- Боря, мне сказали у тебя прикрышку взять, тяжелораненого везу в госпиталь.
- Блин, а у меня и нечего тебе давать. Мой «бардак» с ночёвкой в Ханкалу ушёл, один БРДМ сегодня на бронепоезд передал, остальные просто не доедут до Грозного.
- Чёрт, чего же делать? Раненого надо срочно в госпиталь доставить, - Иван затоптался на месте, прикидывая как быть, - Боря, может быть противотанковую установку дашь? Всё-таки броня.
- Иван, так от неё ведь в бою никакого толка.
Обсудив с товарищами ситуацию, я принял решение: - Ладно, Иван, сейчас выгоняем противотанковую установку и я лично тебя сопровожу туда и обратно. Заодно и развеюсь немного.
- Боря, может не надо ехать, пусть командир взвода сопровождает, - нерешительно предложил Волощук, - я ведь знаю, что тебе заменщик пришёл и по всем неписанным военным законам тебе нельзя ехать.
- А, Иван, ерунда все эти приметы, всё нормально будет, - я уже распоряжался и по моей команде разбуженный Синьков выгонял установку на асфальт. Отдав последние распоряжения замполиту, который оставался вместо меня старшим, наша маленькая колонна двинулась вперёд.
Я сидел на верху машины, опустив ноги в люк водителя и всё время видел маячившую впереди МТЛБ, и сидящих на броне товарищей и санитара. Первые пятьсот метров, пока поудобнее располагался на броне, совсем не обращал внимание на странные вихляния машины по дороге, но когда на повороте мы чуть не вылетели в поле наклонился в люк к водителю и меня обдало сильнейшим перегаром.
- Синьков, скотина, ты же пьяный. – С досады сильно пнул ногой его в спину, а солдат
поднял голову и быстро-быстро зачастил.
- Товарищ майор, товарищ майор, я чуть-чуть выпил. Только чуть-чуть, всё будет нормально. Я доеду…
Возвращаться было поздно, да и перед товарищами было неудобно. Я махнул рукой и с досадой ещё раз сильно пнул ногой в спину контрактника: - Ну, Синьков, вернёмся в батарею, я тебе, гад, устрою.., - плотоядно пообещал своему подчинённому.
Водитель сконцентрировал своё внимание на управлении и какое-то время вёл машину безукоризненно, но сильно отстал от МТЛБ, а когда я приказал прибавить скорость, машину опять начало опасно кидать по всей дороге. Я пинал водителя, ругался матом, но это мало помогало: или мы безумно виляли по полотну дороги, или же мы ехали нормально, но отставали от МТЛБ. А Иван нёсся по дороге, даже не подозревая, с какими проблемами я столкнулся. Таким образом мы проскочили через мост, правда раза два чуть не улетев в реку, миновали Чири-Юрт и цементный завод, проехали опасную зелёнку и выскочили на поля перед Новыми Атагами. Здесь я боялся только бетонного моста, на который сложно было заезжать даже днём, а тут пьяный водитель и ночь. Свои опасения проорал Синькову на ухо, перекрикивая гул двигателя, и водитель сосредоточившись, почти безукоризненно выполнил сложный манёвр. Я облегчённо перевёл дух, считая дальнейшее лёгкой прогулкой. Мы огибали село по широкой дуге, пыля по полям, когда справа из зелёнки мелькнула багровое пламя выстрела из гранатомёта. Даже не видя полёта гранаты, я понял что это «моя» граната. Сжался в комок и сильно пнул ногой в спину Синькова, заорав в люк: - Туши фары.
Но водитель с испугу сделал всё наоборот - врубил дальний свет и в довершении ко всему включил ещё и фароискатель, который он смастерил самостоятельно пару недель тому назад. И теперь моя машина мчалась по полю как рождественская ёлка, сияя всеми огнями. До того как граната долетела до меня, я успел дать пару коротких очередей из автомата в сторону засады. Грохнул взрыв: чуть сзади и сбоку, не долетев до машины считанные метры.
- Ого, если там такой опытный гранатомётчик, то следующая граната точно - «моя».
Я опять пнул водителя в спину и уже спокойнее прокричал: - Туши гад свет, смотри МТЛБэшка уже потушила, - Но Синьков непонимающими глазами быстро глянул вверх на меня и продолжал рулить по полю. Санитарная машина потушила огни сразу же после разрыва гранаты, и теперь прибавила скорость, выходя из зоны поражения. Мой же водитель, потеряв ориентир - габариты впереди идущей машины, впал в панику и стал лихорадочно крутить рулевым колесом, чтобы высветить потерянную машину хотя бы фарами и теперь мы выписывали по полю немыслимые зигзаги. На месте засады замигали вспышки выстрелов и несколько трасс очередей протянулись в мою сторону. Я продолжал пинать водителя, но тот окончательно потерял голову. Я уже расстрелял по боевикам второй магазин и присоединял третий, считая что мы уже, в принципе, прорвались сквозь засаду: ну ещё метров двести и боевики нас не достанут, когда в зелёнке вновь сверкнула вспышка выстрела гранатомёта.
- Всё…, не успели…, - обречённая мысль сверкнула в башке, я ещё успел бросить взгляд вперёд, заметив большой бугор, внезапно появившийся в свете фар. Граната ударила в самый край кормы машины, чиркнула её рикошетом и взорвалась с оглушительным грохотом, словно кувалдой ударив меня по голове. А БРДМ, наехав правой стороной на бугор, стал стремительно переворачиваться, а я по инерции, как ракета вылетев из люка, полетел вперёд, неожиданно оказавшись в воздухе в трёх метрах впереди машины. Уже гаснувшее сознание от контузии успело дать телу команду – упадёшь на землю – катись, чтобы тебе не раздавил «бардак»….
Ещё успел вытянуть руки вперёд, чтобы смягчить падение, как сильнейший удар головой об землю отправил меня в небытие.
….Боря, Боря, - слова и звуки, внезапно хлынувшие в мой мозг, почти затопили меня и как молотом били по голове, пытаясь вновь меня отправить туда, откуда только что вынырнул.
- Чёрт…, он живой, но без сознания. Ложите его на носилки и в машину, - это уже был знакомый голос. Меня бесцеремонно подхватили за одежду и положили на носилки. Я ожидал,
что сейчас взорвусь от боли, но к удивлению тело ответило лишь тупой, ноющей тяжестью во всём организме. Лишь в шее и в голове плеснула яркая вспышка боли. Я открыл глаза и одним взглядом охватил всё, что происходило вокруг меня: сначала звёздное небо, потом Ивана Волощука рядом с носилками, лежащий на боку БРДМ. Он продолжал светить всеми фарами, освещая всё вокруг и приближающийся проём санитарного МТЛБ. Сергея Тимошенко, он бил ногами Синькова, а тот валялся в пыли и, слабо защищаясь, только кричал: - Товарищ майор, товарищ майор, я думал, что он мёртвый, поэтому и убежал...
Но Сергей вошёл в раж и, пиная его, сам орал: - Да ты, сволочь, и автомат свой бросил. Ты хотя бы мёртвого комбата из-под фар в темноту утащил…. Ты бы хотя бы проверил, есть у него пульс или нету... Ты, сука, просто струсил и сбежал, забыв даже своё оружие.
Я зашарил у себя на груди руками: - Иван, где мой автомат и что с духами?
- Боря, ты пришёл в себя, - обрадовался Волощук и положил тут же автомат ко мне на грудь, - вот он, вот, а духов мы отогнали. Не стреляют больше.
Я рывком вскинулся и сел на носилках: боль плеснулась только в мозгу и голова тут же завалилась, как будто там не было позвоночника, влево на бок. Левой рукой поставил голову прямо, но когда отпустил руку, голова опять упала влево. Повторил действие: что интересно голова падала только влево, вправо она держалась.
- Боря, ты как? – Встревожено захлопотал вокруг меня Волощук.
- Нормально, я сейчас, - осторожно слез с носилок, ноги достаточно уверенно держали меня и всё тело подчинялось моим командам, только чувствовалась сильная слабость и как чугун гудела голова.
Увидев, что я слез с носилок, Тимошенко прекратил пинать водителя, а тот обрадовано поднялся из пыли и запел сладким голосом: - Товарищ майор, а вы живы оказывается….
Я молча подошёл к Синькову и сильно ударил его автоматом в лицо. Это я так хотел сильно ударить его, но удар получился слабым и прикладом автомата лишь рассёк ему кожу на лбу.
- Скотина, тебе что седьмой роты мало показалось? Если бы ты не был пьян, мы бы уже к мосту подъезжали через Аргун. – Синьков стоял молча, лишь вытирал кровь со лба.
Медленно повернулся к Волощуку: - Иван поехали, раненого ведь в госпиталь надо, а этот пусть остаётся здесь и обороняет от духов машину. На обратном пути заберём, если живым останется: поставим машину на колёса и утянем к себе.
- Боря, это неправильное решение, так делать нельзя, - Тимошенко и Волощук подошли ко мне и попытались изменить моё решение. Но я упёрся.
- Я знаю, что это неправильное решение, но за всё в жизни надо платить. И пусть платит: за эти пьянки в подразделении, за то что бросил и чуть не убил комбата. Это моё решение – решение командира противотанковой батареи. У него в машине цинк патронов и штук пять гранат, вот пусть и обороняет свою машину. Поехали, а то у меня сейчас силы кончатся. – Эти пару минут и спор с товарищами совсем обессилили меня. Появились позывы к рвоте и сильно закружилась голова, так что был вынужден прислониться к перевёрнутому БРДМ. Хотел сказать товарищам и то, что неизвестно в каком состоянии машина, и что её, может быть, придётся тащить на буксире, что капитально снизит скорость передвижения, а для раненого каждая минута задержки таила опасность, но сил спорить и доказывать правильность своего жестокого решения уже не было. Хотя и сам понимал, что мой приказ балансировал на грани уголовки: я практически обрекал Синькова на смерть, если боевики сунутся к машине, когда мы уедем.
Отдав через силу последние указания Синькову, который даже обрадовался такому моему решению, я с помощью ребят забрался на броню и мы помчались в Грозный. Прохладный встречный воздух несколько привёл меня в себя. Усилием воли задавил в себе тошноту, и лишь непонятный гул в голове, какие-то отголоски голосов, тупая боль, которая иной раз вспыхивала острыми иголками в мозгу, сильно беспокоила меня. Голова упорно не хотела держаться на шее и её всё время приходилось держать левой рукой, чтобы она не падала в бок. Я немного потренировался с автоматом и теперь был уверен, что при повторной встрече с боевиками сумею вести огонь одной правой рукой, чуть зажав приклад подмышкой.