чтобы посмотреть, что стало с деревней и подготовить дома к приёму остальных жителей, которые прибудут через несколько дней.
- Как сюда попали? – Это меня сейчас более всего интересовало. Неужели, они проехали через мой блок-пост и их пропустили без моего разрешения? Но всё оказалось проще: они проехали через Чишки и их пропустили там.
Тут меня чёрт дёрнул за язык и я в свою очередь представился комендантом деревни.
- Так, Рамзан, через два часа у меня на блок-посту и там порешаем остальные вопросы, - я забрался на машину и не заезжая к себе, помчался в штаб полка.
- Товарищ полковник, - обратился к командиру, только что вылезшему из резинового
резервуара, где он спасался от жары, - жители деревни начинают возвращаться домой, так я что думаю: с вашего согласия назначу себя комендантом деревни. С главой администрации уже познакомился и приказал ему с докладом явиться ко мне на блок-пост. Мне ведь всё равно придётся контактировать с ними, так лучше, если буду диктовать свои условия с позиции силы и власти. Как вы на это смотрите?
Петров весело рассмеялся: - Боря, ну тебе и неймётся всё время. Вечно что-нибудь придумаешь. Вот на хрена тебе это надо? Но, впрочем, ладно, валяй, но будь осторожен – не дай себя обмануть.
Моё сообщение о назначении меня комендантом Лаха-Варанды не встретило энтузиазма у моих подчинённых: - На фига это нам надо, товарищ майор? Мы сами по себе живём, и они пусть живут сами по себе.
Но я уже загорелся этой идеей и всё больше и больше находил доводов в пользу моего решения: - Ребята, нам всё равно придётся с ними решать разные вопросы, так лучше решать с позиции силы с нашей стороны, а также будем навязывать им свою волю. Пусть этот Рамзан приходит каждое утро и докладывает обо всём, что у него произойдёт в деревне, пусть он сам наводит там порядок от моего имени и чтоб он знал, что будет нести ответственность передо мной за всё, что там произойдёт. Ведь наверняка будут сношения боевиков и жителей деревни: ту ведь сторону, где зелёнка вплотную подходит к деревне мы всё равно не контролируем, вот пусть он вместе с жителями и дёргаются: не допускают туда боевиков, или по крайней мере сводят контакты с ними к минимуму. Короче, ребята, мыслей у меня по этому поводу дополна и думаю, что я правильное решение принял. И ещё вот что, кормить нас стали хреновато: так, я деревню данью обложу – пусть они нас кормят.
Мои офицеры только головами закрутили: - Потравят они нас, товарищ майор. – Но я уже не обращал внимания на их сомнения.
В семнадцать часов на окраине деревни замаячил Рамзан, я уже предупредил всех солдат, чтобы они не дай бог не открыли стрельбу по нему и взмахом руки подозвал его к посту. Провёл к своему салону, где уже были собраны почти все солдаты: - Представляю вам старейшину деревни Лаха-Варанды. Он имеет право один пройти ко мне для доклада в любое время дня, больше никто. – После этого сообщения распустил солдат и посадил главу администрации напротив себя.
- Рассказывай, Рамзан, про деревню, про себя и про то, как ты видишь наше с тобой сотрудничество.
Я внимательно, не перебивая, в течение получаса слушал чеченца, и не пожалел.
Вот что он рассказал вкратце. До конца восьмидесятых годов все жители деревни проживали в населённом пункте Лаха-Варанды далеко в горах. Но случилось сильное землетрясение, которое разрушило деревню и правительство Советского Союза выделило деньги для строительства нового населённого пункта на равнине. Все желающие воспользовались случаем и в течение трёх лет был отстроено новое поселение (Теперь понятно, почему селения нет на карте). Когда Дудаев пришёл к власти, то деньги, которые выделялись для строительства оставшихся домов, были спокойно положены дудаевцами к себе в карман, из-за чего население Лаха-Варанды не поддержали новые власти и всегда были в оппозиции к режиму. Сам Рамзан
пользовался большим уважением среди односельчан за деловую хватку, за ум и справедливость. Совершил два раза хадж в Мекку и имел очень влиятельных родственников в Иордании, приближённых к королевскому дому. Поэтому жители предложили Рамзану стать главой администрации, справедливо считая, что боевики вынуждены будут по этим причинам закрывать глаза на независимую позицию деревни. Так оно и произошло. При приближении боевых действий к деревне жители решили переждать опасное время в горах, а когда узнали, что федеральные войска миновали Варанды, то послали нескольких мужчин для разведки.
- Так что, товарищ майор, вкратце такова история, но я хочу рассказать и неприятные для вас вещи. Деревня полностью ограблена, - я переглянулся с офицерами, которые сидели вокруг и тоже слушали рассказ. Рамзан внимательно посмотрел на нас и продолжил, - когда мы в спешке покидали деревню, то самые дорогие вещи снесли в три дома, которые расположены на дальней окраине деревни, считая, что туда мародёры просто не доберутся. Но когда мы сегодня зашли в эти дома, то они оказались практически пустыми.
- Товарищ майор, хочу вам открыть ещё один небольшой секрет. Перед уходом в горы мы в мечеть на самый верх принесли воды, продуктов и оставили там четырнадцатилетнего пацана с биноклем, для наблюдения за деревней…., - Рамзан замолчал и со значением посмотрел на нас. Чтобы как то скрыть краску смущения, мне пришлось повернуться к бачку с водой и сделать вид, что я пью воду, потом повернулся к нему и в упор спросил его.
- Рамзан, что ты этим хочешь сказать? – Старейшина думал, что мы заюлим от его полупрямых намёков и начнём оправдываться, но не увидев того чего ждал, сам заюлил, боясь прямым заявлением обвинить и обидеть меня.
- Да нет, я ничего такого не хочу сказать, тем более обвинить вас, товарищ майор, но всё-таки факт пропажи вещей имеет место и это сделали военнослужащие федеральных сил. И вы, как комендант, несёте определённую долю ответственности за это, тем более, что у моего парня записаны все номера машин.
- Рамзан, у нас с тобой впереди ещё много дней, когда придётся решать много хитрых, возможно неприятных вопросов и общих проблем. А мне совсем не нравиться, что наше сотрудничество начинается с «непоняток». Я не собираюсь от тебя скрывать, да ещё и оправдываться перед тобой в том, что мои подчинённые тоже ездили в деревню и тоже забирали оттуда продукты, посуду и постельное бельё. Это во-первых.
Во-вторых: я сейчас поеду и арестую твоего, как ты говоришь, пацана. Арестую его на том основании, что он вёл разведку за нашими подразделениями и передам его в особый отдел – пусть они с ним там плотненько пообщаются. Думаю, что это будет и для тебя не совсем приятное воспоминание от общения с карательными органами.
Ну а в-третьих: не тебе, мой дорогой, определять степень моей ответственности.
- Товарищ майор, товарищ майор…, - Рамзан протестующе замахал руками, - ваших машин в том списке нет, а если вы, то есть ваши солдаты взяли посуду, постельное бельё и продукты из домов, то мы не в обиде. Мы понимаем, что солдатам это необходимо в быту каждый день. Так что пользуйтесь всем этим на здоровье и не обижайтесь если я что-то не так сказал.
Я сделал задумчивое лицо: - Ну, если наших машин нет, то тогда сами решайте, что делать с остальными номерами. Хочу даже больше сказать: мы знали про эти три дома, но никому об этом не говорили, чтобы не возникало никаких соблазнов. И ещё: за кустами стоит грузовая машина ГАЗ-53. Мои офицеры её отремонтировали, домашние вещи, которые были в кузове, аккуратно выгрузили, а машину несколько раз использовали для подвоза воды.
Рамзан на минуту задумался: - Хм…, у нас в деревне ни у кого не было ГАЗ-53, может, пойдёмте посмотрим.
Чеченец несколько раз обошёл вокруг машины, заглянул в кузов и разворошил домашние вещи, потом уверенно заявил: - Нет, это не наша машина.
- Ну, вот видишь, Рамзан, вполне возможно к грабежу приложили руку и твои земляки с других деревень, но ты с ними разбирайся сам. Машину я тебе отдаю, вместе с аккумулятором и заправленную бензином, так сказать - жест доброй воли. А завтра в восемь часов утра, приведёшь всех остальных к блок-посту, я хочу тоже с ними познакомиться.
Вечером Рамзан пришёл с водителем голубого фургона и они, загрузив домашние вещи, уехали в деревню.
В восемь часов утра семь чеченцев стояли в пятидесяти метрах от блок-поста, а сзади них виднелся голубой фургон.
- Рамзан, я ведь приказал построить только людей, машину я уже видел, - пошутил я, но увидев мрачное лицо старейшины спросил, - Что случилось?
- Борис Геннадьевич, из Алхазурово лесом пришёл знакомый и сообщил моему односельчанину, что вчера от бомбы полностью погибла его семья. Как раз водителя фургона. У меня к вам просьба - договоритесь с начальником блок-поста у Алхазурово, чтобы его с машиной пропустили туда.
- Почему именно с машиной?
- По нашим законам надо хоронить до захода солнца. Если ехать, через Старые Атаги, потом по трассе Грозный – Баку и в горы то получается крюк в сто пятьдесят километров, да ещё проверки на блок-постах сколько времени отнимут – не успеет. А через Алхазурово он через час будет на месте.
Я задумался: связываться с этим делом мне очень не хотелось, не хотелось ехать на блок-пост 166 бригады и договариваться о пропуске машины. Не исключал и того, что чеченцы, вполне
возможно, использовали меня втёмную в своей игре и мне это тоже очень не нравилось.
Подумав немного в таком духе, подошёл к водителю, который вчера угонял машину от нас и Рамзан представил его: имя не запомнил, только фамилию – Музаев. Водитель был внешне спокоен, но вчера когда я его видел и сегодня, это были два разных человека. Его лицо и так худое, за ночь осунулось ещё больше, красные глаза лихорадочно блестели, а руки жили отдельной своей беспокойной жизнью: то и дело застёгивали и расстёгивали пуговицы на рубашке, непрерывно поправляли брючной ремень или вздымались к голове и теребили волосы. По моей команде он открыл фургон и я, убедившись, что там ничего нет, тщательно осмотрел в угрюмом молчании и всю машину. Ничего не обнаружив, повернулся к Музаеву.