— послышалось в ответ с холма. — И побыстрей!
— Прости за твою лошадь, Кейджелл, — сказал Хикс.
Кейджелл и Галиндес уже торопливо переходили вброд речку, направляясь к тенистому лесу.
— Какие планы, Дитер? Ты остаешься?
— Почему остаешься ты, Рэй? Что думаешь делать?
— Можем вызвать полицию, — ответил Хикс. — Вдруг эта парочка купится.
— Я согласна выйти к ним, — сказала Мардж. — И отдать им товар согласна тоже. — Она отвернулась от двери и застегнула куртку. — Это я все затеяла. Я и он. Нам и отвечать.
— О чем ты говоришь? Перед кем ты собираешься отвечать? — пытался отговорить ее Хикс.
— Я начала, — сказала она ему, — я и закончу. Не стоит оно того.
— Ну, это как посмотреть.
Мардж заплакала.
— Я думаю, — тихо проговорила она, — что они заработали его. Можно отдать им дурь и меня в придачу.
— Это глупо.
— Слушай, — закричала она, — там внизу полно людей! Они не могут убить нас на виду у всех. Я отнесу пакет вниз и передам им.
— Ничего у тебя не выйдет.
Он пошел в комнату, в которой только что спал. Комната была узкая, как монашеская келья, с единственным маленьким квадратным окошком, укрепленным в кирпичном створе. Когда-то стены в ней были синими и в каждом углу нарисовано по цветущему дереву, но с тех пор Дитер побелил ее.
Вещмешок и рюкзак лежали на голом матрасе. Из рюкзака он достал целлофановый пакет, в котором держал зубную щетку с бритвой, остальное высыпал на пол. Из вещмешка вынул сверток с героином и снял с него газету. Затем тихо миновал коридор и через заднюю дверь вышел в сгущающиеся сумерки. Стоял тихий ясный вечер, на соснах цокали белки, чирикали неугомонные воробьи.
— Я отнесу его вниз! — кричала Мардж, стоя на пороге передней двери. — И отдам вам!
Он не разобрал, что они прокричали в ответ.
Опустившись на колени возле заводи, он стал пригоршнями кидать в целлофановый пакет чистый сухой песок, набирая его между камнями. Потом поставил пакет рядом и принялся обеими руками бросать туда все подряд: землю, песок, мелкие камешки. Закончив, обернул пакет газетой и промасленной ветошью и сунул в рюкзак. Прежде чем спрятать героин под матрас, он взял щепотку порошка и рассыпал между газетой и ветошью. Проделав эту операцию, отнес рюкзак и вещмешок в главную комнату.
— Я отнесу пакет вниз, — объявила ему Мардж. — Я уже им сказала.
— В тот момент, когда ты отдашь его им, они разнесут тебе башку.
— На глазах у всего народа они этого не сделают. Я отдам им его в деревне. Спущусь той дорогой, которой мы поднялись сюда.
Хикс достал из вещмешка затвор и остальные части М-16 и принялся собирать винтовку.
— Может, хватит с нас стрельбы?
— Предложи это им.
С колокольни спустился Дитер и посмотрел на Хикса, собиравшего винтовку:
— Что ты делаешь?
Хикс пошарил в вещмешке, ища обоймы.
— Посмотри-ка на своего приятеля, — сказал Дитер, обращаясь к Мардж. — Furor Americanus[96].
— Она хочет отнести его им, — сказал Хикс.
— Что ж, она может попытаться, — возразил Дитер.
— У них в руках наш кореш Джон, — сказал Хикс с непроницаемой улыбкой. — Мы хотим его вызволить.
— Значит, опять оружие и жертвы. По полной программе.
— Да, это тебе не уженье форели и потешные огоньки. Время платить по старым долгам.
— Мы уже мертвы, — сказал Дитер. — Это все — пустая видимость.
— Говори за себя, Дитер. Я не мертв.
— Давайте тогда играйте в свою войнушку. — Дитер направился к холодильнику за новым кувшином вина. — Все вы одно целое.
Хикс забрал у него кувшин и отпил, морщась.
— Некоторые из нас более одно целое, чем другие.
— Я несу это вниз, — сказала Мардж.
Она откинула клапан рюкзака и заглянула внутрь, потом застегнула и прижала рюкзак к себе. Куртка была велика ей в плечах, влажные волосы прилипли к вискам. Вид бледный и больной, обреченный.
— Это мы сделали — Джон и я. Нам и расплачиваться.
— С каких пор ты отдаешь скэг за здорово живешь? Он тебе нужен.
Она влезла в лямки рюкзака и быстро вышла в главную дверь. Хикс не пошевелился, чтобы остановить ее.
В двадцати футах от дома, у края скалы, она сняла рюкзак, поставила его перед собой на землю и крикнула:
— Вот он! Встречайте нас в деревне, и мы всё вам отдадим!
— Повтори еще раз! — раздался ответный крик.
— Он здесь, у меня. Встречайте нас в деревне и отпустите его!
Повернувшись в ту сторону, откуда доносились их голоса, она увидела лошадь.
Конверс и стоявший рядом с ним Смитти вглядывались в фигуру Мардж на противоположной горе.
— Только посмотри на нее, — сказал Смитти. — Я бы запросто мог влепить ей пулю.
— Крикни ей, что нам это подходит, — велел Антейл.
— Подходит! — дружелюбно проорал Данскин и обернулся к Антейлу: — Действительно подходит?
— Конечно, — ответил тот.
Данскин мрачно посмотрел на него и покачал головой:
— Где Хикс? Они крутят. Уже темнеет, и они что-то крутят.
— Она не крутит, — сказал Конверс. — Она говорит как есть.
— Это как раз тот случай, когда приходится надеяться на лучшее, — сказал им Антейл.
Он выдвинул антенну рации и скомандовал Анхелю подать пикап.
— На всякий случай поостерегись, — посоветовал Данскин. — Иначе Хикс убьет тебя… Эй! — крикнул он Мардж. — Где твой дружок?
— Прячется!
— Поторопись! — крикнул Данскин. — Захвати фонарь.
Когда она вернулась в дом, Хикс сидел на ступеньке алтаря и прилаживал к винтовке подствольный гранатомет. Рядом с ним лежали несколько пятидюймовых зарядов.
— Можешь нести его куда угодно, — сказал он ей. — Я тебя прикрою.
— Я не хочу, чтобы ты меня прикрывал, — сказала она и попросила Дитера: — Мне нужна лампа.
Дитер вопросительно взглянул на Хикса.
— Дай ей лампу, — разрешил Хикс.
Дитер снял со стены «молнию» и, проверив, протянул Мардж.
— Пока будешь спускаться, пусть лампа горит. Когда выйдешь на ровное место, погаси.
Мардж вся дрожала. Он избегал ее взгляда.
— Просто один дурной флешбэк за другим, — сказала она.
— Делай, как считаешь нужным.
— Чему ты смеешься? — резко спросила она. — Чему ты все время смеешься?
— Я не смеюсь.
— Когда выйдешь на проселок, — сказал Дитер, — беги. И не забудь погасить «молнию».
На пороге она оглянулась на Хикса. Тот продолжал возиться с подствольником.
Хикс и Дитер встали у двери и смотрели, как она идет к тропе, ведущей вниз.
— Даже не попрощалась, — сказал Хикс. — Что думаешь о ней?
— Она правильно поступает.
Хикс рассмеялся:
— Ты так считаешь?
Он посмотрел на сгущающиеся сумерки.
— Они, приятель, все время там. Уши торчком. С клыков капает слюна, ты это чувствуешь. — Горько улыбаясь, он обернулся к Дитеру. — Тебя это не волнует, да? Ты просто хочешь, чтобы ее здесь не было.
— Нет, волнует, — ответил Дитер. — Она говорит правильные вещи.
— Она истеричка. И устала от жизни.
Он сходил в спальню, вернулся с новым свертком и сунул его в рюкзак Кейджелла, висевший на вбитом в стену крюке.
— Что ж, поступим в твоем стиле, — сказал он. — Когда вещи не то, чем кажутся. Она несет им обыкновенный песок.
— Ты идиот.
— Ты видел ее походку, когда она уходила, Дитер? Оценил, как она вышагивает навстречу своей судьбе? Высокий класс до кончиков ногтей.
— Тебе не переиграть этих типов, Хикс. Им нет дела до твоих бирюлек.
— Она — любовь всей моей жизни, без дураков, — сказал Хикс. — Даже Эцуко не стоит ее. И все те люди тоже.
— Хикс, — сказал Дитер, — я тебя предупреждаю. Они умней тебя.
— Разреши тебе не поверить. — Хикс пристроил рюкзак на спине и, щелкнув рычажком, перевел винтовку на автоматическую стрельбу. — Тропинки все те же, что и были?
Дитер утвердительно кивнул.
— Ну ладно, приступим. Спущусь лазом, по которому поднялся твой мексиканец.
— Это абсурд! — возмутился Дитер. — Из-за тебя только все погибнут ни за что ни про что. Нельзя же так.
— Ну хватит, хватит, утомил. Конечно же можно так. Почему нет?
Дитер содрогнулся.
— Освещение в лесу по-прежнему работает? — спросил его Хикс.
— Давно не включал. Но думаю, большинство лампочек работает.
— Когда услышишь выстрел, включай свет. И звук тоже — хочу устроить настоящее светопреставление. Настоящую мистическую оперу.
— Да, — сказал Дитер, — понимаю. Но в реальной жизни это тебе не поможет.
— К черту реальную жизнь. В гробу я ее видал. — Он достал из вещмешка несколько обойм и рассовал по карманам.
— А они ради тебя стали бы стараться, как думаешь?
— Ну у вас и вопросики, гражданин учитель. — Хикс подошел к задней двери и секунду постоял, прислушиваясь. — Наблюдай, Дитер, — сказал он, — это будет моя революция, пока не пришла настоящая.
С винтовкой, болтающейся на плече стволом вниз, он побежал вдоль речки, надеясь, что его не видно с противоположной вершины. Одной рукой он придерживал за ствол винтовку, в другой сжимал сверток с героином и лампу.
Тропа — едва видимая жилка среди камня и корней — круто обрывалась в темноту. В лесу ветерок совсем не ощущался; Хикс обливался потом и задыхался. Минуту-другую он различал внизу огонек лампы Мардж.
Во тьме роились призраки.
Никогда, думал он, мне особо не везло в этом, не удавалось стать чем-то большим, чем просто любовником[97]. Вечный рак на безрыбье, чья-то прихоть и психоз, улаживатель чужих проблем. Мужчина, от которого можно спокойно уйти.
Полумилей ниже располагался вход в индейский лаз. Хикс помнил скалы, откуда тот начинался, но в почти полной темноте пришлось минут двадцать ощупывать утоптанную землю у подножия утеса, прежде чем он нашел нужный ход. Заминка разозлила его и встревожила. Он бросил мешок и лампу в затянутое паутиной отверстие, которое доходило ему до груди, затем ногами вперед полез сам. Извиваясь, он крепко держал ремень винтовки и толкал пятками вещмешок и лампу, пока не услыхал, как они упали вниз. Еще рывок — и он уже смог сесть; туннель переходил в пещеру. Он нашарил лампу и зажег ее.