— Нет! — закричала она.
— Пока, песчинка.
Кливил принялся раскручивать ее, чтобы забросить на мост. Волосы и саван развевались на ветру, который гулял по комнате, гудя, как пылесос. Стулья вокруг стола закружились в вихре. Тарелки со звоном посыпались на пол.
И вдруг за спиной раздался грохот. Кливил обернулся.
В распахнутую дверь влетела, размахивая длинными руками, словно мельница, нелепая фигура. Над бледным, как луна, лбом подпрыгивал желтый чубчик. Увидев Бо Кливила и Мэй, трепыхающуюся над мостом, Тыквер распахнул черные глаза и понесся в атаку.
На полном ходу он врезался в Бо Кливила.
Мэй швырнуло в сторону. Перекатившись по полу, она вскочила и успела увидеть, как Тыквер с Кливилом, сцепившись, летят на мост. Взвыв так, что заложило уши, ветер мощным порывом сдул их на ту сторону.
— Тыквер! — закричала Мэй.
Но комната вновь озарилась белой вспышкой. На глазах Мэй два силуэта на том краю стали превращаться в два ослепительных шара. А потом, взорвавшись, словно фейерверк, они понеслись ввысь, на немыслимую высоту, сжимаясь в крохотные точки. Ветер в комнате улегся, наступила тишина, и два белых огонька застыли, мерцая во тьме.
Мэй, запрокинув голову, смотрела на них с восторгом и трепетом.
Мост исчез так же внезапно, как и появился, однако замок Бо Кливила остался стоять, распахнутый навстречу ночному небу. В котором засияли две новые звезды.
Мэй стояла в растерянности, ошарашенная, перепуганная, опустошенная и изумленная.
И тут за окном раздался странный шум. Она кинулась туда и увидела, как торнадо, вывинчиваясь из-за гор, постепенно теряет силу и скорость. Плотный серый вихрь начал расплываться, расслаиваться.
Оттуда кубарем полетели на землю самые странные персонажи.
Мэй прищурилась, напрягая зрение. Вот кто-то в поварском колпаке. Призрак в тоге. Кто-то рогатый и бородатый. Вопя, визжа и улюлюкая, с неба сыпались тысячи призраков. Под громкие «хей-хо!» и «эге-гей!» обитатели Навсегда возвращались на землю.
Ливень из призраков. Мэй не смогла сдержать улыбку.
И только раздавшийся за спиной шорох заставил девочку оторваться от окна и посмотреть на стол посреди комнаты. Вихрь сдул с него все, кроме Книги Мертвых. Она лежала раскрытая, плавно шелестя страницами.
Мэй медленно подплыла к столу, то и дело оглядываясь на небо за окном. Ее переполняли смешанные чувства — такие смешанные, что сразу не разберешь. Остановившись у края стола, она осторожно наклонилась над книгой, словно боясь того, что прочтет там. Книга долистала до буквы «Т», и у Мэй в горле встал ком. Шелест утих. Мэй уткнулась взглядом в правую страницу. Там, посередине столбца, между Трусливым полтергейстом и Тягомотной тянучкой, светилось имя, на которое никто до сих пор не догадался взглянуть, — Тыквер. И запись напротив:
«Чуть больше Мэй Эллен Берд
заслуживает лавры спасителя мира».
Глава тридцать шестаяЛюбовь, терпение, милосердие
— Тук-тук-тук!
Все Селение неупокоенных душ еще спало, Мэй оказалась единственной ранней пташкой. Гадая, кому вздумалось ходить в гости по утрам, она пошлепала открывать дверь.
Осторожно высунув голову, она с изумлением уставилась на странное зрелище. Над песком парила труппа разряженных в пух и прах персонажей. Пышные бархатные береты с пером, парчовые куртки-колеты и бочкообразные панталоны с колготами… У одного имелись завитые усы и остроконечная бородка.
— Исканья долгие к порогу твоему нас привели, — возвестил бородатый. — Хотим мы видеть мужа досточтимого, чье имя Тыквер. Не знаешь ли, где скрылся сей домашний призрак? Его талант нам сделал бы большую честь.
Мэй присмотрелась к бородатому. Знакомое лицо. Как из учебника. И тут до нее дошло. В горле встал комок. Захотелось заплакать и засмеяться одновременно. Но вместо этого она пригласила труппу войти и за чашкой чая объяснила гостям из Шекспировского варьете, почему они не смогут видеть Тыквера, что с ним случилось и чем ему обязан загробный мир.
С того дня, как на землю обрушился ливень из призраков, прошло три месяца.
Нет, все не вернулось на свои места по мановению волшебной палочки. Глубокие раны так быстро не затягиваются. На это нужно время, терпение и надежда — только тогда, постепенно, год за годом, все зарастет и станет как прежде. Может, даже чуть лучше. Жители Навсегда уже потихоньку принимались за свое — города наполнялись суетой, смехом, слезами, нытьем и жалобами. Всем, чем жили и живут обитатели загробного мира. На поля и луга вернулись животные. Некоторым из призраков даже удалось осознать перемены — и решить, что меняться не так уж плохо.
Кливилграды постепенно приходили в упадок, а на обломках прорастали живописные, сумбурные, кривобокие городки. И если какой-нибудь городской баламут утаскивал на память о былых невзгодах щит с надписью: «СКОРО НА ЭТОМ МЕСТЕ…», никто особенно не горевал.
Росток, пустивший корни на развалинах замка Бо Кливила, вытянулся, по слухам, в прелестное магнолиевое деревце. Хозяйка Северной фермы вернулась в снежную долину за Окаменелым перевалом, и обитатели Навсегда ломали голову, пытаясь припомнить, хорошая она, плохая или и то, и другое сразу.
Темные духи, лишившиеся наставника (что поделать, мозгов во Вселенной на всех не хватает), потянулись обратно из славного похода на Землю. Растерянно посмотрев друг на друга и почесав в затылке, уже на следующий вечер они снова засели в Южном местечке — там им всегда нравилось больше, чем на Земле. Однако еще много-много лет они по сотому разу рассказывали всем, кто подворачивался под склизкую руку, о том, как однажды выбрались пугать живых. Внучата-гули зевали от скуки.
В Селении неупокоенных душ устраивали пикники под мелькающими звездами, танцы в главной пещере и пижамные вечеринки на заново отремонтированной крыше. Берта Бретуоллер, Лисичка Лекси и остальные поселенцы с радостью принимали погостить Мэй, Беатрис с Изабеллой, Люциуса, Фабио и кошек. Долгими ночами они сидели вместе, вспоминая былые приключения. И долгими часами молчали, думая о Тыквере. Недели складывались в месяцы. И вот теперь Мэй рассказывала труппе Шекспировского варьете то, от чего до сих пор щемило сердце.
Выслушав, шекспировцы молча стянули береты и скорбно склонили головы.
— Не слышал на своем веку я голоса чудесней, — горестно вздохнул бородатый (Мэй он представился как Уилл). Труппа, которую Бо Кливил схватил сразу после прослушивания Тыквера, согласно закивала. Посокрушавшись, они отправились в обратный путь через пустыню.
В тот день Мэй и приняла решение. Тут ей больше делать было нечего.
Кое на что у нее по-прежнему не хватало храбрости. Когда пришло время прощаться, они с Люциусом долго стояли друг перед другом, словно хотели что-то сказать, но не решались.
— Еще увидимся, — наконец проговорил Люциус неуверенно.
Мэй кивнула. Она протянула руку, чтобы коснуться его плеча, но в последний момент просто ущипнула и высунула язык. Он рассмеялся и сделал вид, что сейчас даст сдачи, но вместо этого чмокнул ее в щеку. А потом умчался прочь сияющей вспышкой.
Фабио прощаться не пришел. Беатрис проводила подругу до самой кромки Пустынного плато. Там она стиснула руку Мэй, изо всех сил притворяясь, что не собирается плакать.
— Мы скоро приедем погостить, — пообещала она. — На поезде, как только его запустят снова.
Девочки улыбнулись, вспомнив то давнее путешествие, и обнялись на прощание.
В Белль Морт Мэй стала помогать Усику по хозяйству и на пасеке. Там она чувствовала себя ближе к Тыкверу. И еще ей казалось, что это ее долг перед другом — позаботиться о дорогом ему доме. И она заботилась, иногда, правда, по недосмотру оставляя лишние дыры в костюмах Усика или случайно выпуская всех пчел. Часто, оставив дела, она с рассеянной улыбкой наблюдала за Пессимистом. Он уже успел стать счастливым отцом шестерых призрачных котят, которые разгуливали по всему Пчелиному домику и участку, не ведая, что когда-то животных изгоняли из Навсегда и что был такой злой дух по имени Бо Кливил. Глядя краем глаза, как Пессимист пестует свой выводок, Мэй часто гадала, тоскует ли он по дому на Земле. Из ее мыслей ни дом, ни мама никогда не уходили. Но Мэй бодрилась.
Иногда при виде могилы Тыквера девочке казалось, что можно попробовать пробраться через нее на Землю — хотя бы одним глазком, пусть даже призрачным, взглянуть на маму. Но она боялась стать потерянной душой. Ей не хотелось больше теряться.
По вечерам они с Усиком сидели у камина в уютной гостиной, погрузившись в дружеское молчание. Пессимист с Фасолькой и котятами сворачивались у них на коленях. Иногда они вспоминали Тыквера и его смешные выходки. А иногда Мэй выходила на задний двор, когда Усик отправлялся спать, и ей казалось, что кто-то за ней наблюдает. Тогда она поднимала глаза к мелькающим звездам, пытаясь угадать, какая из них Тыквер. Теперь, конечно, она сама должна была стать себе путеводной звездой, но ей нравилось думать, что иногда ее ведет Тыквер.
Как раз в такую ночь с Мэй Эллен Берд случилось — впервые за долгое время — что-то необычное. В очередной раз посмотрев на звездное небо, она заметила какой-то странный объект. Сперва она ничего такого не подумала. Но потом поняла, что он приближается. На Белль Морт падал с неба огромный огненный шар.
— Все в дом! — закричала она, подхватывая котят и загоняя Пессимиста с Фасолькой в кухню, где хлопотал Усик.
Земля снаружи затряслась. Все попрятались под столы и шкафы, но тряска так же моментально прекратилась. Обитатели дома смотрели друг на друга в тихом ужасе. У Мэй в голове роился миллион предположений, однако ни одно из них и рядом не стояло с тем, что она увидела, когда наконец отважилась подкрасться к окну и выглянуть наружу.
Посреди лужайки торчала длинная белая ракета с надписью «НАСА» на борту. Не успела Мэй опомниться, как с шипением откинулся круглый люк, и оттуда выкарабкалась старая знакомая — Берта Бретуоллер. Углядев Мэй в окне, она исполнила несколько коленец радостной джиги и махнула девочке рукой, чтобы выходила. Мэй с разинутым от изумления ртом выскочила наружу. Берта тут же развернула бурную деятельность: