Чеченцы, как по команде пригнулись и побежали в сторону зелёнки, а я развернулся и припустил бегом дальше, соображая про себя - Рассказывать про встречу с боевиками друзьям или нет? Конечно, рассказать можно и многие в полку воспримут это с юмором, но и найдутся люди, которые скажут потом, что я струсил. И трезвонить об этом будут на каждом перекрёстке.
- Ладно. Рассказывать не буду, потом как-нибудь. После войны.
Бог, наверно, услышал мои молитвы: командир взвода находился на дороге и сразу же подскочил ко мне: - Что случилось, товарищ майор?
Не дав себе отдышаться, сразу начал вводить в курс дела: - «Бардак» перевернулся около духов, бойцы заняли оборону. У секретчика повреждена нога. Подымай в атаку взвод и вперёд, на выручку. – Только после этого, смог перевести дыхание и осторожно вставил усики кольца в запал гранаты.
Офицер практически не размышлял, повернулся в темноту и подал команду зычным голосом: - Заводи. Всем на броню, приготовиться к атаке. Машины на асфальт.
Я думал, что выполнение команды командира взвода займёт минут десять и мне придётся его ещё поторапливать. Но уже через секунд сорок, почти одновременно, взревели двигатели, а ещё через минуту на асфальт стали вылезать боевые машины пехоты. Как только они остановились, из темноты на них, как муравьи, полезли солдаты и стали деловито рассаживаться на броне.
- Старлей, тебя как зовут?
- Дима, а что?
- Дима. Как только садимся, пусть на БМП врубаются все огни: фары, габариты, прожектора, короче - всё. Как только трогаемся все, в том числе и я, орём изо всех сил - «УРА». Идём в психическую атаку на этих ополченцев, но никто не стреляет. Ты понял меня? Если всё будет нормально; спешиваемся и врываемся на баррикаду, а там разберёмся.
Дима мотнул головой и стал по радиостанции отдавать указания, а через полминуты мы рванули вперёд. Яркий свет фар, подфарников, прожектора дикий рёв солдат. Метры. Десятки метров стремительно проглатывались гусеницами: сзади, почти вплотную ревел двигатель второго БМП. Промелькнул слева подбитый КАМАЗ, а ещё через несколько секунд в отблеске фар мелькнули радостные лица Чудинова и Алушаева. Секретчик сидел спиной к деревне и страдальчески морщась, поглаживал колено. Я чуть не слетел с брони, когда БМП резко затормозило перед бетонными блоками, но успел зацепиться за какой-то выступ. Пехота как горох посыпалась на дорогу и через секунду баррикада была взята. В отблеске фар вдалеке мелькали спины убегавших в глубину деревни боевиков, никто не стрелял и не оказывал нам сопротивления.
- Дима, - я схватил командира взвода за рукав, - не увлекайся, ничего не громить. Если там обнаружите оружие и боеприпасы забирайте, но больше ничего. Давай одно БМП: будем ставить мой БРДМ на колёса.
Дальше моего вмешательства и не требовалось. В свет фар вскочил Чудинов и, показывая куда надо ехать, стал руководить движением одного из БМП. Быстро и споро, сцепив мою машину с машиной пехоты, он и Алушаев отскочили, а БМП приглушенно заурчав двигателем, стало сдавать назад. Трос натянулся, моя машина немного проелозила по гальке арыка на борту, уткнулась в какое-то препятствие и стала подыматься, встав сначала на два колеса. А потом резко обрушившись, уже твёрдо рухнула на все четыре колеса, закачавшись на рессорах. Под радостные крики пехоты Чудинов ловко нырнул в люк. И, о радость, двигатель БРДМа ровно заработал с первого раза. Отдавать дополнительно команды не требовалось: Алушаев уже подсаживал прапорщика Романова на броню, а вслед за ним залез и сам.
- Дима, спасибо. Возвращайся на исходный рубеж, а мы поехали дальше.
- Товарищ майор, удачи вам, но будьте осторожнее.
Дождавшись, когда пехота соберётся и уедет, мы продолжили путь. Стало совсем темно и я поехал по дороге в сторону фермы, в принципе, наугад, ориентируясь исключительно на свою интуицию. Если раньше было видно пламя горевшего здания, на которое мне посоветовали рулить, то уже сейчас его не было видно. Вдалеке вырисовывались на фоне звёздного неба контуры гор и вход в Аргунское ущелье. Как назло над передним краем не взлетала ни одна осветительная или сигнальная ракета, и в воздухе не висел ни один осветительный снаряд. Но стрельбы кругом было порядочно. Главное, невозможно было разобраться, кто стреляет и куда. Мы сначала двигались по дороге без фар, а когда я посчитал, что пора – свернули вправо. Проехав метров сто, понял что ошибся - рано свернули. Но не стал никому говорить об этом, считая что рано или поздно мы всё равно наткнёмся на своих. Справа темнели строения Новых Атагов, а слева ничего не было видно. Машина шла по полю, то ли с рожью, то ли с пшеницей и это немного успокаивало. Ям и рытвин, куда мы могли свалиться, не ожидалось. Внезапно со стороны темнеющей недалеко деревни в нашу сторону метнулось несколько очередей трассеров, которые прошли совсем низко над головами, заставив нас даже пригнуться.
- Товарищ майор, разрешите ответить, - Алушаев приподнял пулемёт.
- Не надо, бьют на звук двигателя, вслепую. Пройдём не отвечая.
Мы продолжали двигаться в темноте, иногда сквозь звук двигателя слышался треск ломающихся преград, которые всё чаще стали попадаться на нашем пути. Слышны были и звуки выстрелов, которые звучали справа, слева и впереди, но мы продолжали упрямо двигаться вперёд, ожидая что вот-вот уткнёмся в наши подразделения, и тогда разберёмся где штаб.
Неожиданно впереди что-то забелело на земле длинной полосой и я дал команду остановиться. Слез с машины и, низко нагнувшись к земле, разглядел, что это была дорога, а за ней круто обрывались бетонные стенки глубокого арыка. Прислонившись к борту машины и закрывшись плащ-палаткой, мы осветили спичкой карту, на которой нашли арык. Я даже присвистнул от удивления: оказывается мы прошли достаточное большое расстояние и теперь находились или впереди своих подразделений, или что ещё хуже – за передовыми порядками боевиков. На карте справа от нас был обозначен бетонный мост, где вполне возможно можно было кого-нибудь найти из наших. Слишком он важный, чтобы его не попытаться захватить с ходу, поэтому решили двигаться туда. Может быть, его всё-таки уже взяли наши подразделения? Ну, а если там боевики, сворачиваем вправо и пытаемся вернуться к себе. Начали двигаться по дороге на малой скорости, и по мере продвижения к мосту напряжение всё возрастало: или там наши, или духи и все были готовы немедленно открыть ответный огонь, если наткнёмся на боевиков. Наконец-то высоко над нами прошелестел снаряд и разорвался высоко в небе, залив местность желтым светом. Горящий факел сильно мотало в воздухе и от этого тени от местных предметов, и от нас метались из стороны в сторону, что нас и спасло. Бетонный мост оказался неожиданно близко, да и для боевиков появление русских было тоже неожиданным. Оттуда донёсся испуганный, одиночный крик «Аллах Акбар» и сильно грохнул выстрел гранатомёта. Мы инстинктивно пригнулись, но граната прошла высоко над нами. Алушаев в ответ дал очередь из пулемёта, а я нагнувшись в люк заорал Чудинову: - Вправо, Чудо, вправо сворачивай….
С блок-поста боевиков раздалось несколько одиночных, не прицельных выстрелов. Но БРДМ уже повернул вправо и мы помчались к огородам, которые тянулись вдоль окраины Новых Атагов. Огонь со стороны чеченцев всё усиливался и становился более прицельным, а
факел продолжал освещать местность, боевиков, нас, деревню и скопление построек в трёхстах метрах от нас. Там тоже суетились вооружённые люди. Прошло сорок секунд, отпущенных для горения осветительного снаряда, и мир снова погрузился в темноту. Мы перевели дух, но вынуждены были остановиться. Если раньше глаза привыкшие к темноте, что-то видели и различали местные предметы, то теперь после яркого света мы уже ни черта не видели. Стояли несколько минут, ожидая когда снова в небе разгорится новый осветительный снаряд, чтобы разобраться, куда нам ехать. Томительно тянулись минуты, но света всё не было, лишь в двух километрах от нас в воздух взлетали осветительные ракеты, но их слабый свет не дотягивал до нашего места. Так можно было дождаться и приключений. Я нагнулся над люком и скомандовал.
- Чудо, врубай подфарники. Чёрт с ним, погибать так с музыкой и светом. Вперёд.
Слабый свет включенных подфарников освещал землю на три метра вперёд, здорово демаскируя нас. Была достаточно высокая вероятность того, что не только боевики, но и наши могли открыть огонь по нам. Но гораздо страшнее была возможность завалиться в какую-нибудь яму и застрять здесь – между нашими и боевиками. А пока мы въехали в огороды и, ломая заборы, продирались среди грядок и кустарников, нагло пёрли вдоль деревни, но пока ни боевики, ни тем более наши по нам огня не вели. Завалив благополучно с десяток заборов и плетней, у нас появилась надежда на благополучный исход этой авантюры.
- Боря, - меня тронул за рукав Романов, - если мы вернёмся сегодня обратно живыми, то 14 апреля ты мой самый почётный гость.
Я повернулся к Володе и ободряюще похлопал его по руке: - Всё нормально, Володя, прорвёмся. – В моём голосе слышалась твёрдая уверенность, хотя в душе были сомнения.
Самое удивительное, что мы выбрались на грунтовую дорогу, причём, в том же самом месте, где сворачивали вправо – в поле.
- Ребята, да мы сейчас к арыку подъедем, - радостно завопил я, поняв что мы не заблудились, что самое трудное и опасное позади. Боевики у баррикады уже не казались страшными, после той страшной неизвестности, где мы сейчас блудили.
- Чудо, теперь врубай фары, - яркий сноп света лёг на дорогу, осветив не только её, но ряд пирамидальных тополей у дороги, и даже саму баррикаду. Недалеко от арыка дорога делала поворот и мы, завернув, в упор высветили сооружение из бетонных блоков и головы боевиков, которые торчали из-за них, щуря от яркого света глаза. На всякий пожарный мы приготовились открыть огонь, но чеченцы лишь проводили нас глазами, когда мы, подняв фонтан брызг, ворвались в арык и свернули на асфальтную дорогу. А через минуту мы были в расположении мотострелкового взвода второй ро