Оставшийся путь до окраин Грозного мы проделали достаточно быстро: Иван периодически запускал в небо красные ракеты, подъезжая к очередному блок-посту, пропускали нас тоже быстро – на всех блок-постах его хорошо знали. Но на последнем нас тормознули ВВэшники: Волощук что-то долго доказывал старшему блок-поста, но тот упёрся и не хотел пропускать нас в город.
Я вслед за Тимошенко слез с брони, подойдя к спорящим офицерам, поинтересовался причиной отказа.
- Вы что ли не видите? - ВВэшник показал рукой в сторону города и я только сейчас обратил внимание, что над ближайшей окраиной тёмное небо в разные стороны вспарывали трассера, висели, освещали и сгорали в ночном воздухе десятки осветительных и сигнальных ракет, - духи штурмуют Грозный. Тут начальство проскакивало: говорят, человек восемьсот участвуют и уже захватили площадь «Минутка». Так что я вас пропустить не могу….
Но Иван сумел уговорить старшего блок-поста и через десять минут, приготовив оружие, мы двинулись дальше. Въехав на улицы частного сектора, мы на тихом ходу двигались в сторону площади «Минутка», ожидая огонь, как со стороны духов, так и со стороны своих. Звуки стрельбы приближались и становились всё ожесточённее, но на удивление по нам ещё не стреляли, хотя на параллельных улицах, а иной раз в метрах ста от нас шла стрельба и были слышны крики: как на русском, так и на чеченском - в основном «Аллах Акбар». МТЛБ с потушенными огнями, на пониженной скорости, пощёлкивая гусеницами по асфальту, скользила по городу, который был освещён десятком ракет и осветительных снарядов, мин. Из переулка вынырнула группа солдат, скользнув по нам взглядом, они пересекли улицу и скрылись среди домов. Через минуту там вспыхнула ожесточённая стрельба и чуть дальше с той стороны показались трое боевиков, также скользнув по нам взглядом, они скрылись во дворе большого кирпичного здания. Всё произошло так быстро, что мы не успели открыть огонь, лишь, когда проезжали мимо дома, каждый из нас, в том числе и я, кинули за каменный забор по гранате. Четыре багровые вспышки на долю секунды осветили двор до мельчайшей детали. Мы успели отъехать от дома на пятьдесят метров, когда в спину ударило несколько очередей боевиков, заставив нас повалиться на броню. Отвечать мы не стали, так как на улицу вывалила группа солдат и с ходу атаковало дом, откуда вёлся огонь.
Мы продолжали своё движение среди пуль и выстрелов, постепенно приближаясь к «Минутке». Бой шёл уже вокруг нас: выбегали солдаты с криками куда-то стреляли, также исчезали, потом появлялись другие и тоже стреляли, но уже в другую сторону и что самое интересное - на нас никто не обращал внимание, до тех пор пока мы бесшабашно не выехали на саму «Минутку», где гремел ожесточённый бой. В ста метрах от нас горели две наших БМПэшки и от них, ведя огонь по девятиэтажке, отступали уцелевшие солдаты. С той стороны вывернул танк Т-62 и открыл по позициям боевиков огонь, прикрывая отходящих пехотинцев, но сразу же получил две гранаты в башню, которая была защищена обвёрнутой гусеницей, что и спасло экипаж от мгновенной гибели, третья ударила в корму, но вскользь и взорвалась над двигательным отсеком. Сразу же в районе кормы появилось пламя и танк, зарычав двигателем, отступил обратно. Теперь боевики сосредоточили часть огня на нашей машине. Судя по огню, они держали под своим контролем только одну девятиэтажку. Пули защёлкали по броне, высекая искры. Одна очередь прошлась по деревянному ящику, разбивая его в щепки. Мы опять повалились на броню и открыли лихорадочный огонь по вспышкам выстрелов, возникающих в проёмах окон. Грохнул выстрел из гранатомёта и граната, высоко пролетев над нами, разорвалась на противоположной стороне площади. Водитель прибавил скорость и МТЛБ, занося на асфальте, через минуту вынесло на проспект, ведущий к дворцу Дудаева, где огонь уже был гораздо тише и везде суетились наши солдаты.
Не останавливаясь, мы проскочили большую часть улицы, нырнули под мост, проскочили
реку Сунжа, и за развалинами гостиницы «Кавказ» свернули вправо. Ещё пятнадцать минут бешенной гонки по ночному городу, и нас остановили на блок-посту, перед аэропортом «Северный». Отсюда мы уже до госпиталя ехали спокойно и не спеша. Во дворе ленинградского МОСНа (медицинский отряд специального назначения) нас встретил дежурный врач с санитарами. Бойцы сразу же на носилках утащили раненого солдата, а я, поддерживая руками голову, сам зашёл к врачу, где меня уже ждал Иван Волощук.
- Майор, всё раздевайся. Для тебя война уже закончилась, - такое начало разговора дежурного врача мне совсем не понравилось.
- Как тебя зовут? – Обратился я к врачу.
- Михаил, а что?
- Миша, давай так: я не ложиться сюда приехал. Сейчас ты мне окажешь первую помощь, и я поеду со своим начмедом обратно в полк. Хорошо?
- Ну, ты меня удивляешь, майор, немногие отказываются от госпиталя, тем более после такой контузии как у тебя. Да Иван, ещё сказал, что ты уже отвоевал пять месяцев и заменщик тебе приехал, так что давай не будем испытывать судьбу. Сейчас ты отдаёшь своё оружие, экипировку, моешься: потом мы тебя осматриваем и ложим спать. Вот так всё и будет, - врач безапелляционно всё это высказал, не сомневаясь, что я сдамся. Но не на того он напал.
- Послушай, Миша, меня не на носилках сюда принесли, а своими ножками зашёл, - пальцами, на поверхности стола показал, как зашёл в госпиталь, вызвав смех врачей, но я продолжил на полном серьёзе, - поэтому я сам буду решать: ложиться мне или уезжать. Понятно? А сейчас давай какие-нибудь уколы, таблетки и мы поехали.
Врачи переглянулись, потом дежурный врач сделал последнюю попытку уговорить меня, приведя на его взгляд достаточно веский аргумент: - Да у тебя, через несколько часов мозги поплывут и ноги бросишь в одну секунду.
- Если они поплывут, то пусть они у меня поплывут на передке, а не здесь. А если надо, я сейчас напишу бумагу, чтобы снять с тебя ответственность.
Поняв, что уговаривать меня бесполезно, дежурный врач отдал необходимые распоряжения и вокруг меня захлопотали медсестры. В течение сорока минут со мной провели все медицинские процедуры: вкололи пять болезненных уколов, заставивших меня поморщиться, надавали кучу таблеток и отпустили с богом. То ли от того, что я находился в медицинском учреждении, то ли от уколов, но мне стало гораздо лучше: голова уже не так заваливалась, тошнота исчезла, лишь иногда накатываясь приступами, как и головокружение, но я их задавливал усилием воли. Правда, голова болела всё сильней и сильней, внутри черепной коробки стоял гул, невообразимый шум, свист как в радиоприёмнике. Но я об этом молчал, боясь, что меня могут силой оставить здесь: поэтому улыбался и всем врачам говорил, что с головой у меня всё в порядке. Дежурный врач, хмурясь, выписал справку «Форма 100», в которой было написано, что я категорически отказался от госпитализации, обозвал меня дураком и скрылся в госпитале, а мы поехали домой. Уже рассвело и в городе стояла тишина: непонятно, то ли духи захватили город, то ли их отбили. Доехав благополучно до центра, мы приготовили оружие и на небольшой скорости двинулись в сторону площади «Минутка», но уже на подходе к ней стало понятно, что духов отбили. Везде суетились солдаты, прочёсывающие многоэтажки, по обеим сторонам улицы и частный сектор. На самой площади к чадящим, подбитым двум БМП присоединились ещё две БМП. Подбиты они, наверно, были уже во время штурма девятиэтажки, занятой боевиками: так как ещё горели. Из дома выносили трупы духов и укладывали их в ряд на асфальт, тут же выкладывали и их оружие. Вокруг трупов суетились два фотокорреспондента, которые под разными ракурсами снимали тела боевиков и их оружие, то же самое снимали на видеокамеру два человека одетые в камуфляж. В ста метрах от площади внезапно вспыхнула перестрелка, но после выстрела огнемёта она быстро смолкла: видать, во время прочёсывания наши наткнулись на духов. Всё это мы разглядели, пока пересекали площадь.
В частном секторе нас обстреляли из автоматов, но связываться с неизвестными мы не стали: не сумев определить, откуда по нам вели огонь. Чем ближе мы подъезжали к Новым Атагам, тем
больше я беспокоился за судьбу Синькова и уже сожалел о том, что его там оставил. Надо было или зацепить машину за МТЛБ и дотянуть её до ближайшего блок-поста, или же в крайнем случаи бросить во внутрь машины две гранаты и пусть она горит к чёртовой матери.
Но всё обошлось: из-за перевёрнутого БРДМа выскочил обрадованный и перемазанный засохшей кровью Синьков, а когда я слез с брони, он чуть ни кинулся обнимать меня.
- Товарищ майор, всё нормально: как вы уехали, я тут в течение часа от духов отбивался, а как рассвело, они сами больше не лезли.
Пока Синьков хлопотал с водителем МТЛБ, снимая трос и цепляя его за противотанковую установку, я обошёл и осмотрел БРДМ: видимых повреждений нет, так что машина ещё может быть и на ходу. За перевёрнутой машиной лежал бушлат и вскрытый цинк патронов, в котором не хватало только двух пачек. Я скептически усмехнулся – «Целый час он обивался от духов». Ладно, не буду смеяться, пусть думает и рассказывает, что отбивался.
Я отошёл от БРДМа, Синьков убрал имущество и стал командовать механиком-водителем МТЛБ. Трос натянулся, противотанковая установка чуть протянулась по траве и, зацепившись колёсами за землю, с грохотом перевалилась и встала на четыре колеса. Пока механик отцеплял трос и закреплял его на машине, Синьков устроился внутри, повернул ключ зажигания и к великой радости всех противотанковая установка сразу же завелась и двигатель ровно запел свою песню. Дальше я поехал на санитарной МТЛБ, а Синьков ехал один.
На моём блок-посту мы остановились и я всех пригласил попить кофе и немного перекусить. У салона сидел угрюмый заменщик и курил.
- Юра, только не говори, что ты не хочешь быть командиром противотанковой батареи, - пошутил я и шутка удалась, все рассмеялись улыбнулся и Юра.
- Боря, я просто страдаю от похмелья, а в сумке лежит две бутылки водки. Дожидаюсь вот, когда ты приедешь. – Сообщение о водке мы встретили с воодушевлением. Быстро накрыли стол, растопили печурку, куда взгромоздили чайник с водой, но как только я вместе со всеми взялся за кружку, Иван Волощук остановил меня: - Боря, тебе нельзя. При контузии, тем более такой, как у тебя, употреблять спиртное категорически запрещено, иначе будут последствия.