ПОСЛЕДНИЙ КОНЦЕРТ В НАВСЕГДА!
ТОЛЬКО СЕГОДНЯ!
Со снимка смотрел Тыквер. На голове тюрбан, рядом груда фальшивых драгоценностей, губы шевелятся, как во время пения. Мэй прижала клочок к уху, и до нее донесся слабый, но знакомый звук великолепного тыкверского баритона. Мэй взглянула на снимок еще раз. Тыквер подмигнул, но как-то невесело. Губы, растянутые в кривой ухмылке до ушей, печально дрогнули.
Мэй словно очнулась от сна. Надо срочно брать себя в руки — хоть такие, прозрачные и бледные.
В задумчивости покусывая ноготь, Мэй смотрела на снимок, где Тыквер хвастался своими драгоценностями и сокровищами. И тут ее дернули за веревку, связывающую руки.
— Все, принцесса, — ухмыляясь и облизывая губы, возвестил Тощий. — Давай-ка двигать дальше.
Мэй поспешно сунула клочок афиши с карман и украдкой переглянулась с Пессимистом, но, плотно зажатый в объятиях Гвеннет, кот привычно замкнулся в себе и ничего не ответил.
— А знаете, — задумчиво проговорила Мэй несколько минут спустя, когда они плыли по пустынному бульвару к северным воротам, — на самом деле меня совсем невыгодно сдавать.
Гвеннет хрипло расхохоталась:
— Да? Это отчего же?
У Мэй перед глазами снова встал снимок с Тыквером, подкинувший ей еще одну мысль.
— Оттого, что я знаю, где найти такую штуку, которая стоит больше миллиона золотых.
Тощий Шкиппи залился смехом, Гвеннет разочарованно зевнула. Зато Колченогий Пити явно заинтересовался:
— Да? И какую же? — Он поскреб пятерней лохматую бороденку.
— Ну, если сокровища царицы Савской для вас не пустой звук…
Тати встали как вкопанные. Алчный огонек, мелькнувший в глазах Пити, отразился в капельке слюны, повисшей на губе Шкиппи, и блеснул на трех золотых зубах Гвеннет.
— Врет! — решил Шкиппи.
Мэй вздохнула:
— Как знаете…
И тут же очутилась в цепких объятиях Тощего с приставленным к подбородку водяным пистолетом.
— Ну-ну, Шкиппи, помягче, дружок, — попытался урезонить его Пити, одновременно виновато кося единственным целым глазом на Мэй.
Но Шкиппи, не выпуская Мэй, отступил еще дальше:
— Ну-ка объясни, цып… Оууу!
Шкиппи взвился в воздух, болтая пистолетом. У его ног завис Пессимист с каким-то лоскутом в зубах.
— Он меня цапнул за задницу! — выл Шкиппи.
— Ох, да идите к дьяволу вы оба! — не выдержала Гвеннет и вырвала у Тощего пистолет. — Ты! — Она погрозила дулом Шкиппи. — Со своими полосатыми макаронинами вместо ног. И ты! — Дуло нацелилось на Пити. Приструнив обоих, она сама наставила пистолет на Мэй, иногда для пущей острастки наводя его и на Пессимиста. — А теперь, цыпа, объясняй.
Мэй откашлялась.
— Помните, мы с Джоном Бом-Кливером пошли искать этот самый клад? — Мэй не врала. Они с Кливером действительно пытались объединенными усилиями добраться до верхушки Вечного здания, где хранилась всеведущая Книга Мертвых. Мэй надеялась, что книга подскажет, как ей вернуться домой, в Западную Виргинию. А Джон хотел разузнать, где сокровище. Однако они вычитали только про «знаменитую освободительницу Мэй Эллен Берд, покончившую с диктатурой злого правителя Бо Кливила».
— Да, — подмигнув подельникам, подтвердила Гвеннет. — Что-то припоминаю.
— И что, выходит, вы его нашли? — подозрительно сощурился Пити.
Мэй коротко кивнула. Она не привыкла врать. Щеки начала заливать предательская краска. Уши защипало от стыда.
— Значит, если бы Кливер был тут, — продолжал Пити, — он бы подтвердил и не стал бы вздергивать тебя на рее?
У Мэй сжалось и заледенело горло.
— Да, — ровным тоном выдавила она.
— Ну так он здесь, — выдержав паузу, доложил Пити.
Мэй оцепенела. Невозможно. Правда ведь? Она оглянулась, словно Джон Бом-Кливер мог и в самом деле выскочить у нее из-за спины.
Повисло неловкое молчание. Гвеннет, откашлявшись, обменялась вопросительным взглядом с Тощим. Тогда Пити вытащил из недр своего кармана резиновую ленту:
— Вот. Пришла «Пони-экспрессом» из Вечного города через несколько недель после вашего с Кливером ухода.
— Что это? — не поняла Мэй.
Пити посмотрел на нее как на недоумка:
— Как что? Джон Бом-Кливер, конечно. Его превратили в резинку.
У остальных татей отвисли челюсти.
Мэй, потеряв дар речи, смотрела на кусочек резины.
— Ты говорил, что это твой талисман, на удачу! — возмутился Тощий Шкиппи.
— Спятил ты, что ли, таскать в кармане Джона Бом-Кливера? — Гвеннет покрутила пальцем у виска.
Мэй опустила голову и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Видимо, Пити поверил газетам, раструбившим, что Кливер в Вечном городе подвергся реинкарнации. Проще говоря, попал в реинкарнатор. Где превратился во что-то другое.
— Ну да, и мой талисман заодно, — запальчиво возразил Пити. Но вид у него был смущенный. — Что скажешь, Кливер? — поинтересовался он у резинки. — Врет она или как?
Резинка почему-то промолчала (никто, кроме Пити, не удивился).
Тать хорошенько встряхнул ее, и тут у него самого задрожали губы. Он озадачено поскреб кустистую бороденку.
— Без паники! — широко улыбнувшись, успокоил он, но улыбка в тот же миг сползла с его лица. Поднеся резинку к самым губам, он зашептал: — Джонни, мальчик мой, ты что, на меня в обиде?
— Учтите, — подала голос Мэй, — вы ведь ничего не теряете. Если я приведу вас к сокровищу, вы меня отпустите. А если сокровища там не окажется, получите за меня выкуп, как и собирались.
Пити смахнул слезу и шмыгнул носом.
— Он всегда со мной в молчанку играет. — Смущенно оглянувшись, он с показным безразличием швырнул резинку на землю. — Так, и где, говоришь, сокровище?
— Недалеко. Совсем рядом с парком «Бездна скорби»…
Мэй выжидающе уставилась на татя. Главное завернуть их в нужном направлении, выиграть время на раздумья. А там… а там неизвестно. Может, трех противников они с Пессимистом как-то одолеют. Бывало ведь и похуже.
Тощий Шкиппи махнул на нее водяным пистолетом:
— Тогда вперед, куколка.
Мэй оглянулась на ходу через плечо. Отставший Пити, думая, что никто не видит, украдкой подхватил резинку и сунул в карман — бережно и с любовью, словно ювелир, укладывающий на подушечку свой самый ценный бриллиант.
Глава десятаяВампиры!
Йо-хо, йо-хей, я был грозой морей,
Пока три тысячи чертей
Меня не потопили.
Теперь я чист душою и помыслами чист,
Отмыт до блеска я в волнах,
Вот так-то, старина!
Запас песен о смерти, воровстве и мошенничестве у татей казался неисчерпаемым. Они уже успели прогорланить всю «Когда твой клад я приберу к рукам», а теперь дошли до семнадцатого куплета «Каким тать был, таким остался».
Покинув Призрачный город через западные ворота, они прошли мимо заброшенной деревеньки под названием Новая Венеция (построенной на каналах, отходящих от Стикса), а теперь двигались на юг по большой пустынной дороге, сплошь покрытой выбоинами. Вдоль обочины светились старые мотели, вроде «Вечной ночи» и «Спящей лощины», все, как один, покинутые. Пессимист трусил рядом — а что ему оставалось, если его лапу связали с щиколоткой Мэй, словно им предстоял забег «на трех ногах»?
Ночью Мэй с котом сжались у костра, пока тати вовсю орали, гоготали и отводили душу. Мэй не обращала внимания. Она пыталась представить мир, где кругом хозяйничают темные духи. Представляла Болотные Дебри, кишащие гулями.
Вытащив обрывок афиши, Мэй посмотрела на снимок Тыквера. Пессимист ласково погладил лицо призрака лапой. Как он? С ним все в порядке?
Почему она не осталась сражаться вместе с остальными? Ведь была же возможность. А теперь дела настолько плохи, что никакого воображения не хватит.
Мэй вспоминала друзей — Беатрис, Люциуса, капитана Фабио, Тыквера. Если она отыщет их, больше не бросит никогда, это уж точно. На этот раз она не оплошает.
Она посмотрела на Пессимиста, разминавшего лапы у нее на коленях. Тут ее осенило, и она подсунула коту стянутые веревкой запястья. А что? Попытка не пытка.
Пессимист глянул одобрительно и принялся за работу.
За спиной возникла какая-то тень. Вздрогнув, Мэй обернулась — через плечо заглядывал Тощий Шкиппи. Девочка подсела ближе к огню, сгорбившись, чтобы заслонить руки.
— Пити, — отважилась она позвать чуть погодя, увидев, что тать в особо лирическом расположении духа нежно гладит прижатую к щеке резиновую ленту. — Темные духи действительно собираются захватить Землю?
— А то как же. У Кливила всё на мази. Такую силу набрал, что ему старые законы не указ. Наверное, в Книгу Мертвых за подсказками лазит. Да и не осталось никого, кто бы теперь против него пошел.
— А вы знаете, что он делает с пленными призраками?
— Да откуда ж, цыпа? Никто толком не знает. Придут темные духи — гули, гоблины, мумии, вампиры, — заберут пленников и возвращаются снова с пустыми руками. Уводят куда-то за Равнину Отчаяния — а там ищи-свищи. Я тебе вот что скажу: говорят, у него не замок, а чистый лабиринт, кругом сплошные обманки да ловушки, и ведь растет и растет куда-то под облака, а Кливил сидит на самой верхотуре, и никому до него не добраться. Параноик он слегка.
Гвеннет залилась хохотом:
— Ты где такого понабрался, Пити? На помойке рылся?
Пити воинственно расправил плечи:
— Слухами земля полнится. — Он окинул взглядом унылый пейзаж. — Так… Камни, песок, еще камни — да, точно, здесь…
Он пронзительно свистнул.
— Понимаешь, касатка, — потупился Пити, — на твой выкуп мы собирались заново отстроить грот…
Ближайшие валуны вдруг заходили ходуном, откатились, и из темных нор полезли тати. Три загорелых дочерна пирата с кортиками, подозрительная гопкомпания в полосатых черно-белых тюремных робах и шайка разбойников в полумасках. Всемирный слет татей.
Ровно за две секунды число похитителей Мэй и кота выросло с трех до двадцати трех. Был просто плен — стало окружение.