехал в больницу - дар Советского правительства. Она была построена совсем недавно: в её помещениях запах строительных материалов еще не был вытеснен запахом лекарств. На фасаде лечебного корпуса рядом с флагом молодой республики местными властями было вывешено и алое полотнище. На скамьях тесно сидели выздоравливающие, они кутались, несмотря на жару, в новехонькие байковые халаты с инвентарными штампами на самых видных местах. В широких, настежь распахнутых окнах виднелись ходячие больные, надо полагать, прилипающие к подоконникам с утра до вечера. Они напоминали небрежно расставленные на полках бюсты. И те и другие с интересом рассматривали пришельца. Советский врач, дежуривший в этот день, был взволнован посещением советника.
- Чем могу быть полезен, товарищ? - заискивающе спросил он. От него шёл лёгкий запах алкоголя.
- Спиртиком балуетесь, товарищ доктор? - шутливо произнёс Серегей и увидел, как наливается краской лицо собеседника.
- Что Вы, что Вы, товарищ советник, я только после операции...
- Врёт! - подумал Сергей и попросил. - Проводите меня в палату старшего лейтенанта эээ...
- Акимцева! - угодливо подсказал врач. - Сию минуту. Он уже может говорить.
Спеша за быстро шагающим доктором, Сергей уже наметил список вопросов, на которые хотел получить ответы. Их беседа затянулась, поскольку старший лейтенант почти ничего не знал об обстановке в Кларенсе накануне переворота. Зато об этом много знал кубинец, который весьма охотно обрисовал нравы и порядки, существовавшие при Кимбе. Акимцев выступил в роли переводчика.
Капитан Рамон считал, что национализация иностранной собственности и денежная реформа, подсказанные Кимбе в советском посольстве, сильно ударила по интересам местной элиты, которая в массовом порядке сбежала за рубеж. Те же, кто остались вместе с президентом стали грабить страну. Когда их ловили за руку, то обвиняли в контрреволюционной деятельности и шпионаже.
- Вы имеете ввиду заговор Бобби?
- Да не было никакого заговора, обычное воровство!
- Спасибо, товарищи, мне пора ехать...
Голон вернулся на базу и сразу направился к коменданту. Лунёв ещё сидел в своем кабинете, что-то вычерчивая на карте. Свет настольной лампы высветил небольшие залысины и сеть морщин на лице майора. Было очевидно, что ему уже далеко за сорок.
- Наверное, ему недолго осталось до пенсии, - подумал Сергей и осторожно постучал.
- Входите!
- Здравствуйте, товарищ комендант. Не помешаю?
- А, товарищ советник, - насмешливо спросил майор. - С чем пожаловали?
- Скажите, Борис Николаевич, Вам что-нибудить известно о событиях на границе с Зангаро...
- Вам уже доложили? - удивлённо спросил майор. Его коротко остриженная светло-рыжая голова резко ушла в тень. - Что же знаю не много. Могу только сообщить, что это всё, что осталось от группы майора Спати Буассы.
- И много вышло?
- Всего двое, Сергей Александрович! Всего двое: сам майор и его ординарец.
- А где остальные?
- Видимо, на том свете, - меланхолично произнёс комендант.
- У меня к Вам ещё один вопрос?
- Внимательно слушаю, Сергей Александрович.
- Вам что-нибудь известно о наших кораблях в Гвинейском Заливе?
Майор сразу встрепенулся:
- Кто Вам это сказал? Подполковник Петров?
- Нет. Представьте себе, обе новости я узнал у местного губернатора.
- Проклятые болтуны, - вырвалось у майора. - Честно отвечу: мне ничего не известно о планах нашего командования в Заливе. Если хотите, спрашивайте у Петрова! Он прибудет в лагерь со дня на день. А точнее, когда закончим расширение взлётной полосы. С ним будут члены правительства Зангаро в изгнании. Это уже точно по Вашей части, Сергей Александрович!
- Спасибо, Борис Николаевич!
- Вот что ещё, - помялся Лунёв. - Вы здесь человек новый. Всего не знаете...
- Что-то не так?
- Да, нет. Просто я хотел Вас предупредить об одной местной особенности.