ки сумели захватить часть русской территории: ехал бы на автомобиле за своими сыновьями и грабил русское население, грузил всё что попало в руки в кузов. Несмотря на свой возраст, может быть, и насиловал русских женщин, а потом в кругу односельчан хвастал своими трофеями и приключениями. Знаю я чеченцев по службе в армии. Когда их в подразделении или части немного, или единицы – это хорошие солдаты, интернационалисты. Но когда их много, то они сколачиваются в стаи и превращаются в скотов и сволочей, которых надо постоянно гвоздить железным кулаком и держать за глотку, а не рассуждать о каком-то их, особом, национальном менталитете. Закон и правила общежития должны быть для всех национальностей, для всех людей един и не только в армии. А то получается: когда русские парни на рынках или на улицах изредка бьют «чёрных» - это шовинизм, расизм и фашизм со стороны русских. А когда в бывших наших республиках выгоняют из домов, грабят и унижают русских – это называется всегда ростом национального самосознания.
После утреннего построения, где я поставил батарее задачи на день, ко мне подошёл Снытко с третьего взвода. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу, смущаясь и заикаясь, солдат предложил мне вместе с ним съездить на пивзавод и набрать там нормального пива, а не той кислятины, что сейчас пьют в полку. Дорогу туда он знает: знает, где можно взять и солёной рыбы под пиво.
Безмерно удивлённый, я подозвал к себе замполита и техника.
- Алексей Иванович, Игорь, вы знаете, где находиться пивзавод, откуда привозят это хреновое пиво? – Получив их отрицательные ответы, с саркастическим смехом продолжил, - и я не знаю. А вот этот, водитель противотанковой установки, который никуда не ездит, а сидит на позиции – знает, куда ехать. Знает, в какой цистерне находится хорошее пиво, и знает где можно достать под пиво рыбки. Вы понимаете, что твориться за нашими спинами? А это значит, что солдат уже туда мотался и ещё надо разобраться на чём он туда ездил? С кем и зачем?
- Да…, - протянул задумчиво, - это первая ласточка, причём нехорошая. Бойцы начали маяться от безделья.
- Ладно, потом разберёмся, - я решительно махнул рукой, - Снытко, помимо того, что я командир – я ещё и слабый человек. Пивка нормального, да ещё с рыбкой – хочется. Алексей Иванович, Игорь, как насчёт пивка?
Увидев довольные лица подчинённых и поднятые кверху большие пальцы, типа – всегда готовы, я повернулся к солдату: - Снытко, если пиво, рыба действительно будет нормальным, я готов забыть твой проступок и не буду выяснять, откуда у тебя такие знания. Но если узнаю, что кто-то ещё туда поедет без разрешения, разборки будут жестокие. Передай это и тем, кто тебя послал ко мне, - Снытко открыл рот, чтобы запротестовать, но я его оборвал. – Молчи…, не спорь с комбатом. Ты сам, с таким предложением никогда бы не подошёл ко мне. Передай им, комбат даст сегодня батареи попить пивка.
Быстро определив, сколько пиво нужно привезти, Кирьянов, Карпук и несколько солдат, вооружившись, умчались. А через два часа они привезли двести литров пива и рыбы. Правда, рыбы было немного и не того качества, какого бы хотелось, но ничего. Большую часть рыбы я забрал себе, но пиво было действительно неплохое. Алексей Иванович ещё привёз мне в подарок стеклянную пивную кружку: - Борис Геннадьевич, посмотрите на дно кружки, там выбит знак нашего полка.
Поглядев на дно стеклянного сосуда, я разглядел круг, а в нём три треугольника – точно знак полка. Конечно, понимал, что это знак завода, который выпускал это изделие, но всё равно было приятно от такого совпадения.
Мы вызвали к себе сержантов и выдали им на личный состав пиво: из расчёта три литра на человека, предупредив чтобы не было ни каких эксцессов. А через час, у меня в гостях сидели: начальник артиллерии полка, Андрей Князев, начальник разведки полка Олег Безруков, Коля Бородуля, командир зенитного дивизиона Володя Микитенко и командир танкового батальона Мосейчук. Хмельного напитка было литров сто двадцать, поэтому мы пиво пили не спеша, наслаждаясь неплохим напитком и рыбой. Бойцы своё пиво выдули мгновенно и чего мы не ожидали: быстро окосели и вылезли из палаток. Вели они на глазах у командира батареи вполне прилично, но всё равно было видно, что они пьяные. А после того, как Алексей Иванович рыкнул на них, все они попрятались в палатках и спокойненько заснули.
Вскоре алкоголь подействовал и на нас, но всё было в рамках приличия. Все мы внимательно слушали майора Мосейчук и смеялись над его рассказом, где он в цветах и красках рассказывал об отражении нападения боевиков на танкистов со стороны птицефабрики.
- Да, Боря, чуть не забыл тебе рассказать, - Мосейчук обратился ко мне. – Помнишь, мы склад с боеприпасами взорвать не смогли? Я ездил туда. Так это, оказывается, не ящики с боеприпасами стояли, а штабеля с бетонными блоками. Кто-то из чеченцев решил там коттедж построить, выкопал фундамент, складировал бетонные блоки под фундамент, а тут война. – Толя весело засмеялся, - так там ни одного целого блока не осталось, всё разбито.
Разошлись гости часа через два очень довольные и Толя Мосейчук на завтра пригласил к себе в гости. Я, замполит и техник посидели ещё немного, пиво уже не лезло и остатки убрали в салон, а я пошёл на пьяные голоса, которые доносились уже с полчаса из-за палатки третьего взвода. Открывшиеся картина, заставила замедлить шаг и постараться остаться незамеченным. Сзади палатки, голые по пояс, друг против друга стояли на коленях командир противотанковой установки сержант Рубцов и мой водитель Чудинов. Пьяно тараща глаза, они горячо спорили: кто из них больший герой.
- Чудо…, ну какой ты герой? – Пьяно бубнил Рубцов, - вы всегда с комбатом стоите сзади нас - в тылу, а мы вот стоим на передке и все пули летят в нас. А вы то, вы то где стоите, герои хреновы. А вот мы…, - Рубцов попытался внушительно ударить себя кулаком в грудь, но потерял равновесие и жёстко ткнулся лицом в траву, опёрся руками о землю и начал медленно выпрямляться. Чудинов даже не заметил исчезновения Рубцова с его глаз, продолжая смотреть в то место, где он только что видел лицо своего оппонента, гневно доказывал обратное, стуча кулаком о землю.
- Да мы с комбатом во все бои ходили…, а вас комбат ещё ни в один бой не пускал. Это я герой, а не ты... – Далее пошли перечисления всех случаев, где и когда мы с Чудиновым участвовали. Интересно было слушать изложение известных событий с солдатской точки зрения, да ещё разбавленную доброй порцией алкоголя. Исходя из этого рассказа, геройские похождения экипажа моего БРДМ, с моим участие конечно, в целом помогли полку разгромить стоящих перед нами боевиков.
Посмеявшись от души нал пьяными бреднями своего водителя, решил вмешаться этот спор.
- Я не пойму, бойцы, почему вы до сих пор не спите? Марш, по пещерам, - Я легонько толкнул обоих. Рубцов, только что поднявшись с земли, завалился обратно, возмущённо засопел, попытался вскочить и кинуться на меня, но узрев перед собой командира батареи, перевернулся на живот и на четвереньках шустро умчался в палатку. Чудинов встал опять на колени, сфокусировал глаза на мне и с угрозой в голосе произнёс: - А ты не прав, комбат.
Оставив пыльный отпечаток сапога на голой и потной груди солдата, несильно толкнул его ногой. Чудинов завалился на спину, а я наклонившись над ним, весомо произнёс: - Чудо, запомни - комбат всегда прав. Это я герой, но благодаря только вам. Это мы все герои вместе, когда в одном кулаке. Только вместе. Ты понял меня солдат?
Водитель обратно поднялся на колени и, покачиваясь из стороны в сторону, сверлил меня взглядом, потом с трудом поднялся и направился к палатке. У входа обернулся, поднял кулак вверх и выдохнул: - Комбат, а ты ведь прав.
…. Обстановка вокруг полка постепенно стабилизировалась и передний край окончательно установился. Боевики со своей стороны тоже снизили активность и по данным разведки усиленно проводили перегруппировку своих подразделений и подготовку к предстоящим боевым действиям. К нам на поле перебрался наш артиллерийский дивизион, а сзади него встали лагерем несколько подразделений Внутренних войск и стало гораздо веселее. Мирная жизнь в населённых пунктах Чечни тоже налаживалась. Начали возвращаться беженцы и в
Чечен-Аул, которых очень много скопилось в Новых Атагах и в Чири-Юрте. В один из дней группа старейшин и мужчин под охраной нашей разведывательной роты проехала в Чечен-Аул посмотреть, что стало с деревней. После чего, через пару дней на окраине Новых Атагов внутренние войска установили блок-пост и стали пропускать беженцев в Чечен-Аул. Я как-то приехал туда, посмотреть на это мероприятие и был удивлён, той напряжённой обстановкой, в которой работали ВВэшники. На окраине деревни скопилось человек пятьсот беженцев, в основном женщины, дети, старики. Были, правда, и мужчины, но немного. Практически все возвращались в деревню с домашним скарбом, который был нагружен на автомобили, повозки и трактора. Почти к каждой единице техники были привязаны коровы и бычки, которые тараща большие и влажные глаза на скопище людей, испуганно ревели, дёргаясь на привязи. Всё это надо было проверить ВВэшникам, на наличие оружия и боеприпасов. Мужчин отводили в сторону и проверяли на предмет участия в бандформированиях, переписывая их. Но этим уже занимались особисты. Над окраиной, стоял нескончаемый гул голосов, криков, воплей и ругани. Толпа напирала и ВВэшникам периодически приходилось применять силу, чтобы навести порядок. В двадцати метрах от блок-поста под деревом сидел связанный боевик, которого вычислили особисты и задержали, а за блок-постом с десяток женщин голосило и призывало все кары Аллаха на головы русских, которые арестовали невинного человека. Под другим деревом сидел другой боевик – тоже связанный, но которого привезли сюда на обмен. Кругом стоял хаос, но в котором чувствовался определённый порядок и железная воля капитана - старшего блок-поста. Он стоял в сторонке и наблюдал за действиями своих подчинённых, и когда надо было, то вмешивался, а потом опять отходил в сторону.