Бьярки коротко поклонился и скорыми шагами вышел вон.
Ивар нагнулся, чтобы поднять с пола застежку, почти примерзшую к задубевшим доскам. Он покрутил ее перед собой, поглаживая плавные, знакомые с детства очертания. Странно, но только теперь он заметил, что медведь на пряжке оскаливается на него.
34. Под вороновым крылом
Тепло… Так тепло… Все меха, что найдутся в доме, так он сказал?
Гнеда улыбнулась, блаженно сворачиваясь под одеялом, притягивая коленки к груди. Она давно не спала так сладко и забвенно.
Открывать глаза совсем не хотелось.
В доме было жарко натоплено. Сладковато и свежо тянуло принесенными с мороза дровами. Ветер надсадно гудел в трубе, но огонь деловито шуршал в печи, и было особенно уютно знать, что там, за стенами, бушует непогода.
Дрема постепенно слетала с девушки, и она потихоньку прислушивалась к остальным звукам. Негромкие мужские голоса мирно журчали совсем поблизости. Один из них, низкий, с хрипотцой, другой – более звонкий и высокий. Гнеда не могла разобрать речей, но… Этот язык было невозможно спутать ни с чем иным.
– Фиргалл! – вскрикнула девушка, одновременно распахивая очи.
Свет был неяркий, но достаточный, чтобы позволить разглядеть человека, подошедшего на оклик и одернувшего занавесь, которой была отгорожена кровать Гнеды. Его лицо действительно чем-то напоминало сида. Серые внимательные глаза смотрели пытливо и с любопытством. Темные в рыжину волосы были собраны в косы у висков, как у Айфэ. Небольшой, но заметный рубец на щеке утопал в щетинистой бороде. На вид он был немногим старше Стойгнева.
– Нет, – сказал незнакомец с легкой усмешкой, чуть смягчившей грубость его черт, – здесь нет старого лиса. Только молодой ворон, – добавил он, улыбнувшись во весь рот, без стеснения наслаждаясь ее изумлением и страхом.
Гнеда рывком села.
Мысли в голове сбились в одну запутанную кучу. Ворон? Так это, должно быть…
– Ты – Бран? – выдавила она, с трудом оживляя в уме слова, от которых успела отвыкнуть за время жизни в Стародубе. – Как… Как я оказалась здесь?
Девушка принялась лихорадочно оглядываться. Она судорожно пыталась вспомнить хоть что-нибудь, и, видимо, безуспешные старания отразились на ее лице, поскольку Бран решил помочь.
– Для начала можешь поблагодарить меня. Мы пришли как раз вовремя. Еще бы несколько часов, и от моей прекрасной невесты остался бы окоченевший труп. – Гнеда не знала, что из услышанного испугало ее сильнее – слово «труп» или «невеста». – Ты была без сознания, так что можешь не стараться. Этот недомерок совсем не умеет обращаться с женщинами.
В его глазах снова мелькнула искра насмешки.
– Ты освободил меня? – наконец дошло до Гнеды.
– Я похитил тебя, – прохладно уточнил сид, – и потратил много сил и времени на то, чтобы ты по дороге не отошла к нашим общим достославным праотцам. А все остальное зависит от того, насколько уступчивой и благоразумной ты окажешься.
– Как это благородно с твоей стороны, – просипела Гнеда, натягивая одеяло на начавшие зябнуть плечи.
– О нет, – рассмеялся Бран, – я не скрываю своих намерений, и тебе они вполне известны, как я вижу. Увы, в них нет ничего благородного, только расчет.
– Неужели ты думаешь, что я соглашусь… – начала было девушка, но сид грубо перебил ее.
– Мне не нужно твое согласие. – Он чуть наклонился к ней, и в миг назад насмешливых глазах сверкнула угроза. – Я не для того столько лет ждал своего часа, рыская по горам и лесам, живя в лачугах, подвергая себя и своих людей опасности, чтобы ты мне теперь указывала! Ты обязана мне жизнью! Болезнь сожрала бы тебя, если б не я! Твой ненаглядный князишка, видно, совсем умом тронулся, едва не испортил мне все под конец!
Девушка забилась в угол кровати. Бран говорил неприглядные вещи, но в одном он был прав. Гнеда жива. Жива, и это главное.
Она закрыла глаза, и воспоминания о темной клети с цепями и срывающем с нее одежду Стойгневом хлынули в голову. Холод. Боль.
Гнеда посмотрела на свои руки. На ней была чужая, видавшая виды рубаха с зелеными узорами, похожими на извивающихся змей, каких не вышивали в Залесье. Девушка медленно отодвинула ткань. Запястья оплетали уродливые багрово-синие пятна.
– Что, – фыркнул Бран, следя за взглядом Гнеды, – хороши зарукавья[148] подарил он тебе напоследок?
Девушка, поежившись, вернула сукно на место, вновь пряча руки под одеяло.
– Где мы? – спросила она, стараясь придать спокойствие своему голосу, снова осматриваясь вокруг.
– В окрестностях Стародуба, – уже почти не враждебно ответил сид. – Пришлось спрятаться в одном укромном месте, пока ты не оклемаешься и не сможешь ехать сама. Твой дружок отправил нам вслед охоту, что не упрощает дела, – добавил он с досадой, поигрывая висящими на поясе ножнами.
– Но как тебе удалось пробраться в Золотое Гнездо? – спросила Гнеда, неожиданно находя, что говорить с Браном на удивление легко. Так, словно они давно знали друг друга.
– Не без труда, – ответил сид, вскидывая на нее насмешливый взгляд, в котором, впрочем, сквозило самодовольство. – Вытащить пленницу с княжеского двора оказалось проще, чем гостью из боярского терема. Старый медведь с тебя глаз не спускал.
Гнеда сморгнула. Каким-то чутьем она знала, что нельзя говорить с сидом о Судимире. И особенно о его сыне.
– Ты сказал, князь отправил за нами погоню?
– Да, – тут же нахмурился Бран. Видно, несмотря на показное равнодушие, это обстоятельство тревожило его. – Но это ничего. – Он тряхнул головой, будто отгоняя неприятные думы. – У меня достаточно дружины, чтобы отбиться.
– И куда ты везешь меня? – тихо спросила Гнеда, боясь спугнуть его откровенность. Но, кажется, Бран был чужд излишней таинственности.
– О! Конечно же в Корнамону, чтобы ты поглядела на мою великолепную родину, – ядовито осклабился он. – На болота и голые камни, на выветренные лысые холмы. На землю, где не растет ничего, кроме дрока и вереска. – Его зубы хищно сверкнули в злорадной ухмылке. – Там мы с тобой сыграем свадьбу, чтобы мужем и женой прибыть в Ардглас, на благословение к нашему дражайшему деду. – Гнеда слушала, затаив дыхание. – Надеюсь, хрыч доживет до этого времени. Пусть увидит, как его престол занимает внук ненавистного Мачешича!
– Это безумие, – помотала головой Гнеда, – куда тебе тягаться с ним? С Финтаном, который богаче и сильнее тебя?
Бран громко рассмеялся, и его хрипловатый голос был так не похож на звонкий смех Бьярки.
– Только потому, что у тебя кишка тонка, думаешь, остальные такие же малохольные? Впрочем, ты всего лишь девчонка, что с тебя взять. Хотя я до сих пор не понимаю, почему ты передумала? Почему сбежала? Мне пришлось потрудиться, чтобы найти тебя.
– Это мое дело, – недружелюбно ответила Гнеда, сводя руки на груди.
Бран ухмыльнулся.
– Что, птицелов пришелся не по душе? Или седой прохвост хотел заставить тебя выйти за него самого?
– Что? – с отвращением спросила девушка.
– Не делай вид, будто не понимаешь, – закатил глаза Бран. – Какой прок было Фиргаллу возиться с тобой, если он не собирался занять княжий стол? И как это он тебя так просто отпустил? Еще немного, и Ардглас был бы его, – сузив глаза, продолжал свои размышления вслух сид. – Впрочем, плевать. Он промахнулся, ты у меня в руках, и дело за малым.
– Бран, подожди, – почти умоляюще сказала Гнеда, увидев, что он собирается уходить. – Я… Я не хочу… Должен быть иной способ…
Его глаза снова стали жесткими и непроницаемыми.
– Ты не поняла? Мне все равно. И скажи спасибо, что я нашел тебя раньше Финтана. А покуда мы в одной упряжке, лучше тебе быть покладистой, а то у меня тоже кнут наготове.
Он вышел, задернув за собой занавеску.
Гнеда была даже благодарна Брану за его грубоватую прямоту. По крайней мере, он открыто дал понять свои цели и место, отведенное ей в их достижении. Но это не меняло того, что Гнеда оказывалась бессловесным орудием, у которого не спрашивали ни согласия, ни мнения. Все, что сид хотел, – лишь воспользоваться ею, не заботясь ни о том, что она чувствует, ни о том, что будет с девушкой потом, когда он достигнет желаемого.
Нет! Она не позволит так обращаться с собой. Ни ему, ни кому бы то ни было другому. Но действовать сгоряча Гнеда тоже не собиралась. Она ощущала слабость и, когда попыталась встать, поняла, что Бран неспроста решил отсидеться. Девушка и вправду едва была в состоянии шевелиться, но уже знала, что пища и движение помогут оправиться быстрее.
Кроме того, прежде чем бежать, необходимо было понять, где они находятся и сколько людей в распоряжении Брана. Он охотно разговаривал с ней, и это нужно было повернуть в свою пользу. Поэтому следующие несколько дней Гнеда приглядывалась.
Бран каждый раз сам приносил ей и еду, и горькое, вяжущее питье, пахнущее дубовым листом и омелой, от которого девушке и в самом деле становилось лучше. Уходя и приходя, он каждый раз наглухо задергивал занавесь, не позволяя Гнеде ни рассмотреть дом, ни увидеть его сообщников.
Девушку мучил кашель, но Бран позаботился и об этом. В первый раз, когда Гнеда зашлась в особенно сильном приступе, сид появился перед ней с небольшой склянкой сероватой мази в руках. Без лишних предисловий он откинул одеяло и уже привычным движением потянулся к Гнеде, когда девушка опомнилась и в ужасе хлестнула по его руке, прежде чем он успел коснуться ее груди.
Удар был чувствительным, и девушка запоздало испугалась, но Бран не разозлился, лишь холодно заметил, что делал это много раз, пока Гнеда была без сознания. Он также бесстрастно сообщил, что не возит с собой чернавок и все это время ухаживал и переодевал Гнеду собственноручно. Девушка едва не сгорела со стыда, осознавая, в каком зависимом и уязвимом состоянии оказалась, в какой-то миг испугавшись, вдруг Бран скажет что-то унизительное о ее теле. Что Гнеда больше напоминает парня, чем девушку. Что он видел и покрасивее. Но сиду, кажется, даже не приходило в голову оскорблять свою невесту.